— Ладно, разбудите меня, — пожала она плечами.

Теперь ей снилась Стрела. Она слышала, как кто-то красиво поёт вдалеке, просто чарующе поёт, слов она не понимает, но скачет на своей лошади на этот голос…

— Подъём! Вставай, соня! — напевал другой голос. — Давай, давай!

— Джон! Ты не дал мне сон досмотреть.

— Проснись, реальность куда интересней. Просто толпы людей! Столы ломятся! Музыка гремит, это тебе не ваш музыкантик на балалайке. Я видел как минимум десятка два музыкантов и у каждого свой уникальный инструмент. Ламарк как на иголках, охрана по всему периметру, прям саммит великой семерки!

— А пресса и телевидение уже здесь? — съязвила Мариэль, потягиваясь.

— Боюсь, сегодня твоё фото не попадет на первые страницы газет и в вечерние новости по телеку. Бедняги даже не знают, что это такое. Одевайся! Ваас сказал, что по их этикету через два часа надо выйти.

Мариэль, наконец, надела это чудо из тонкого шелка бирюзового цвета. Платье было таким легким, хотя почти касалось пола, складки юбки волнами струились вдоль ног, оно отлично сидело на ней, подчеркивая идеальную фигуру. Рукава и лиф платья были украшены тончайшим белым кружевом. Даже не верилось, что их соткали человеческие руки, а не паучиха-мастерица. На ногах у Мариэль были легкие кожаные туфельки. Волосы уложены в красивый пучок на затылке. Мариэль рассматривала своё отражение в зеркале. Платье ей определенно шло. Она перевела взгляд на своё лицо.

«Да, среди темноволосых и кареглазых охийцев я буду бросаться в глаза белой вороной».

Она вышла к ожидающим её Джону и Ваасу. Они уже давно облачились в свои новые костюмы и с нетерпением ожидали появления девушки. Джон присвистнул при появлении сестры, а Ваас смутился и сказал то ли им, то ли самому себе:

— Всё равно мне никто не поверит.

— Нам пора, господа! — Мариэль взяла Вааса под руку, как они перед этим и репетировали свой торжественный выход. — Почему у меня дух захватывает? Мне нечем дышать, кажется, когда я их всех увижу — упаду в обморок. Когда мы вчера тренировались, было совсем иначе.

— Мариэль, мы не дадим тебе упасть, — уверенно заверил её Ваас, легонько похлопав её по руке.

— Ну, просто там столько народу, что даже яблоко негде втиснуть, так что, цыплёнок, и не мечтай грохнуться на пол. В лучшем случае — ты повиснешь на руках нашего достопочтенного лорда, — добавил Джон, за что чуть не заработал подзатыльник.

Они с Ваасом вышли первыми, Джон двигался за ними на небольшом расстоянии.

Пройдя по пустому коридору, они стали спускаться по широкой лестнице. По бокам, которой на каждой ступеньке стояли слуги, которые в почтении кланялись молодому лорду. А внизу, в несколько рядов выстроились солдаты. По их глазам, наполненным любовью и преданностью, Мариэль поняла, что это люди Вааса. Он остановился перед ними. Один из солдат громко крикнул:

— Кому мы верны, солдаты?

— Лорд Ваас прикажет, и мы отдадим за него свою жизнь!!! — отчеканивая каждое слово, выкрикнула хором сотня голосов.

У Мариэль на глаза навернулись слёзы, когда она взглянула на взволнованное лицо Вааса. Конечно, даже для такого воина как Ваас это был волнующий и торжественный момент. Он приложил ладонь к своему сердцу и в почтении склонил голову перед своими воинами. Солдаты расступились перед ними, пропуская их дальше. И вот они подошли к праздничному залу. Двери распахнулись. Музыка стихла. Здесь собралась вся знать. Благородные охийцы стояли по левую и по правую сторону зала. А посередине образовался длинный проход, в конце которого находилось только два человека — лорд Ламарк и юный Нил.

Ваас повел Мариэль через весь этот зал. Столько разных лиц приветствовали молодого лорда! С выражением радости и восхищения у одних, недоверия и напыщенности у других. Самая искренняя радость и слёзы счастья были на глазах у старого отца.

Мариэль пришлось отстранилась от Вааса, которого тут же заключил в объятья счастливый лорд, а следом и брат.

