И увидел мачту с черным флагом, величаво погружающуюся в воду.
В следующее мгновение солнечный луч прорвался сквозь облака, и флаг растаял в воздухе.
Флейтист впал в ступор.
«Кто-то бабу привел», – подумал он отрешенно, а потом вдруг резко осознал весь масштаб катастрофы. Парень открыл было рот, чтобы начать ругаться, но его опередил чей-то исполненный страдания вой от самой кромки прибоя:
– Ууууууууу, на кого ж ты меня покинууул!!! Ой, да как же я теперь будуууу!!!
Приблизившись к источнику звука, Флейтист вторично застыл в столбняке, узнав катающуюся по пляжу в истерике ведьму Амброзию. Она была одета в розовую пижаму в цветочек, больше напоминавшую невыжатую посудную губку. Из-под молотящих по земле кулаков шрапнелью разлетались камешки и еле уворачивался верещащий Буцифер. Поодаль навытяжку лежала лопата.
Услышав хруст гальки, ведьма перестала завывать и подняла голову
– Что случилось? – участливо спросил Флейтист, присаживаясь рядышком на корточки. – Чего ты так ревешь?
Амброзия села и вздернула подбородок. С пижамы неудержимо текло, из носа тоже.
– Я де ревууууу, – не то прогнусила, не то прорыдала она. – Это у бедя да бышей аллерги-и-ия…
– Аааа, ну ясно – протянул Флейтист, глядя, как она размазывает по опухшему лицу слезы вместе с приставшими камешками. Нос и губы у ведьмы раздулись, красные глаза еле проглядывали из-за щек. – Ну прости, все антигистаминное вчера выпили. В клубе анонимных аллергиков. Пойдем, там аптека круглосуточная, – он махнул рукой в сторону рынка.
– Куда я пойду с такой рожей, – буркнула Амброзия и, недолго думая, стянула через голову пижамную кофту.
– Это чтоб на рожу не смотрели? – невинно поинтересовался Флейтист.
– Это потому, что у нас ноябрь, – невпопад отрубила она. – А носки я в море потеряла, когда тонула.
– Зато лопату, я смотрю, вытащила.
– А если он звонить будет? – вскинулась Амброзия, выкручивая кофту. – То есть, я хотела сказать…
До Флейтиста начало доходить. Вопреки ходячей байке об умственных способностях блондинов, дураком он все-таки не был – и в его белокурой голове уже сложилось примерное представление о случившемся.
– Сдается мне, кое-кто вернулся в команду?
Ведьма хмуро кивнула.
– Вы что, поссорились?
– Если бы! – в попытке подавить новый приступ воя она скорчила такую гримасу, что Флейтист отпрянул. – Его Буцифер напугал… Нет, я не могу всухую об этом рассказывать! Пойдем куда-нибудь выпьем…
Через четверть часа они уже сидели за столиком в полутемном помещении, являя собой весьма колоритное зрелище. Флейтист сосредоточенно вытряхивал из шевелюры застрявшие камушки. Босая ведьма в подсохшей пижаме страстно сморкалась в салфетку. Буцифер, стоя на задних лапках, деловито обгрызал увядший цветок, свисавший из вазы в центре стола. Прислоненная к столу лопата то и дело съезжала, норовя стукнуть ведьму по плечу.
Наконец осоловевшая официантка принесла бокалы и три бутылки темно-красного туземного пойла.
– Так вот, – заговорила Амброзия, вытащив зубами пробку и щедро наливая сначала себе, потом компаньону. – Нелепо все так получилось, аж зло берет…
Она взяла Буцифера и поднесла к своему бокалу. Тот, сидя на ее ладони, быстро-быстро залакал вино, а хозяйка отчаянным жестом хряпнула прямо из бутылки. И, собравшись с духом, поведала душераздирающую историю.
Оказалось, у них с Тринадцатым случилась любовь с первого взгляда. Тот при перемещении в ее двор угодил в корыто, расплескав воду (после чего волшебный артефакт начал нормально работать). Ведьма выскочила на шум с зубной щеткой во рту, проломила ногой ступеньку, повредила лодыжку и порвала юбку. А потом они с Тринадцатым встретились глазами.
– И понеслооооось… – мечтательно протянула Амброзия и всхлипнула.
