Сначала мы жили очень тихо. С Лагуной ходили на рыбалку. Потом в доме стали появляться гости. Топ могла позвать в гости кого угодно. Ей казалось, что все в провинции одинаково доброжелательны. Спустя некоторое время начался отсев. Не все обладали хорошими манерами.

Первым стал Лагуна. Он, по мнению Топ, был простоват. Бывать у нас, считала она, ему следует пореже. А мне не стоит ждать его с утра до вечера. У нее хватило ума не ссорить нас.

Я все это замечал. Топ со мной не хитрила.

Она соглашалась с моими аргументами. В пользу дружбы. Но Лагуна был обидчив. Он перестал ко мне заходить.

Внимание привлек Сорняк, жонглирующий яблоками.

Яблоки столкнулись в воздухе и упали на землю. Я вспомнил, что Топ говорила про заболевшего родственника.

Я стал спускаться с холма. Зачем они собираются здесь? Они ни о чем не разговаривают, ничем не интересуются.

Они уже многого не знают, не помнят, или мне все кажется?

Я был бы не против, чтобы мне все казалось. Это замечательно, когда все только кажется.

Спуск становился все круче.

Я вошел в город с незнакомой мне стороны и оказался среди незнакомых кварталов.

В этом не было ничего удивительного. Я не обязан знать весь город. Вот, опять. Не обязан. В самом деле, не обязан. Вот и я уподобляюсь всем незнайкам.

Улицы были пусты. Окна были темны. Я попал в район, где мало кто ходит вечером. В городе уже давно не существует опасностей для обычного человека.

В городе, где все предусмотрено для безопасности, их не может быть. И все равно никто по вечерам не выходит. Все укладываются спать, как куры, с наступлением сумерек.

Насколько я понимал, добираться мне еще было достаточно. Где-то высоко вверху мелькнул запоздалый огонек и тут же погас.

Я заметил такси, подошел к машине и подергал заржавевшую ручку. Дверца не открывалась.

За рулем темнела неподвижная фигура. Механический водитель потянулся и открыл окно.

— До цирка подбросишь? — спросил я. С механизмами обращаться легко. Можно говорить, как угодно. Их интересует только смысл.

Механический человек был в каске. Он положил мускулистые руки на руль. Кажется, он совсем плохо видел. Учтивостью он также не отличался.

— Так как, приятель, к цирку повезешь?

— Я не возражаю, — ответил водитель.

— Дверь открой, — сказал я.

— Что? — сказал водитель утробным голосом. Мне стало жутко.

И я собираюсь, как ни в чем не бывало, усесться с ним в один салон. Теперь мне это сделать будет не так просто.

— У тебя что, плохо со слухом? — поинтересовался я.

— По… почему вы так со мной разговариваете?

Кажется, человек. Вот неожиданность.

Рядом с водителем лежала книжка. Он, по-видимому, как-то читал в темноте до моего появления.

С человеком надо вести себя сдержанней. Водитель и так был напряжен.

Я опять потянул ручку. Слепой нехотя открыл. Я сел рядом с ним, и машина поехала.

Слепой сидел молча. Иногда он косил белками глаз. Он чего-то опасался. Я решил разрядить атмосферу и дружески хлопнул его по плечу.

От неожиданности он так опешил, что едва не врезался в стену. Он еле выровнял ход машины.

— Твоя машина? — так же дружелюбно спросил я.

— Конечно, моя, — сквозь зубы сказал шофер.

— А почему ты один? — спросил я. — Где остальные таксисты?

— А зачем тебе остальные таксисты?

— Подозрительный ты какой-то, — сказал я.

— Я тебя везу? Везу. Бесплатно. Чего же тебе еще надо от меня?

Он говорил размеренно, широко раскрывая рот.

— От тебя лично мне ничего не надо.

Слепой отказывался вступать в разговор.

Мне, конечно, ничего не стоило его разговорить. Я теперь мог прямо высказывать всем все, что думаю.

Он вдруг нахмурился. Ему надоела такая общительность. Он, в двойных очках, вел машину с невозмутимым видом.

Она въехала в лабиринт нешироких улочек. Я никогда не был в этом районе.

Машина двигалась по коротким отрезкам. Слепой вел ее, ухватившись за руль.

