Вероника крутилась перед зеркалом в моем вчерашнем платье.

— Ну как? Скажи здорово? Не хуже, чем на тебе смотрится!

— Хорошо смотрится. Но могла бы хоть спросить меня, вдруг я сама его надеть хочу!

— Тебе-то зачем? Ты спи спокойненько в своей кроватке в своей пижамке. Сама же отказалась ехать!

— А может, у меня другие планы! — попыталась отстоять свою точку зрения я.

Вероника всегда говорила то, что думала и, возможно, многие посчитали бы ее грубоватой, но я знала, какая она на самом деле — преданная, всегда готовая бросить все дела и примчаться на помощь. С Вероникой всегда было весело, всегда была куча тем для разговоров. И хоть мы учились в разных университетах, не проходило и недели, чтобы не встретились! Мне не жалко было для нее платья. Более того, я готова была ей отдать и любые другие вещи, лишь бы пригодились! Но… я немножечко, совсем чуточку, сейчас завидовала ей — Вероника с таким воодушевлением собиралась на прогулку с Захаром, что и мне хотелось вот так же, как она, радоваться, наряжаться для кого-то! Мне тоже хотелось так, как подруга сейчас, позволить себе мечтать!

— Слу-ушай, подруга, — она смотрела на меня так, будто вызнала самую главную тайну, будто открыла самый мой важный секрет. — Ты, случаем, не обиделась на меня за то, что Я с Захаром еду? Он, вроде бы, на тебя с интересом посматривает! Не так, как на меня, но всё же… Может быть, он тебе тоже нравится? Так говори сейчас, пока он в меня не влюбился!

— И что? Уступишь мне его? — мне стало смешно — я знала характер подруги! Да она же с ума сойдет, если я сейчас скажу, что Захар мне нравится — от несоответствия желаемого и возможного!

Только Вероника не вспылила, не разозлилась даже! Вероника вдруг села на краешек кровати, уставилась в окно невидящим взглядом и сказала:

— Ты сейчас, сразу, говори! Потому что… Вот чувствую, знаю — моё это! Понимаешь? С первого взгляда знаю! Да что там, вчера еще, фотки его рассматривала и уже знала! Еще немного и мне проще будет… убить его, чем тебе отдать!

Антон

В соседней комнате раздавался негромкий смех. Причем, явно слышался голос Дикого! Я лежал рядом с сыном на кровати, ждал, когда он заснет покрепче и слушал-слушал их приглушенные голоса…

Вымотанный Алик, искупанный мною в ванной, отрубился буквально в ту секунду, как голова его коснулась подушки. А купаясь, он рассказывал о том, что завтра утром они с Агнией "пойдут в лес собирать цветы, потом украсят дом этими цветами и у нас будет очень красиво"! А еще Агния обещала завтра начать его учить читать! А еще они собрались в обед, когда солнышко будет греть посильнее, искупать Джексона! Агния-Агния-Агния! Алик только и делал, что повторял ее имя! И оно, имя это, еще утром казавшееся странным, сейчас уже не резало слух! Наоборот, оно казалось мне красивым, необычным и очень подходило этой девушке.

Вот же засранец этот Дикий! Как быстро девчонку в оборот взял! Ну, собственно, чему удивляться — они молодые, по возрасту друг другу подходят и, смотрятся вместе, как задолбал мне повторять Игорь, "просто замечательно". Девушка серьезная, неглупая — я сканы ее диплома, пересланные мне "любимой" тещей, посмотрел — одни пятерки. В прошлом году только институт закончила… девочка… Совсем ребенок еще… Но красивый ребенок… Сексуальный до дрожи…

В тишине комнаты мой долгий тяжелый вздох прозвучал неожиданно громко. Что ж за фигня такая! Стоит только подумать о ней, член разрывает штаны! А если учесть, что я постоянно о ней думал… А казалось ведь, что просто бабу мне надо, что гребаная физиология с ума сводит, да только подружка Агнии, веселая и нагловатая девчонка, желания во мне не вызывала. Совершенно. Зато эта, с косой, взгляд магнитом притягивала. И бесполезно было убеждать себя, что я слишком стар для нее! Ее вкус мятный до сих пор на губах мерещился, и очень ярко представлялось, особенно сейчас в душной комнате, в сумерках подступающей ночи, как я наматываю на кулак эту косу, как сминаю поцелуем эти мягкие губки, как…

