– Ты не заслуживаешь жить на этой земле, и даже лежать в грязи для тебя большая роскошь, после того, что сделали с моей дочерью! – прошипел Вейн, плюнув на неё сверху.

– Снимай верхнюю одежду, бери ведро с холодной водой, тряпку и отправляйся в подвал. Я покажу, – сдержано произнес Рой, после того как она поднялась, уже не отрывая глаз от земли. Глаз, в которых металось столько смятения и душевной боли.

В подвале было холодно, особенно мыть пол ледяной водой. Ей было велено выдраить его от темных пятен крови, оставшихся здесь после того, как унесли трупы девушек. Джесс старательно скоблила бетонный пол, пока не посбивала пальцы до крови. И всё это время Рой стоял и молча наблюдал за ней.

– Теперь ты пойдешь на кухню и приготовишь ужин. Мясо. Всё что нужно найдешь там. Будешь вести себя хорошо – меньше будешь выгребать дерьма. А будешь нарываться – они вообще с цепи сорвутся и устроят беспредел над твоим тщедушным тельцем. Ясно?

– Они? – Джесс подняла на него вопросительные глаза, в которых отчетливо для него читалось «а как же ты?»

Рой только покачал головой, кивнув в сторону выхода.

Всё с той же молчаливой покорностью, ни на кого не глядя, Джесс отправилась на кухню. Да, здесь было всё … чтобы рискнуть сделать то, что она задумала. Нужно было лишь собраться духом. Это ведь так просто … взять нож, отвернуться к разделочной доске, сделать вид, что режешь мясо и вскрыть себе вены. Она видела подобное как-то по телевизору. Жутко, но возможно. Потому что она не будет жить по их садистским правилам. Если она виновата, хорошо – она умрет.

Джесс положила на доску кусок свежей говядины, выбрала нож поострее, повернулась спиной к Джиму, который должен был следить за ней на кухне и принялась резать мясо. А потом, набрав побольше воздуха, закрыла глаза и резко резанула по левому запястью. Сначала сильно запекло, но такой уж страшной боли не было. Джесс стояла и с удивлением смотрела, как из её вспоротой вены льётся темная и густая кровь. Не долго думая, она приложила нож к правому запястью, и прижав лезвие к коже, уже со знанием дела, почти хладнокровно вспорола себе ещё одну вену.

Кровь медленно стекала по рукам, капая на пол. А Джесс стараясь не замечать боли, из последних сил резала мясо. Радуясь, … что скоро это закончится.

Внимание Джима привлекла темная лужица на полу. А так как она резала мясо, он не придал значения усилившемуся запаху крови.

– Эй, шевелись быстрее. Тебе придется потом всё это убирать, – прикрикнул он на девушку. Но она словно застыла, навалившись на стол. – Да ты, видно, меня плохо поняла?! – Джим подошел ближе и дернул её за плечо. Девушка, теряя сознание обмякла, упав ему прямо в руки. Джим глянул на окровавленное мясо и доску и заорал во весь голос. Но Джесс уже больше ничего не видела и не слышала.

Она не видела, как примчались Уэс с Роем. Как Рой чертыхался, мечась в поисках жгута, а Уэс в это время сжимал её запястья, пока Джим бросился звонить в больницу. Она не видела, как быстро бежал Рой, неся её на руках, и как мчалась машина по обледеневшей дороге.

Джесс пришла в себя, ощутив вначале, как ноют её запястья.

– Чёрт, – прошептали её пересохшие губы. – Почему так?

– Джесс! Взгляни на меня! – это был женский голос, и Джесс открыла глаза. Над ней склонилась фигура в белом халате, поправляющая капельницу. – Как ты себя чувствуешь?

– Лучше всех, – невесело ответила девушка, с тоской обводя взглядом больничную палату.

– Ты была близка к гибели, Джесс. Слишком большая потеря крови. Нам еле удалось тебя спасти. И я обязана задать тебе вопрос. … Почему ты совершила эту попытку самоубийства? – на неё смотрели участливые и спокойные глаза женщины врача, и возможно она действительно сочувствовала ей.

– Не важно. По личным мотивам, – коротко ответила Джесс.

– В таких случаях, мы должны сообщать в полицию. Здесь за дверью офицер. Он возьмет у тебя показания.

И не успела Джесс даже рта раскрыть, как в палату уверенной походкой вошел мужчина в полицейской форме.