Он напряженно вглядывался в темноту пустых улочек. Фары освещали грязные стены.

Я не мог предположить, что шофер уходит от погони. Но, наблюдая за его действиями, мне очень хотелось это сделать.

В одном из окон вспыхнул и засветился свет, будто кто-то пытался выхватить факел из чужой руки.

Шины на поворотах повизгивали. Мы невольно прислушивались к визгу.

— У вас есть семья? — спросил я у водителя.

Он кивнул, но непонятно было, словно голова у него дернулась от езды.

Топ прохаживалась по вестибюлю.

— Спасибо, — сказал я слепому.

Он снова кивнул. Каска сдвинулась ему на глаза.

Топ стала копаться в сумочке. Я следил за ней. Мы приехали в этот город с большими надеждами. Топ вскинула голову.

— Ты опоздал.

— Так получилось, — сказал я, обрадовавшись, что она о чем-то говорит. — Шофер был странный…

— Какой шофер? — сказала Топ. — При чем здесь шофер?

— Пожалуй, ни при чем, — сказал я.

Топ бросила взгляд вглубь коридора.

— Мой родственник тяжело заболел, — сказала она.

Я сочувственно покивал. Топ поморгала, словно собираясь заплакать.

Из глубины коридора показался человек в трико и, петляя, приблизился к нам.

— Это чей родственник лежит у нас? — спросил он.

— Мой.

— Правда? — спросил он.

— Вы что, нам не доверяете? — сказал я.

Клоун расплылся в улыбке.

— Ах, вы об этом. О доверии. Ваш родственник в полном порядке. Он полностью здоров.

— Как это замечательно, — сказала Топ взволнованным голосом. — Я так переживала.

— Да, — зачем-то подтвердил я. — Она сильно переживала.

Как быстро все становится рутиной. Вся жизнь сводится к одним и тем же заученным движениям. Мы говорим одни и те же накатанные фразы.

Мы пошли по коридору. У стены сидел какой-то человек в шляпе.

Не нужно было нам с Топ приезжать в город. Это было ошибкой.

Несмотря на сильное желание Топ, я не должен был уступать. Мы отдалились.

— Вы родственники? — неприветливо спросил врач. Я поежился. Сейчас начнет грубить. Это было неизбежно. Странно, что этого никто не замечал.

Топ усиленно закивала. Я тоже кивнул.

— Это мой кузен, — сообщила мне Топ. — С ним все в порядке?

Клоуна этот вопрос заставил глубоко задуматься. Это не ускользнуло от меня. Я тронул его за локоть. Врач дернулся, будто его ударили током.

— Да! — торопливо сказал он. — С ним все в порядке. — Лицо эскулапа было бледно. Оно было покрыто крупными каплями пота. Еще один чудак, подумалось мне.

Доктор ничего не мог поделать с собой. Его трясло. В руке он сжимал зонт, который пытался раскрыться.

Пальцы у него побелели.

— Как звали твоего родственника? — спросил я у Топ.

— Триумф, — сказала она, преодолевая отчуждение.

— Вы хотите сказать, что он жив?

— Жив? — Врач недоуменно нахмурился, затем заулыбался. — Чего ему не жить? Конечно, жив.

— Но ведь у него было такое сложное заболевание, — сказала Топ.

Врач рассмеялся.

— Вам не угодишь. Вам что, нужен неживой родственник?

— Нет…

— Хорошо. Вот я вам и предлагаю живого родственника.

— Что значит — предлагаю? — сказал я.

— Мы — сфера услуг, — сказал врач, — поэтому я вам — предлагаю.

— Мы можем и отказаться? — ехидно сказал я.

— Я вам этого не советую, — внушительно сказал врач. — Что оплатили, то и получите.

Топ повернулась ко мне и с возмущением сказала:

— Ты всегда был настроен против моих родственников. Ты…

Человек в шляпе с интересом прислушивался к нашему разговору.

— Вовсе нет. — Я был настроен миролюбиво.

— Это мои родственники, — сказала Топ. — Я их люблю. Они мои самые близкие люди.

— Будете забирать? — спросил врач.

— Кого? — удивилась Топ.

— Своего живого родственника.

— Нет… — рассеянно сказала Топ. — Потом.

— Тогда всего, — сказал врач. — Вынужден откланяться.

— А… — начал я.