— Теодор. Теперь самый главный для меня мужчина — это он. И сейчас пока меня не очень волнует, продолжиться династия или нет! — почему-то неожиданно резко для себя ответила Мариэль.

— Она продолжится! Придёт время, нужное время и вы зачнете даже от степного ветра, если рядом не будет мужчины, — спокойно улыбаясь, проговорил Итан.

Мариэль удивленно подняла брови и в упор посмотрела в эти немигающие серые глаза.

— Эта тема разговора меня раздражает, по-моему, вы выбрали не самое удачное время для такой беседы.

— Хорошо, я понял. Прошу прощения. Занимайтесь своим главным мужчиной. А почему он, а не ваш муж? — спросил он, отворачиваясь от неё в сторону.

— Ещё один неуместный вопрос, Итан! Это только мой сын! Ясно вам? Я хочу, чтобы мне принесли чистый пергамент и перо с чернилами, я составлю послание охийскому правителю. Первый лорд мой друг. Пусть наш гонец доставит письмо в Охию!

— Вы хотите поделиться с ним радостью? — с интересом спросил ван Мид.

— Именно так! Думаю, когда он узнает, непременно посетит нас.

— Я прикажу принести всё, что вы просили, и выберу гонца, — сверкнув стальной искрой в глазах ответил он, учтиво поклонился и вышел.

Когда маленький Тео уснул, Мариэль развернула перед собой свиток пергамента, занесла руку чтобы написать первые строки и замерла. — «Как можно выразить словами и передать на бумаге мои чувства? Это сообщение наверняка дойдет до Орланда и как он среагирует на это, трудно себе даже представить. Но скрывать рождение ребёнка я не могу, да и не хочу!».

Поэтому она написала следующие строки:

«Я приветствую первого лорда Охии и Вааса как своего друга и брата. Не знаю, как ты воспримешь это послание как первое лицо или как второе. Не стану скрывать, что очень скучаю по своим охийским друзьям! Почему вы не посещаете меня мне не ясно, но своё отсутствие я могу объяснить. Сегодня у меня родился сын! Это самое большое счастье в моей жизни и я хочу поделиться своей радостью с тобой. Ваша Мариэль!»

Утром Итан забрал у неё послание и пообещав немедленно отправить, поспешил уйти. Но в своей комнате он развернул его, взломав печать, пробежал по нему глазами и спрятал. По только ему известным причинам написанное Мариэль послание он отправил в конце зимы, через четыре месяца после рождения Теодора, скрыв это от неё. На все её вопросы об ответном послании он только пожимал плечами и отвечал:

— Наш гонец сразу же отвез письмо и возвратился ни с чем. Возможно, первый лорд посылал своё послание позже, но оно затерялось, всякое ведь может произойти с посыльным. А потом зима тоже играет важную роль. Или охийцы просто не захотели ничего отвечать, вдруг вы ошиблись в выборе друзей?

Мариэль только удрученно качала головой. Их молчание лишний раз доказывало, что охийцам и Орланду в частности нет никакого дела до неё и её ребёнка. Она полностью переключилась на заботу о сыне, предоставив ван Миду полную свободу в управлении Новым Азароном, с условием, что он будет постоянно держать её в курсе обо всём, что происходит на их землях. Он каждый день заходил и отчитывался перед ней обо всех текущих событиях в их городе. Только был ли он искренен, и была ли правда в его словах, Мариэль даже не задумывалась об этом, пока у неё не было причин не доверять военачальнику. Конечно, ей было интересно и хотелось знать всё о жизни азаронцев, но маленький Теодор занимал всё её время, а доверить его заботе кого-нибудь другого она не хотела. Поэтому она не могла сейчас посвятить себя своему народу, и была почти благодарна Итану за то, что он временно взял дела в свои руки. Хотя иногда он очень её удивлял и настораживал. Он мог совершенно бесшумно войти в её спальню и тихо наблюдать, как она кормит малыша, разговаривает с ним или играет. А когда она замечала присутствие ван Мида, он принимал бесстрастное выражение лица и совершенно спокойно вёл с ней беседу. В один из таких моментов она опять услышала его голос за своей спиной, дело было поздним вечером и она, лежа рядом с сыном на своей широкой кровати как обычно нежничала с ним, ласково делая ему массаж, как вдруг:

— Будущему воину вредит такое отношение! Вы избалуете его и получите жалкую неженку!