– Я офицер полиции Джек Лоуд. У нас в участке, одиннадцатого округа, мы фиксируем все сигналы о попытках суицида. Законодательная система работает так, чтобы защитить граждан от насилия в семье, возможно спровоцировавшего попытку самоубийства. Или защитить потерпевшего от самого себя, обязав его к принудительному лечению, если поставлен диагноз психического расстройства. Спрошу прямо – почему вы захотели умереть мисс Тиам?

– У меня психическое расстройство.

– Доктор сказала что нет, – мягко заметил офицер.

– Разве люди не совершают подобное, например, из-за разбитого сердца? Какая вам разница, господи! – Джесс от раздражения закрыла глаза.

– Возможно, какой-то человек довел вас до этого состояния своими словами или действиями, которые могут быть расценены как насилие?

– Никакого насилия надо мной не совершали. Я сделала это сама. Я не хочу об этом говорить и знаю свои права. Наличия преступления нет, и вы не можете заставить меня говорить. А из-за нехватки улик прокурор не выдаст вам разрешение на моё предварительное заключение. Оставьте меня в покое! – Джесс вздохнула, упрямо не желая открывать глаза.

– Хорошо. С вами побеседует психолог.

Джессика провалилась в дремоту.

Офицер полиции подошел к ожидающему его Дэвиду, который о чём-то тихо переговаривался с Уэсом, Роем и женщиной врачом.

– Девушка настаивает, что сделала это по собственной воле. Она ни о чём не проговорилась, хотя у неё была такая возможность – вопить во всё горло о похищении и ликанах.

– Это ещё ничего не означает, – сухо отрезал Дэвид с каменным лицом. – Мина, когда её можно будет отсюда забрать?

– Хоть завтра, но предупреждаю – она потеряла много крови. Девушка слаба, ей противопоказаны физические нагрузки ещё как минимум месяц. В таких случаях, если говорить простым языком, а не медицинскими терминами – назначают постельный режим, усиленное питание, обязательную терапию, контроль анализов, обработку швов и консультации у психолога. Предупреждаю, что если швы разойдутся – в кровь может попасть инфекция и её не восстановленный организм может не справиться и она может умереть от заражения. Дэвид, если ты собрался изничтожить девушку морально, доводя её до нервного истощения – она повторит попытку снова. Только больше её ко мне не привозите, я не хочу участвовать в подобном бичевании.

– Ты будешь участвовать, Мина, во всем, потому что я твой вожак, и я прошу тебя об этом, – лицо Дэвида не выражало ничего хорошо. Даже тени снисхождения к лежащей в палате девушке не мелькнуло в этом холодном взгляде.

Джессика подняла тяжелые веки, и поняла, что они снова привезли её «домой». Всё тот же потолок, та же комната и тот же холод. Её знобило. Хоть она и была прикрыта пледом, её тело всё равно вздрагивало мелкой дрожью. Она услышала, как открылась дверь, и что кто-то мягкими шагами направляется прямо к ней, но головы поворачивать не стала.

– Рой, по-моему, для неё здесь слишком холодно, – снова она увидела возле себя уже знакомую ей женщину врача. – Затопите камин, иначе ко всему мы получим ещё и пневмонию, – она смотрела куда-то в сторону, видимо обращаясь к её надзирателям.

– Не нужно, – прошептала Джесс. – Пневмония тоже вариант. На что там я ещё могу рассчитывать? Анемия? Гипотония?

Женщина врач принялась обрабатывать наложенные ею швы.

– Меня зовут Мина, Джесс. Ты когда-нибудь слышала такое выражение: «Кто сеет ветер – пожнет бурю»?

– А вы слышали, что любое действие равно противодействию? Если человека лишить свободы – он будет желать её ещё больше. Помню, как один тридцатилетний мудрец мне сказал, – Джесс усмехнулась кривой болезненной усмешкой, – Что ликаны ничем особо от людей не отличаются. Что они умеют так же любить, ненавидеть и прощать. Так вот скажите ему, Мина, что на счёт прощать я очень сомневаюсь, что ликаны вообще способны на такой душевный посыл. А ещё передайте Дэвиду, что четырем здоровенным мужикам легко издеваться над одной девушкой, только это не свидетельство их силы. Всё-таки, он, наверное, очень похож на своего отца. Как бы Дэвид ни пытался убежать от этого, тварь всё равно сидит в нём.