Укрыв простыней Алика, тихонько переоделся, спустился вниз, стараясь не прислушиваться к голосам, доносящимся из комнаты, которую я выделил ей, проверил пацанов — большая часть под присмотром старика Семеныча смотрела какой-то боевик в кинотеатре, Мерцалов с Лехой Быстриковым боксировали в зале — порадовали своим старанием! Скоро Свят выйдет, гордиться будет сыном! Гришка был еще мал, но талант налицо! Зимой можно будет попробовать в самом младшем составе на настоящий ринг вывести.

Здесь, за городом, мальчишки жили у меня на каникулах, иногда — во время подготовки к крупным соревнованиям. Когда возвращались в Москву, они разъезжались по домам. Те, у кого эти дома были. Кто-то отправлялся в интернат — шестеро были детдомовскими. А Захар жил здесь вместе со мной постоянно.

Вспомнилось, как впервые увидел его. Десять лет прошло с тех пор. Дикий тогда жил на улице. В буквальном смысле — в каком-то подвале старой хрущевки. Промышлял воровством. Таскал кошельки из женских сумочек в общественном транспорте. А однажды позарился на портмоне какого-то ушлого мужичка, который явно в этом деле знал толк — поймал пацана за руку, но в ментовку не повел…

Судьба всегда сводила меня с моими мальчишками — я никого никогда не искал специально. Я давно уже свыкся с мыслью, что кто-то там, наверху, знает, что именно я могу помочь именно этому, конкретному парню, и поэтому в самый трудный момент жизни каждого из них направляет меня в нужную точку, в нужное место. Вот и в тот день я поехал к Игорю в гараж. У Старикова ураганом, накануне в городе случившемся, подняло крышу. Он попросил помочь ее вернуть обратно на постройку.

Пока петлял в лабиринте гаражных линий, пытаясь вспомнить поворот к нужному мне строению, засек в закутке в конце одного длинного ряда подозрительное движение. Но не поехал туда — да мало ли! Может, алкаши на сабантуй собрались! Но потом, уже придерживая лист металла на Стариковской крыше, словно торкнуло что-то — надо сходить и посмотреть. И пошел, оставив удивленного Игоря в одиночку доделывать поломку.

В тупике между забором близлежащего завода и стеной последнего гаража в ряду мужик добивал пацана. В буквальном смысле, добивал — кусок мяса, сочащийся кровью представляло тело, валяющееся без сознания на земле. Но длинный тощий болезненного вида мужичок лет этак сорока пяти продолжал метелить его ногами!

Дикий оказался крепким парнем. На ноги поднялся уже через неделю, несмотря на то, что в травме, куда я его привез, сказали, что может и не выжить. Потом… Потом я, естественно, попытался устроить его в один из интернатов, с которым уже на тот момент работал — пару раз в месяц занимался на благотворительных началах с их пацанами, отбирал иногда для себя тех, кто имел способности к боксу. Дикого тоже отобрал — он был талантлив, вынослив, обладал потрясающей скоростью и схватывал на лету. Правда, дважды Дикий из интерната сбегал. Возвращался сам. Когда сбежал в третий раз, лет в пятнадцать это было, мне позвонили из больницы. Пацан получил ножевое ранение. Снова решил заняться воровством и был за это наказан. Я уже был женат, карьера была на пике, дом свой достраивал и точно знал, что хочу работать с детьми, хочу быть именно тренером, а не боксером. Лиана, мать Алика, устроила страшный скандал, когда я сказал ей, что буду оформлять опеку над парнем. Но от своих решений я отказываться не привык. Жить со мной в квартире Захар тогда не смог — с женой моей так и не сумел найти общий язык. И тогда я поселил его здесь, в этом доме.

Он всегда был очень самостоятельным и, по сути, с пятнадцати лет жил в огромном доме совершенно один. Разве что Семеныч, мой сосед по участку, заглядывал к нему по вечерам, да я сам приезжал на лето и иногда на выходные. На учебу добирался на автобусе, занимался у меня в спортшколе. Жил на пенсию, выдаваемую государством, подрабатывал.

Сейчас Захар официально работал у меня тренером, получал небольшие гонорары за бои.