— Безусловно, все мы ваши подданные! — ответил он и склонился перед ней в легком поклоне, полоснув её при этом стальным взглядом.

— У меня множество вопросов, даже не знаю с какого начать, — сказала Мариэль, отводя глаза.

— Может, для начала сойдете с коня, госпожа? По вам видно, что вы очень устали, — слегка прищурив глаза, предложил ван Мид. — Сегодня мы вряд ли выступим в поход, вы немного отдохнёте, и у вас появится время для расспросов.

— Я не хочу отдыхать, не сейчас! — твердо ответила она, всё-таки слезая с коня. — Мне нужно поближе узнать людей, я хочу вникнуть во все их проблемы, и свои вопросы я буду задавать вам, когда захочу!

— Ну, часть из них вы можете задать во время короткого перерыва на еду. А когда все закончат свою нехитрую трапезу, я соберу людей! — упрямо настаивая на своём, проговорил ван Мид.

Он провел её в единственную на всём побережье палатку и предложил сесть.

— А что остальные спят под открытым небом, на голой земле? — удивлённо спросила Мариэль.

— Видите ли, после долгих странствий на кораблях по океану, люди больше предпочитают землю, пусть даже и голую. …А можно я задам вам вопрос? Почему вы сердитесь на меня, я это чувствую?

Мариэль отвернулась от его пристального взгляда.

— Я … пытаюсь оправдать вас, Итан, но у меня это плохо получается. Именно вы, командовали воинами и вели их убивать охийцев. Вы погубили множество ни в чём не повинных людей! — тяжело вздохнула она.

Военачальник, размышляя, покачал головой и отвернулся от неё, стоя к Мариэль спиной он произнёс, и только потому что ван Мид стоял к ней спиной, она не увидела его страшной улыбки при этом:

— У меня не было выбора! Мы подчинялись наместнику. Неповиновение так же грозило нам смертью. Я не мог знать, что наследница Сиязары жива. Люди хотели лишь одного — найти достойное пристанище, пищу, сойти с кораблей на твердую землю. Они были готовы вырывать зубами своё счастье, даже такой ценой!

В палатку вошла женщина с подносом и кувшином с водой. Она молча поставила пищу перед Мариэль, учтиво поклонилась и вышла. На подносе лежала запеченная на костре рыба, её специфический запах заполнил пространство в палатке, и Мариэль снова почувствовала ужасный приступ тошноты. Стараясь не дышать, она выскочила из палатки на свежий воздух. Следом за ней неторопливо вышел ван Мид, с явным интересом разглядывая её, как будто впервые увидел.

— Я совершенно не хочу, есть! — не глядя на него, ответила она, — Скажите мне, Итан, с Азарона отплыли все люди?

— Почти. Пилатион приказал оставить преступников и неугодных ему людей. Они давно уже мертвы, — спокойно ответил он.

— Значит, там остались лучшие! Думаю, тех, кого наместник считал неугодными и преступниками на самом деле были замечательными людьми?

Но ван Мид не собирался отвечать, тогда она задала другой вопрос:

— Как же разделяется азаронское общество?

— Уже ни как! Титулы и богатство для них остались на затонувшем Азароне. Все одинаково терпели тяготы и лишения нашего нелегкого плавания. Выжили сильнейшие, они стали и мореплавателями, и охотниками, и ремесленниками, и воинами, всеми сразу.

— А вы? Кем были вы до этого путешествия? Ваш возраст не сопоставим с опытом военачальника?

Он ухмыльнулся, и снова сощурив глаза, произнес:

— Давайте сразу говорить о таланте, а не о моём возрасте. Я всю свою жизнь был воином, меня обучали этому с рождения. Уже не важно теперь кто кем был прежде, важно, кем они станут потом, на новом месте. Конечно, есть вещи неизменные, например, наши обычаи, традиции, наша память о прошлом, наш опыт и неизменной останется династия Сиязары. Она нашла нас даже здесь.

— Соберите людей! — настойчиво попросила Мариэль, внимательно его выслушав.