— Хвала небесам, сын мой, хвала небесам! Приказываю раздать всем слугам по пять золотых и накормить всех бедняков в честь возвращения будущего правителя! Сегодня ты снова сделал меня самым счастливым! — заявил трепещущий Ламарк.

Ваас покосившись на Мариэль, снова взял её за руку, и произнес:

— Не я один, отец. Способности этой девушки вернули меня к жизни.

Затем повернувшись лицом к залу и подняв правую ладонь вверх, привлекая всеобщее внимание, он громко обратился к собравшимся:

— Я, лорд Ваас, безмерно рад снова видеть всех вас. Моё почтение дамы и благородные охийцы! Сегодня мы отпразднуем моё возвращение не только с острова Драконов, но и с того света.

Ваас говорил громко и четко, каждое его слово звонко отбивалось эхом от высоких сводов в полной тишине:

— Да. У меня не было бы возможности сейчас разговаривать с вами, если бы не эта девушка. Она дала мне ещё один шанс жить дальше и ей я обязан всем, что будет меня радовать в этой жизни. Её зовут Мариэль. Теперь навсегда она будет оставаться моей сестрой, членом моей семьи. Кто оскорбит мою сестру, нанесет оскорбление и мне лично. В знак благодарности я хочу подарить ей одно из моих владений, что возле Карлового озера, с домом, слугами и всем хозяйством. Мариэль и её брат Джон абсолютно свободны, и могут полноправно считать себя жителями Охии. Но так как теперь я называю себя братом этой достойной девушки, то я несу и ответственность за неё. Чтобы уберечь тебя, Мариэль, ты не должна покидать земель Охии — такова моя воля, как будущего правителя нашего государства. Ты можешь использовать свой дар, помогая охийцам, возможно, ты спасешь ещё не одну жизнь. В любом случае, твои способности должны служить моему народу.

Ваас замолчал. Все смотрели только на неё. Мариэль поняла, что должна что-то сказать, но речь Вааса, особенно его воля, перепутала ей все мысли.

— Я благодарна лорду Ваасу за его слова, за его заботу обо мне. Думаю, кто как ни он достоин жить дальше. Такова судьба и воля небес, и моя участь в этом очень мала, — проговорила она с достоинством.

Лорд Ламарк поклонился девушке, собравшись исполнить и свою часть уговора:

— В свою очередь, я правитель Охии, первый лорд приношу искренние извинения за причиненные тебе оскорбления, тебе и твоем брату. Я сожалею о нашей грубости и жестокости. Мариэль, ты заслуживаешь свободу и удостаиваешься чести быть названой сестрой моего сына Вааса. А теперь, будем продолжать веселиться! Музыка! — старый лорд прытко хлопнул в ладоши, светясь изнутри своим ликованием.

Заиграла музыка, нет, хлынула потоком волшебных звуков. Мариэль слабо угадала мелодию, сравнивая с той, которую наигрывал им одинокий музыкант. Теперь она звучала сильнее, мелодичнее, насыщенней. Это играл настоящий оркестр: струнные, духовые, ударные инструменты.

Ваас поклонился Мариэль, приглашая на танец, и протянул ей руки. Он легко закружил её по залу, увлекаемый охийскими ритмами. В своей прошлой жизни Мариэль не очень увлекалась танцами и запросто могла спутать сальсу и самбо. А теперь вот она танцует что-то очень похожее на вальс и ей безумно это нравится. Вокруг танцевало столько пар. Охийцы действительно танцевали божественно. Эти движения и звуки музыки завораживали, вводили в какой-то умопомрачительный транс. Голова шла кругом, хотелось танцевать ещё и ещё. Не было ни усталости, ни печали, только желание веселиться. Одна мелодия сменяла другую, от нежной медленной, до быстрой и задорной.

— Ты не расстроишься, Мариэль, если я тебя оставлю?

— Ваас! Я уже двадцать минут ломаю себе голову, почему ты больше никого не приглашаешь?! Ведь все эти дамы умирают от нетерпения. А я побуду с Джоном.

— Видишь, Джон, — Мариэль нашла брата, который со скучающим видом подпирал стену. — Напрасно ты не захотел учиться танцевать, теперь стоишь здесь одиноко под стенкой, разглядывая девушек.

— Ни капли не жалею! Думаешь, хоть одна из них согласилась бы танцевать с бывшим рабом? Не будем себя обманывать, сестрёнка. Из страха перед лордом они будут делать вид, что уважают нас, но на самом деле никогда не примут. Мы просто не охийцы, понимаешь?