— Оставь нас, я сам уложу его спать! — отпустил он женщину и, улыбаясь, посмотрел на капризного малыша.

— Мариэль всегда напевала ему песенку, когда укладывала его спать, — сказал Джон, беря Тео на руки, но тот стал вырываться, и Джону пришлось опустить его на пол.

Малыш довольно резво дополз до дверей ведущих в соседнюю комнату. Его безрезультатные попытки открыть эту дверь, упираясь в неё маленькими ручонками, вызвали лишь громкий рёв. Орланд взял сына на руки и попытался его успокоить, но Тео всё время показывал пальчиком на дверь, повторяя — «мама, мама».

— Хорошо, хорошо, ты пойдешь туда! — Орланд открыл ему дверь и отпустил.

Седьмой лорд устало сел в кресло, подперев голову рукой.

— А что такого в этой комнате, что он туда так рвется? — поинтересовался Джон.

— Ты за этим приехал сюда?

Но Джон, движимый порывом огромного любопытства, подошел и распахнул настежь дверь. Теодор уже взобрался на широкую кровать и, улыбаясь, показывал ему пальчиком на стоящий у стены портрет. Джон не поверил своим глазам. На портрете была изображена Мариэль в полный рост.

— Скажешь кому-нибудь, убью! — раздался голос Орланда.

— Это же работа дивийского художника! Этот портрет был написан, когда мы были с Мариэль в Дивах.

— Да, верно, мне привезли его по моей просьбе. Это для Тео, чтобы он не забыл её! — раздраженно произнес Орланд, как бы оправдываясь перед Джоном.

— Ну да, ну да, конечно для Тео. — задумчиво проговорил тот.

— Теперь он сам уснёт, глядя на неё, можешь не переживать за Тео.

— Могу поспорить, что вы там вместе засыпаете, — осторожно сказал Джон.

— Да, я смотрю на неё и повторяю ей, как я её ненавижу! — уже повышая голос, проговорил седьмой лорд.

— Не ври, бесстрастный судья видит твои глаза!

— Может тогда бесстрастный судья объяснит мне, что случилось с женщиной, которую я любил?!!

— Женщина, которую ты любишь, — подчеркнул Джон. — Столкнулась с множеством трудностей, запуталась сама и запутала тебя, а потом вы сами стали запутываться в паутине своих взаимных обид, недоверия, сомнений, непонимания и гордыни. И каждый из вас закрылся в толстом коконе из этой паутины. Слова, которые идут у вас из сердца, застревают в липких сетях и эхом отражаются от оскорбленного самолюбия и искажаются до неузнаваемости.

— Но пришел Джон и спас нас. Это ты такой умный стал, посидев в яме?

— Да, там я действительно многое понял. И не надо перебивать меня, Орланд. Ты и сам понимаешь, что не я спасу вас, а вы сами должны разобраться во всём. Глупо! Так глупо терять столько драгоценных дней вашей жизни! Тратя их на бессмысленные обиды и сомнения. Сколько счастья безвозвратно утекло сквозь пальцы. За что вы наказываете себя? Мне так трудно понять вас. Просто вы не знаете цену этим драгоценным минутам и дням. Одумайтесь, разве вы не видите, что созданы друг для друга?!!

— Ты это скажи своей сестре. Она просто разлюбила меня! Большее счастье она нашла, получив своих азаронцев и наследство. Мариэль выбрала другой путь, путь великой азаронской королевы. Быть женой седьмого лорда, это же так скучно, здесь нет места её беззаветному героизму! — горько проговорил Орланд, с болью глядя в глаза Джона.

— А ты сам спрашивал у нее, в чём её счастье? Спрашивал без упрёков и обид? Нет, вот то-то и оно.

— А ты не спрашивал у неё, как она разговаривает со мной? Если она раздаст все свои обиды каждому своему азаронцу у неё ещё останется и на долю охийцев! Она не слышит меня и не хочет видеть! У меня кончается терпение! Благодаря её стараниям в прошлом, я до сих пор живой человек и хочу спокойно и счастливо жить, Джон!

— Орланд, ты сможешь счастливо жить без неё? — спокойно задал свой мудрый вопрос Джон.

Ещё долго они разговаривали и спорили друг с другом и, исчерпав все свои аргументы, мирно расстались.

А Мариэль не просто ждала Джона, она ждала его на границе своих земель. Уже целые сутки. После того как она прождала его две недели в городе, у нее лопнуло терпение, и Мариэль отправилась ему на встречу.