В тесное соприкосновение они вошли прямо во дворе. Вокруг летали различные предметы обихода, поднятые в воздух их сдвоенной энергией. Когда они, взмыленные, перепачканные грязью и зубной пастой, не расцепляясь, переместились в дом, то промазали мимо кровати, а сверху на них обрушилась люстра. Но разве такие мелочи могли остановить влюбленных?.. Они бы и до утра так прокувыркались и наверняка разнесли бы весь дом, если б не Буцифер. Тот, привыкший спать с хозяйкой в одной постели, как ни в чем ни бывало взбежал на подушку как раз между головами переводивших дух влюбленных.
При виде мыши Тринадцатый тихо потерял сознание. У Амброзии едва не остановилось сердце – она уже решила, что виновата в смерти возлюбленного, когда тот пришел в себя. Сверкнул зеленым, материализовался на шкафу в дальнем конце комнаты и дрожащим голосом попросил убрать мышь. Амброзия затолкала Буцифера в косметичку и застегнула молнию, а саму косметичку вышвырнула в разбитое окно. Только после этого Тринадцатый вернулся в постель, и они наконец познакомились.
Поскольку оба были людьми ответственными, то решили поскорей разделаться с чужими проблемами и продолжить прерванное занятие. Амброзия налила свежей воды в корыто (не забыв при этом смыть с лица пасту) и, разглядев все, что нужно, разработала план, в который Тринадцатый внес необходимые коррективы.
– Ну, дальше ты знаешь, – махнула она рукой, принимаясь за вторую бутылку. – Только вот это чудо с вашим кораблем чуть себя не угробило.
– Ты, наверное, имеешь в виду «Нас чуть не угробило?» – деликатно поправил Флейтист.
– Да начхать мне на вас! – надрывно воскликнула ведьма. – Он же совсем себя не бережет, солнце мое непутевое… Как он теперь без меня будет?
Выяснилось, что в то утро из-за колоссального выплеска энергии («Трахаться надо было меньше», – подумал Флейтист со смешанным чувством) Тринадцатый свалился с лихорадкой, и Амброзия две недели его выхаживала. Ей это доставило такое удовольствие, что она было совсем решилась напустить на него чуму – пусть еще поваляется, – да испугалась чересчур навредить. К тому же в его присутствии ее колдовские способности совершенно выходили из-под контроля. Она забывала самые простые заклятья, у нее все валилось из рук, по комнате постоянно что-то летало – от носков до табуреток, чайник закипал сам собой, а уж погода менялась на день по десять раз. Впрочем, Тринадцатый от нее не отставал. Когда рушилось что-то совсем уж эпохальное – например, крыша, – он брался за флейту – и крыша вставала на место, покрываясь тюльпанами, а ведьма потом еще полдня выкорчевывала сорняки из самых неподходящих мест вроде холодильника.
– И это вы в таком бедламе полгода жили? – ухмыльнулся Флейтист.
– Нам нравилось, – с трагической иронией сообщила ведьма. – И вообще, посмотрю я на вас, когда ты свою Серпентину найдешь. Небось будете кровать по полночи тушить…
Флейтист зарделся и ничего не ответил.
Амброзия тем временем добралась в своем рассказе до главного. В отношениях влюбленных – идеальных, на взгляд обоих, – был только один неприятный момент. Тринадцатый панически боялся мышей. Оберегая нервы возлюбленного, Амброзия заперла Буцифера в клетке, где у того было только одно развлечение – нескончаемый бег в колесе. Буцифер терпел долго. Он был старый и мудрый и понимал, что хозяйкина страсть рано или поздно пойдет на убыль. Что однажды влюбленные поссорятся, и один из них неминуемо бросит другого. А там можно будет выйти из подполья.
Но Буцифер ошибался.
Шли дни, недели, месяцы, – а в доме все так же свистели тарелки и рушилась мебель. На стенах цвели незабудки, из шкафов вылетали стаи махаонов. Над двором проносились грозы, палило не по сезону жаркое солнце и сразу же выпадал снег. И по-прежнему в самых немыслимых позах сплетались два тела, оказываясь при этом то на крыше, то на краю обрыва, то на ветке дерева, и иногда– для разнообразия – в постели.
И однажды Буцифер не выдержал. Темной ночью он прогрыз клетку, пробрался в дом и вскарабкался на кровать, ворча под нос по-стариковски. К несчастью, Тринадцатый спал с краю – у стены его одолевала клаустрофобия. Распахнув сонные очи и узрев Буцифера, преспокойно умывавшегося у самого его лица, бедняга взвизгнул и шарахнулся назад, приложив любимую об стену. А в следующее мгновение все трое исчезли в зеленой вспышке – зажмурившийся Тринадцатый, обхватившая его руками и ногами Амброзия и Буцифер, успевший прыгнуть хозяйке на голову и вцепиться зубами ей в волосы.