— О, боже мой! Итан, вы стали ходить бесшумно как тень, что весьма странно при вашей комплекции, и вы не стучите в дверь, как полагается. Я начинаю думать, что вы нарочно меня пугаете. А насчет жалкой неженки, это ещё не воин и не взрослый муж, а всего лишь маленький ребёнок. Если не в детстве, то когда же ещё можно получить родительскую ласку и любовь в такой мере? Жизнь ещё успеет преподнести ему неприятные сюрпризы в будущем. Так пусть же у него в памяти останется воспоминания о счастливом детстве и уверенность в том, что его мать будет любить его всегда! Несмотря ни на что! — Мариэль повернулась к Итану, и с возмущением глядя на него, высказала ему все на одном дыхании.

— А может быть ваша чрезмерная любовь к Тео связана с тем, что он его сын? — тихо со злыми нотками в голосе спросил он.

В первый раз Мариэль посмотрела на него с такой откровенной неприязнью и встретилась с таким же холодным чувством в его глазах. Её как будто сковал, обездвижил на мгновенье этот взгляд, вселяющий страх то сужающихся, то мгновенно расширяющихся черных зрачков. Сын тронул её своей маленькой ручонкой, и она как по волшебству стряхнула с себя это состояние. Мариэль ничего не ответила ван Миду, и он с чувством собственного достоинства поклонился и вышел. От его присутствия и от его слов в душе сразу появилась такая пугающая пустота.

Она снова стала видеть странные сны, вернее только один сон, но всё чаще. Один и тот же сон стал преследовать её каждую ночь. Мариэль видела своё отражение в зеркале, причём сама она молчала, а её отражение постоянно повторяло ей одни и те же странные слова, повторяло настойчиво. И после этих слов возникало ощущение, как будто её с силой бьют по голове, и Мариэль просыпалась в холодном поту. Значение этих слов она не понимала, а вслух боялась их произносить. Она чувствовала, как с каждым днём у неё растёт внутреннее беспокойство, напряженность и предчувствие беды. Причины этому она пока ещё не находила. И ещё. Она только сейчас заметила, что её сила исчезла.

В самом начале весны, когда Охия стряхнула с себя зимние оковы, и Ваас собрал совет лордов — ему доставили послание из Нового Азарона. Стоя, в коридоре он удивлённо развернул свиток и прочитал, потом медленно с недоумением свернул его обратно и остановился в нерешительности. Нил заметил странное состояние старшего брата и подошел к нему, продолжая улыбаться после разговора с друзьями:

— Ваас, такое впечатление как будто тебя из-за угла с ног до головы окатили ледяной водой! В чём дело? — спросил он.

Ваас неспеша, без слов протянул ему послание. Нил пробежал глазами по письму, сначала один раз, потом второй. На его красивое лицо легла мрачная тень, он в растерянности провел рукой по волосам.

— Если сделать не сложный расчет, получается, что это не ребёнок Орланда. Прошел ровно год с того момента как мы в последний раз видели её. Затем Орланд уплыл, а Мариэль от кого-то родила сына! От этого азаронского военачальника?!! — воскликнул он.

— Не знаю, что с ней творится! Сначала она приказывает своим воинам, охраняющим их границы никого из охийцев не пропускать, они передали, что их госпожа никого из Охии не хочет видеть! Теперь она посылает гонца и пишет что скучает, да ещё и делится со мной такой сомнительной радостью! Это определенно не сын седьмого лорда, гонец добирался до нас от силы неделю и Орланда точно не было в то время, когда можно было зачать этого ребёнка. Что она себе позволяет? Ведь она всё ещё его жена!!! Он не снесёт такого позора! — проговорил первый лорд, приходя в бешенство.

— Не будем ему говорить об этом! Скроем! Сделаем вид, будто ничего не произошло! — предложил расстроенный Нил.

— Нет, брат! Я не могу! Я должен сказать ему об этом, но не при всех, позови его!