Женщина виновато улыбнулась и неуверенно пожала плечами.

— Хорошо, я соберу сумку и мы поедем. Пако! Седлай Стрелу! — твердо скомандовала Мариэль. Она быстро собрала остатки хранившихся у неё трав и мазей.

«Боже, в этом диком мире, я уже превратилась в ведьму! Они меня с ума сведут!»

Эльза уже сидела верхом на своей кляче, а Манис держал под узду двух лошадей.

— Нет, Манис, я поеду одна! — садясь на Стрелу, спокойно сказала Мариэль.

— Но лорд Ваас, убьёт меня!

— Ты теперь не ему служишь, а мне. Не убьёт он тебя, я замолвлю за тебя слово. Запомни, если я сказала, что мне надо ехать одной, значит, я поеду одна, а если мне понадобиться твоя помощь, я позову тебя.

Вместе с Эльзой они добрались до маленькой деревушки во владениях лорда Ламарка. Мальчик, лет десяти, лежал на кровати весь бледный и покрытый холодным потом, он тихо стонал и всё время звал мать. Мариэль осторожно ощупала его с ног до головы, подробно расспросила несчастную женщину, что было с мальчиком после падения.

— У него сильное сотрясение мозга, но он быстро поправиться, если ты сделаешь, как я скажу. Пусть Жако лежит и не встаёт целых пять дней. Будешь поить его отваром из кореньев, которые я тебе оставлю, делать компрессы и давать в пищу нежирные перетертые супы, но если аппетита не будет не пичкай. Он крепкий, поправится.

Мариэль достала из своей сумки связку желтоватых кореньев и стала шептать над ними свои заветные слова. Сама приготовила первую порцию отвара и напоила мальчика.

— А через пять дней приедешь, и расскажешь мне, как он себя чувствует. Это не правда, что я ведьма, Эльза. Ведьмы творят зло, а я зла никому не желаю …, - тут она вспомнила Орланда и запнулась.

«Он исключение. Такие выродки, как Орланд не заслуживают прощения. Моя ненависть к нему совершенно оправданна. Не прощу, ни за что и никогда!», — мысленно твердила себе Мариэль по пути домой, снова и снова вздрагивая при воспоминании о том проклятом вечере.

Следующие три дня жизни Мариэль в этом мире прошли в полном спокойствии. Целых три дня она наслаждалась тишиной и одиночеством, если не считать присутствия воинов Вааса, карауливших все подступы к её дому. Мариэль гуляла по лесу, бродила по берегу озера, и не разрешала себе думать о свалившихся на неё неприятностях, хотя это было трудноосуществимо. Она пыталась излечить свои душевные раны, старалась найти хоть что-то положительное в этой ситуации, как любила повторять её мама «в каждом человеке и в каждой ситуации всегда есть что-то хорошее, Мариэль, главное понять это». Но вот как раз понять, что именно и составляло главную проблему для неё. И Мариэль решила, что видимо есть исключения. Есть ситуации на которых даже с краю шлёпнуть печать «более мене» не является возможным. Орланд был для неё преступником, заслуживающим наказания, а не оправдания.

И в этот же день, только слуги зажгли свечи и она села выпить вечернего чаю, как Манис снова окликнул её:

— К вам пришел какой-то человек. Но он не хочет ни назвать себя, ни входить в дом, а просит вас выйти к нему во двор. Прогнать его, моя госпожа?

— Не надо. Я сейчас выйду, вдруг у человека беда, а ужинать мне не очень то и хотелось, — грустно обронила Мариэль, измотанная своими жалящими мыслями. Она с благодарностью восприняла приход незнакомца, потому что это возможно хоть как то могло отвлечь её от съедающей тоски.

На ступенях крыльца стоял маленький сухой человек. Его возраст трудно было определить, то ли рано постаревший мужчина, то ли хорошо сохранившийся старик. У него было такое знакомое лицо.

— Я уже где-то вас видела, ведь так? — спросила девушка, подозрительно присматриваясь к незнакомцу.

— Да, госпожа Мариэль вы меня знаете. Я пришел к вам по очень важному и личному делу. Я пришел просить вас о помощи.

— Тогда входите, — Мариэль сделала приглашающий жест.

— Нет, нет. Я должен поговорить с вами наедине, а в доме даже у стен есть уши! — почти с ужасом замахал руками старик. — Может, вы уделите мне время, где-нибудь в саду?

