Дверь приоткрылась через время, выпуская Дэвида.

– Ну что ж, Гейб всё понял, он больше и пальцем тебя не тронет Лиз. Он даже пообещал мне устроиться на работу, а я пообещал ему навещать его чаще. Иди не бойся – он твой. Только пусть отлежится немного, наш разговор его немного утомил. А если что, мы запустим к нему Джесс, у неё уже большой опыт разделывать скользких типов на филе, – и он весело подмигнул Джессике.

– Ты на меня смотришь! – проговорил он, садясь в машину.

– Да разве? Нельзя?

– Но ты смотришь на меня с восхищением!

– Ничего подобного, – пробормотала Джесс, отворачиваясь, снова услышав, как Дэвид тихо рассмеялся.

– Ты куда? – окликнул он её уже на пороге кухни.

– Хочу выпить горячего чаю, – пожала она плечами, – Я тоже продрогла под дождём. Это ведь мой маршрут – работа, кухня, спальня.

Но его взгляд уже стал блуждать по его рубашке надетой на ней.

– Я понял, это и был твой план – заставить меня раздеться, и нацепить на себя мою одежду. Начиталась женских журналов, да?

– Что ты несешь?! – прыснула девушка.

Но это случилось снова! Она не понимала, почему наваждение выбирает какие-то конкретные моменты. Джесс полностью растворилась в нём, лишь почувствовал вкус его губ. Это была жажда! Ужасная нетерпимая жажда, которая поднималась из каких-то глубин, извергаясь в них вулканом. Им хотелось поглотить друг друга, словно это была не связь, а слияние, полное погружение в единое целое. Когда оно отпустило их, Джесс сначала с ужасом обвела взглядом разгромленный кабинет Дэвида, лишь потом заметив на себе его безнадежно разорванную рубашку.

– Восемь баллов по десятибалльной шкале, – сел на полу Дэвид. – Это становится опасным.

– Это … мы … сделали? Но …, я снова ничего не помню. Через раз, то помню, то не помню. Это какой-то кошмар! Почему если это так необходимо, почему это не происходит нормально, как у всех, как в тот раз у тебя в комнате?!! Я не могу, мне это надоело! Так не должно быть, это не-нор-маль-но!!!

– Успокойся, это всего лишь третий случай помешательства. Оно должно скоро прекратиться, по крайней мере, я очень на это надеюсь, и не возмущаюсь как ты, хотя я не в меньшем шоке. Я должен был бы испытывать к тебе совершенно другое.

– А я не могу! Как ты это выносишь? Ты ведь терпеть меня не можешь, в твоей душе ко мне ничего нет, я лишь напоминание о твоей боли, почему Дэвид?!

– Я не обязан любить тебя, чтобы заниматься сексом! Мне нужна сила через преемственность! – жестко заявил он. – Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох, считаю до десяти, сосредотачиваюсь на твоих прелестях, на этом одурманивающем запахе и всё! Природа берёт своё! …Это на счёт того единственного раза, когда мы сделали это сознательно. Но когда наступает «это» – я не могу контролировать себя! Да, это кошмар! Я трахаю девушку, которую считал убийцей своей жены и получаю от этого непередаваемое удовольствие!

Не став его дальше слушать, Джесс выбежала, захлопнув дверь, быстро взбираясь по ступенькам в свою комнату. Каждое его слово, даже каждый взгляд теперь взвешивался и истолковывался ею как-то по-особенному. Он задевал её, приводил в ярость и в отчаянье одновременно. Мысленно она часто возвращалась к Уэсу, скучая по нему, и считая дни, когда сможет его увидеть. Но когда рядом оказывался Дэвид … Её будто подменяли. Её начинали распирать тысячи эмоций, она жутко злилась на него, ненавидела себя и его тоже, ей хотелось вцепиться ему в волосы, и в то же время – она мечтала, что эти губы вот-вот её поцелуют, а её пальцы коснуться его кожи. Её тянуло к альфе, сознательно и бессознательно тоже. Она продолжала быть его заложницей, только теперь во всех смыслах.

Так и не уснув. Глубокой ночью, Джесс тихонько вошла к нему в комнату.

– Чего тебе? – устало и раздраженно произнес он.

– Не спишь?

– Нет.

