– Кого послала?

– Буцифера. Это фамильяр мой, мышь белая. Все остальные – так, клоны. Я по городу ездила, белье собирала и потихоньку мусор всякий подкидывала – скрепки, монетки, бумажки… А к тебе в мешок сам Буцифер за колбасой лазил. Он-то мне про тебя и сообщил.

– Мешок?

– Не беси меня, юморист фигов!.. Я что хочу сказать – на самом деле чумной вибрион был такой же настоящий, как те мыши. Утро настало – и все растаяло…

– А зачем тогда вообще было огород городить?

– Ну просто так, попробовать – получится или нет.

– Да, весело с тобой горожанам. Ураганов не насылала еще? Попробуй, тоже интересный эффект получается.

– А то я бы без тебя не додумалась. Именно ураган и будет, и не далее как сегодня ночью. Так что не вздумай сбежать…

* * *

Погода и впрямь скоро испортилась, так что штанам пришлось досыхать дома. Заодно обнаружилась и верхняя часть туалета, аккуратно висящая на спинке стула.

– Я сказала – не вздумай сбежать, – напомнила ведьма, наблюдая за тем, как ее гость натягивает сыроватые джинсы на голое тело. Трусы пали смертью храбрых в пасти Буцифера, и их бренные останки упокоились в мусорном ведре.

– Обязательно сбегу, – пообещал Флейтист. – Обожаю бегать трусцой под ураганным ветром. Особенно по берегу моря в шторм.

Он уже устал от собственной искрометности и скатился в болото пошлой иронии. Ведьма тоже притомилась.

Дом трясся, как холодец, несчастная груша во дворе скрипуче взывала к небесам о милосердии. Но волны досюда не долетали – хозяйка постаралась обезопасить жилище от собственных козней. Так что в доме даже телевизор работал без перебоев.

Флейтист высунул голову из горловины футболки, встрепанные волосы эффектно распались над пеньком на лбу.

– А еще, между прочим, тут кое-чего не хватает, – он хлопнул себя по заднице, вернее, по заднему карману.

– Ах да, – ведьма старательно изобразила раскаяние. – Я твою флейту в море уронила.

За истекшие сутки Флейтист окончательно перестал отличать ложь от правды, к тому же ему до чертиков надоело быть все время в напряжении. Поэтому он решил, что проще соглашаться, чем разбираться.

– Ай-ай-ай, как же так вышло, – он в свою очередь скроил фальшиво-траурную мину. – Теперь мне придется остаться у тебя навсегда.

Амброзия бросила притворяться и воззрилась на него с недоверием.

– Ты серьезно, что ли?

– Ну да. Я же без нее как без рук. И толку от меня такого ровно шиш. Так что я отныне буду лежать на твоем диване, а ты будешь меня кормить, поить и всячески ублажать. И шнурки гладить.

– Ты совсем офигел, что ли? А как же твоя дракониха?

– Я объявление в газету дал. Найдется – сама позвонит.

Амброзия помолчала.

– Выпить хочешь? – спросила она нерешительно.

– Это ты меня ублажать уже начинаешь? – прикинулся дурачком Флейтист. – Неа, не хочу. – Он подошел к кровати и рухнул на нее звездой. – Кстати, трахаться тоже не хочу. Дай-ка мне пульт от телевизора.

Пульт взмыл сам собой в воздух и врезался в стену, выронив батарейки.

– Ты мне тут балаган будешь устраивать, жопа с ушами? – рявкнула ведьма, уперев руки в бока.

– Буду. Смотри мне в глаза, женщина. Нарочно флейту свистнула, чтоб я от тебя не сбежал?

Кровать дрогнула и дала крен на один борт, вытряхнув Флейтиста на пол и прихлопнув матрацем.

– Пошел вон отсюда! – в бешенстве заревела Амброзия, и не успел парень оглянуться, как оказался за дверью. Буквально. То ли его ветром вынесло, то ли ведьма собственные руки приложила. Котомка, пробив стекло, снарядом вылетела в окошко и приземлилась в лужу. За ней последовало еще что-то темное, фаллической формы, и пребольно стукнуло парня по спине.

Оказалось – зонтик.

– Ишь ты, а ведь минуту назад собиралась вернуть флейту, – озадаченно сказал Флейтист. – Кто их поймет, этих баб.