Мариэль с удивлением посмотрела на странного человека, на улице уже темнело, моросил дождь, а он не хотел входить в теплый дом, да ещё при этом он страшно нервничал.

— В саду есть маленькая беседка, мы можем поговорить там, — пожала она плечами, уступая его просьбе.

В беседке они сели рядом на лавочке. Мариэль закуталась в накидку и, допивая свой чай, приготовилась слушать.

— Меня зовут Зус! — начал он.

Она поперхнулась и закашлялась, чуть не пролив на себя остатки чая.

— Вот почему вы показались мне таким знакомым! Он вас прислал? Этот мерзкий и ничтожный лорд?! Уходите, я не хочу вас видеть! Убирайтесь или вас выставят отсюда силой! — ёё тон зазвенел от мгновенно нахлынувшей ярости.

— Нет, ну что вы! Лорд Орланд даже не догадывается где я. Он не должен знать, что я приходил к вам. Скажите мне, милая девушка, если вас попросят о помощи, но при этом вы узнаете страшную тайну этого человека, как вы поступите? — взволнованно выдохнул старик, успокаивающе выставив руки.

— Вы можете смело мне всё рассказать. Какова бы ни была тайна, она умрет со мной. Я не имею права раскрыть её ещё кому-нибудь, потому что тогда моя сила сразу пропадет, и я не смогу больше помогать людям. Так же я не могу отказать и в помощи, когда меня об этом просят, — остудив пыл, произнесла девушка, с недоверием вглядываясь в глаза старого охийца.

— Вы поймёте меня, почему я не хотел, чтобы кто-нибудь хоть краем уха услышал мои слова. Это не моя тайна, но в отличие от вас я могу её вам раскрыть. Как это ни странно, но вы моя последняя надежда. И мой рассказ будет очень длинным, прошу вас, наберитесь терпения и выслушайте меня до конца, чтобы ни пришлось вам услышать. Прошу будьте терпимы, молю о сострадании. Если вы так злитесь на моего господина, значит у вас есть на то причина, но выслушав меня вы поймете что движет им, и уже тогда сможете судить. …Я вырастил лорда Орланда, я самый старый его слуга. Помню его родителей и родителей его родителей. Другие слуги тоже занимались Орландом, сам Ламарк приставил к нему нянек и самых лучших учителей. Но только один я знаю его страшную тайну, ещё его дед открылся мне, когда был жив. Незадолго до рождения Орланда, его отец погиб, а его мать умерла во время родов. В их роду все мужчины погибали до рождения своих первенцев, а их жены умирали во время родов. Причем всё время рождались только мальчики. Это часть проклятья, очень сильного и древнего проклятья.

Давний предок Орданда участвовал в войне далеко от земель Охии. Он лично убил сына вождя одного племени, у которых нет имён. Это племя владело сильной магией, и они прокляли его, всех его потомков, на девять поколений. Тот предок погиб до рождения своего ребёнка, а его жена умерла во время родов, родился мальчик, который с семилетнего возраста каждое полнолуние становился …оборотнем, чудовищем в подобии зверя. Так продолжалось сбываться проклятье уже восемь поколений. И всё время происходило только так. Родители никогда не видели своих детей. Мальчик оборотень вырастал, женился и погибал до рождения своего сына. Так было и с отцом Орланда, и с его дедом. Сам Орланд каждое полнолуние становиться волком. Лорд Орланд последний на кого действует ещё это проклятье, он девятое поколение того несчастного предка.

А знаете, почему умирали родители? Ни один из мужчин не доживал до своего тридцатилетия, они погибали молодыми в двадцать пять лет. Потому что каждое превращение их медленно убивало. Когда приближалось полнолуние, за день до этого они чувствовали жуткую боль, терпели нечеловеческие муки, а потом становились волками — монстрами. Зверь, который мыслит. Некоторые из них пытались покончить собой, но проклятье настолько сильное, что их нельзя было убить, ранить можно и очень сильно ранить, но они выживали. Проклятье заставляло их продолжить свой род. Волка-оборотня многие пытались выследить и убить, но, будучи зверем, он становиться очень сильным, ловким и хитрым. На утро обратный процесс проходил тоже очень тяжело, они слабели и, в конце концов, их находили мертвыми в лесу или в замке. То, что они чувствовали, что приходилось им скрывать многие годы, делало их замкнутыми, раздражительными и глубоко несчастными.