Джесс вылезла на кровать, усевшись на Дэвида поверх простыни. Она могла себе это позволить, потому что теперь этот мужчина владел ею.

– Дэвид, …что будет, если ты не успеешь с преемственностью? Что если я забеременею через длительное время? Не всегда же это происходит сразу? – прошептала она.

Дэвид вздохнул, перевернув её, и уложив рядом с собой.

– Тогда будет война, – бесстрастно произнес он, – Война будет в любом случае, только с преемственностью у меня будет больше шансов сохранить жизнь своим ликанам. Я скажу тебе даже больше – война уже началась.

Джесс задумчиво погладила его по щеке:

– Я не хочу, чтобы гибли ликаны. Теперь вы моя единственная семья, я хочу помочь, Дэвид. Мне бы не хотелось, чтобы ты считал меня врагом. Вейн назвал меня недавно «дочка», и я вдруг поняла, … что действительно хочу быть его дочерью, что дорожу дружбой с Джимом, что хочу, чтобы меня любил ликан и если мне дадут право выбора – я не побегу не край света, я останусь здесь, именно в вашей стае. Пожалуйста, скажи мне, я ответила на твои вопросы, которые ты задал мне однажды?

Дэвид молча, лишь пристально смотрел на неё, с изучающим выражением, и Джесс не знала, как воспринять его молчание. Её снова толкнула интуиция. Сняв с себя одежду, она стянула с него простынь, убрав разделяющий их рубеж. Дэвид не сопротивлялся, спокойно наблюдая за каждым её движением. И когда она стала покрывать поцелуями его тело, и когда её ласки стали слишком откровенными, а губы блуждали возле его центра сосредоточения чувствительных и возбужденных окончаний – Дэвид не остановил её! И когда девушка оказалась сверху. Он принял её, застонав под ней от удовольствия. И даже после этого Джесс продолжала нежно целовать его в губы, а он отвечал, пока она не уснула рядом с ним, поглаживая его шрамы. Первый раз, они осознанно уснули в одной постели, а проснувшись, не оттолкнули друг друга.

Для каждого из них, их отношения были своеродным необходимым испытанием, и они не могли заглянуть друг другу в душу и увидеть, что там твориться на самом деле. Поначалу Дэвиду было очень тяжело смириться с необходимостью сделать Джесс своей женщиной. Буквально всё в нём отторгало её, до судорог, сводящих скулы. И он жутко растерялся, когда страсть к этой девушке вдруг вывернула его наизнанку. Он до сих пор был зол на неё, но когда она прикасалась к нему – по его телу тут же пробегали блаженные волны и он уже тянулся к её губам. Он владел ею, зная, что она принадлежит ему целиком и полностью – с каким-то мазохистским наслаждением. И если не говорить об этом накатывающем загадочном наваждении, с каждым разом, осознанно занимаясь с ней любовью, его удовлетворение выглядело всё естественнее и естественнее. Дэвид даже стал бояться, что захочет продолжать отношения с этой девушкой даже после преемственности. Его бесило то, что он неосознанно меняет свои принципы.

Для Джесс это была загадка-лабиринт, без выхода со сплошными тупиками. Умом она понимала, что стая надеется на преемственность – и она должна её дать. И что спать с Дэвидом – это теперь вроде как её обязанность, как бы ни абсурдно это было признавать. Но вот сердце – её сердце запуталось, растерялось и готово было вопить в панике. Уэс был ей ближе, узнав его, ей было легко с ним, он очень нравился ей и ей было хорошо с ним во всех смыслах. Но она уже не могла сказать, что Дэвид ей противен, она сопротивлялась, но нежность к нему всё равно стала проявляться всё чаще. Дэвид был очень мужественным, самодостаточным, он был взрослым взвешенным и знающий всему цену человеком, у него был очень тонкий ум, дерзость, сила и если бы ни его обида на неё – Джесс легко бы могла сказать, что у Дэвида благородная душа. А чего стоили только эти удивительные глаза – стальные с ярким черным ободком, проникающие в самую глубь. Джесс начала с ужасом понимать, что неравнодушна к Дэвиду. Что он тоже привлекает её как мужчина, но по силе характера, по своему независимому нраву – он даже выигрывает у Уэса. Дэвид спокойно подчинял себе всех, и его доминантность притягивала к себе и её.