— Боже мой, Мариэль! Ты что установила здесь наблюдательный пост? — воскликнул Джон, неожиданно увидев сестру на дороге.

— Не остри, Джон! Ты так долго нарочно добирался? Я уже подумала, что мой брат вернется только к зиме! А вчера я почувствовала твоё приближение и поехала тебя встречать. У меня же терпение не железное, Джон! Ну?

— Прямо здесь? Посреди степи ты хочешь сразу всё узнать?

— Да! Я спать не могу, есть не могу, думаю об этом постоянно, а ты всё шутишь!

Джон перестал улыбаться, тяжело вздохнул, задумался ненадолго, а потом произнес:

— Ой, Мариэль. Всё так сложно. Только учти, это вы сами усложнили свою жизнь. Орланд настроен категорически, на его стороне и охийские законы. Он сказал, что ты можешь приехать и повидать сына. Может, ты лично поговоришь с ним? В таких вопросах за вас решать я не могу. Подожди, через две недели между охийцами и азаронцами будет подписан союз, и ты сможешь поехать в Ихтар со своим сопровождением, как положено.

— Тогда я поеду сама! Ещё сколько ждать! — возмутилась Мариэль.

— Две недели не такой уж и большой срок! Ну что скажут люди, азаронская королева носится галопом в одиночестве по охийским холмам.

— Сейчас это не важно, что скажут люди. Для своего же спокойствия я поеду в Ихтар прямо сейчас!

— Ты действительно сошла с ума …

— Я рада, что хоть в чём-то вы с Орландом единодушны!

Джон только беспомощно пожал плечами и покачал головой, глядя, как её конь пересек границу азаронских земель.

Мариэль добиралась до Ихтара намного быстрее, чем её брат. У неё не было желания тянуть время и часто останавливаться, но зато в большом количестве были настойчивость и упорство.

— Как часто из Нового Азарона к нам прибывают гости! А сегодня даже сама королева одарила меня такой честью, я право польщен! — встретил её Орланд издевательским тоном.

— Твой сарказм меня не задевает! Я хочу видеть Тео!

— Да ваше величество ещё и без охраны? Поразительно! А вдруг я случайно наступлю вам на ногу или ещё хуже запру в чулане, кто же спасет бедную королеву? — не унимался седьмой лорд.

— Именно то, что я стала королевой, мешает тебе жить? Я как-нибудь сама справлюсь, без азаронских ястребов. Ты пустишь меня в дом или нет?

— А в качестве кого ты переступишь этот порог?

— Орланд! В конце концов, я хочу к сыну! — она вплотную подошла к нему, взгляд темно-синих глаз был полон решимости.

Орланд отошел в сторону, пропуская её вперед. Мариэль не оборачиваясь, побежала прямо наверх, она безошибочно угадала, где находиться её сын.

— Теодор, радость моя! — Мариэль весело подхватила малыша на руки.

А тем временем слуга подошел к стоящему на первой ступеньке Орланду и тихо сказал:

— Мы всё исполнили, господин. Портрет спрятан.

— Хорошо, ступай, меня сегодня больше не отвлекать, — он поднялся следом за Мариэль, в свою комнату.

Тео обнимал Мариэль, радостно повторяя — «мама, мама».

— Молодец, ты не забыл меня! Мой Тео хорошо помнит маму! — проговорила она, тиская его.

— Да уж, не забыл, — тихим голосом сказал вошедший Орланд и громче добавил. — А ты я смотрю, ещё помнишь, как ориентироваться в замке!

— А можно мне побыть с сыном наедине? — посмотрела на него Мариэль.

— Вы не перестаёте меня удивлять, ваше величество! Я вообще то у себя дома, в нашей … прошу прощения в моей спальне, а вы как я понимаю гость и некрасиво указывать хозяину, где ему надо быть.

Ей ничего не оставалось, как терпеть его присутствие, она старалась не смотреть в его сторону. А Орланд спокойно наблюдал за ней сидя в кресле, как она играет с малышом, как подбрасывает его вверх и ловит визжащего Тео, как целует ему каждый пальчик, как нежно ерошит ему волосы.

— Вы избалуете мне сына, ваше величество! — с тем же сарказмом и ревностью в голосе произнес Орланд.

— Это и мой сын, чурбан бесчувственный. Больше даже мой чем твой, правда сынок? — ответила, не глядя на него Мариэль, продолжая обнимать сына.