Военачальник отдал приказание, и оно передавалось по цепочке. Азаронцы сгруппировались и выстроились на побережье. Мариэль взобралась на небольшое возвышение прямо перед этим огромным количеством людей и, переводя взгляд с одних лиц на другие, она громко произнесла, её слова передавались тем, кто стоял позади всех:

— Не буду от вас скрывать, что о существовании Азарона и о династии Сиязары я узнала совсем недавно, так получилось. Именно я, Мариэль, её наследница, но ваш народ был для меня чужим все эти годы. Я сделала свой выбор в вашу пользу, в пользу своих предков, в память о своей бабушке Диназе. Хочу спросить вас, народ Азарона, какой выбор сделаете вы? Пусть те, кто захочет пойти за мной и признать своей королевой останутся, а те, кто против, сядут на корабли и ищут другой путь для себя. Для тех, кто решит остаться, скажу, что вы не рабы, но подчиняться власти и законам пусть и не существующего Азарона вы обязаны, чтобы сохранить порядок и обычаи вашего народа. Азаронцы больше не будут воевать! Мы отправимся на новые земли и будем строить новый Азарон, для вас и ваших детей, в мире и согласии с окружающим миром. А теперь можете расходиться и подумать. Спасибо, за то, что выслушали меня!

После такой непродолжительной, но содержательной речи она снова вместе с ван Мидом вернулась в палатку, оставив и так готовых идти за ней на край света азаронцев в замешательстве. Итан был слегка недоволен и удивлён. Он задумчиво потер кончиками пальцев свой лоб и нехотя проговорил:

— Это поразительно! В вас вовсе нет качеств, которые должны быть у королевы. Вы простите меня за мою откровенность, но вы разговаривали с ними как с равными, как с друзьями. Так нельзя! Это подорвет ваш авторитет, править надо жёстко, люди не привыкли к такому мягкому отношению. И потом, вы всё время говорите «ваш народ, ваши обычаи, ваш Азарон», а следовало бы говорить — «наш».

— Вы закончили, Итан? А теперь оставьте меня одну! — резким тоном бросила ему Мариэль.

— Хорошо, как прикажете, — с чувством собственного достоинства произнес ван Мид и удалился, оставив её в покое.

«О, боже мой! Лучше бы это был кошмарный сон! Остановите землю, я сойду. Я же здесь совершенно. … Нет!». — Мариэль мысленно запнулась и положила руку себе на живот. — «Нет, я не одна, нас двое». Она улыбнулась сама себе тихой отрешенной улыбкой. Усталость валила её с ног, она прилегла на тюфяк, набитый соломой и мгновенно уснула.

Чувство сосущего голода, такое неприятное и требовательное разбудило её. Мариэль протёрла сонные глаза. Кругом было темно, только рядом убаюкивающее шумел океан. «Видно, я здорово отключилась, засыпала днём, а сейчас глубокая ночь. Господи, теперь бы я съела всё, что угодно!». Мариэль потянулась и вышла из палатки. Редкие костры азаронцев всё ещё горели.

— Что заставило вас блуждать среди ночи, моя королева? — вырос из темноты ван Мид.

— Я страшно проголодалась, — тихо ответила Мариэль.

— По нашим обычаям, беременным женщинам нельзя есть ночью и в темноте, — так же тихо проговорил он, подойдя к ней поближе.

— С чего вы взяли?!! Я что просто не могу захотеть есть или пить? — возмутилась она, не собираясь пока раскрывать кому-либо свою тайну.

— Ну, как вы уже заметили, я давно не маленький мальчик и всё замечаю и понимаю.

Она скорей услышала, чем увидела, что он усмехнулся.

— Значит, у вас в Охии действительно есть муж?

— Я не хочу об этом говорить! — Мариэль решительно развернулась и зашагала в сторону палатки.

— Так вам снова расхотелось есть?! Обещаю, что ни о чём не спрошу, — громко прошептал ей вдогонку ван Мид, и, не дожидаясь её ответа, догнал её и легонько взял за локоть, — Можно я проведу вас к моему костру, только сейчас кроме сушеной рыбы ничего не могу предложить.

— Опять рыба? Ладно, я попытаюсь, — понуро согласилась Мариэль.

Немного подкрепившись, греясь у огня, она долго смотрела на океан, освещаемый слабым светом луны. Волны, вздыхая, накатывались на берег, а Мариэль казалось, что она слышит, как вздыхает во сне Орланд. Чтобы немедленно прогнать эти мысли она спросила:

— Итан, а на кораблях ещё остались люди?

— Нет, все до одного сошли на берег. Я думаю, мы оставим их здесь, надеюсь, ваши охийские друзья не сожгут их, хотя … зачем они нам теперь? Если мы пойдем в сторону лесов, кораблям там пристать негде, слишком скалистый и обрывистый берег, не подойдешь, можно напороться на подводные скалы, мы проплывали там, я знаю.