Ветер во дворе был не совсем ураганный, но все-таки он был – и дождь тоже. Флейтист постучался было деликатненько в дверь, но никто ему, естественно, не открыл. Тогда он подобрал котомку, заглянул в нее, удовлетворенно хмыкнул и пошел к калитке.

А в доме ожесточенно шмыгала носом ведьма. Буцифер, угнездившись у нее на макушке, сосредоточенно копался в волосах. Амброзия сердито выпутала его из шевелюры и запихала за пазуху.

– Вернется, – угрюмо предрекла ведьма. – Куда он денется. За двором погода нелетная, уж я постаралась.

«Щас обратно позовет», – подумал Флейтист , берясь за ручку калитки.

– Ни за что не позову, – грозно сказала ведьма, скрещивая на груди руки с такой силой, что Буцифера выдавило из ложбинки.

За двором Флейтиста окатило дождем – так пенсионерки в марте окатывают из кастрюли орущих котов. Парень сделал наивную попытку открыть зонтик – но тот вывернулся наизнанку, а в следующее мгновение от него вообще остались голые спицы.

«Может, я и правда дурака свалял. Может, она на самом деле флейту в море упустила?»

Ведьма проследовала в кухню, достала из шкафа большой кувшин с приклеенной скотчем этикеткой – на этикетке красным фломастером было написано «Смесь Пандоры. Не открывать!» – и вытряхнула оттуда флейту.

– Ну и на фиг она мне сдалась? – спросила Амброзия у перебравшегося на плечо Буцифера. Тот встал на задние лапки и ткнулся мордочкой ей в ухо, щекочась подрагивающими усиками.

Ведьма злорадно ухмыльнулась и сделала флейте «крапивку».

– Ай, – сказал Флейтист, потирая предплечье.

Он успел отойти довольно далеко от калитки – насколько это было возможно в таких условиях, – но тут решил, что пора возвращаться.

И не угадал.

На месте ведьминого забора поскрипывали под ветром ежевичные кусты, намертво сплетшиеся ветками. Они были высотой в два человеческих роста и щетинились колючками длиной в палец. Между колючками трогательно проглядывали беленькие цветочки и зеленые листики. По всей этой композиции нещадно колошматил дождь, сбивая цветочки и листики в грязь.

Флейтист понял, что влип, – и согнулся пополам в приступе дикого хохота.

Сидя на полу в кухне, Амброзия ласково щекотала флейту кончиками пальцев…

* * *

Рассвет застал Флейтиста на пустынном пляже – вернее, на единственном сухом бугорке, торчащем из обширной глинистой лужи. В луже плавали палки, позеленевшие снизу поплавки из пенопласта, бутылки и разрозненные резиновые тапочки. Дохлая медуза, похожая на сгусток яичного белка, безвольно распласталась на огромной коряге, наполовину высовывающейся из воды.

Распогодилось не так давно, и на пляже было холодно – а выражаясь точнее, стоял нечеловеческий дубняк. Флейтист сидел, обняв колени, съежившись под мокрой одеждой, и старался не шевелиться, чтобы не растерять остатки тепла. Судя по тому, что никто его не щипал, не кусал и не щекотал, ведьма наконец угомонилась, а может, даже заснула. Под теплым одеялом в мягкой постели. Возможно, напившись перед этим чаю. Или чего-нибудь покрепче.

Заря цвета клубничного мороженого вставала над морем. В небе противными голосами верещали чайки; одна из них спикировала на корягу и деловито клюнула труп медузы. Судя по выражению лица, добыча ей не понравилась.

Кроме Флейтиста и чаек, никого живого на пляже не было.

Более того – сам пляж был окружен красивыми слоистыми скалами, взобраться на которые не было никакой возможности. Очень-очень высоко из них торчали узловатые корни, а еще выше покачивались ровные, как карандаши, сосны. И никаких признаков цивилизации либо ведущих к ней дорог не наблюдалось.

Флейтиста вовсе не интересовал вопрос, как он сюда попал. Он просто до сих пор удивлялся, как ему удалось этой ночью выжить. И что делать в ближайшие пару часов, он тоже отлично знал. Беспокойство вызывало более отдаленное будущее. Но сейчас больше всего на свете ему хотелось спать – если не считать острого желания принять внутрь чего-нибудь спиртного. Спиртного не было. Поэтому парень свернулся клубочком на гальке и прижался щекой к мокрому боку котомки, как ребенок к плюшевому мишке. И моментально вырубился, несмотря на экстремальные условия.