— Это не слишком драматично – прощаться в склепе?

— Для меня в самый раз, — немного подумав, отвечает он. Ханна подходит ближе, показательно приподнимая вверх медицинскую косметичку.

— Мередит сказала, что с успокоительным может быть легче, — усмехается она, — А ещё, что она не сможет войти сюда, — непринужденно добавляет девушка.

— Знала бы она, кому доверяет иголки, — весело улыбается учитель, — Передай ей, что мне жаль, — более серьезно говорит он.

— Вау, так значит, и правда прощаешься? — Издает нервный смешок Форбс, — Каково это – кидать нас здесь со всеми этими сверхъестественными проблемами? — Она подходит ближе, когда Зальцман тяжело оседает на пол, приглушенно посмеиваясь после язвительной реплики блондинки.

— У меня нет выбора, Ханна, — просто отвечает он, — Я не могу позволить себе стать оружием массового поражения.

— Выбор есть всегда, — вздыхает Ханна, — Но когда его делаешь ты – становишься мучеником, — весело добавляет она, пытаясь не выдавать дрожащий голос. Она не знает зачем, но пытается держаться. Она не понимает, почему, но думает, что так будет лучше, хоть сейчас, кажется, горечь и съедает изнутри.

— Ого, здорово, мучеником меня ещё не называли, — смеётся мужчина, — Спасибо, знал, что ты заставишь меня усомниться в твоём чувстве юмора, а не в моем решении, — в такой же язвительной манере парирует он, а у девушки все внутри обрывается, когда она слышит это.

— Спасибо тебе, — выразительно проговаривает Билл, — Я знал, что ты будешь той, кто просто спокойно примет мое решение и не будет пытаться меня переубедить, — с добрым смешком говорит отец.

Форбс чувствует, как в горле образовывается горький ком, из-за которого слова внутри застревают не произнесенным грузом. Поэтому она лишь коротко улыбается, пожимает плечами, опускаясь рядом с Алариком и пытаясь отвлечь внимание на медицинскую косметичку в ее руках, — Ты правда сделаешь это? — Усмехается учитель.

— Не могу упустить возможность в последний раз поиздеваться над тобой, — лаконично отвечает она, — Не бойся, я видела, как это делала бабушка, когда у нее поднималось давление, — не слишком-то обнадеживающе говорит блондинка. Она уверенно закатывает рукав на его рубашке, а после её пыл немного спадает, пока мужчина не направляет её руку в нужном направление. Ох, отлично, она сам знает, где находится вена. Значит, осталось только спустить рукоятку поршня.

— Что же, это определенно самое запоминающееся событие на последние несколько минут моей жизни, — заявляет Аларик, когда Ханна, внимательно сосредоточившись на игле, медленно вводит её в вену учителя. Это не так страшно, как ей казалось сначала! Она даже не упала в обморок! — Всё, можешь становиться доктором, — упорно терпя неприятные ощущения, говорит Зальцман, аккуратно разминая руку, когда девушка поднимает на него взгляд блестящих глаз. Она видит, как с каждой секундой ему становится всё хуже, каким прощальным взглядом он всё это время смотрит на неё. Нервно усмехнувшись каким-то своим мыслям, она аккуратно обнимает мужчину так, чтобы не доставить ему ещё большие неудобства, — Всё нормально, — более тихо говорит он, — Знаешь, прости меня за то, что когда-либо предъявлял тебе за общение с первородными, — Аларик отстраняется от нее, — Может быть, когда-нибудь оно спасет тебе жизнь, как спасло жизнь Джереми в Денвере, — издевательски усмехается учитель, — Потому что меня Майклсоны пока что довели только до могилы, — весело говорит он, заставляя Форбс издать короткий смешок, что получается скорее нервным, — А теперь иди, — на выдохе произносит Зальцман. Блондинка остаётся на месте. Она отрицательно качает головой, не понимая, как может сейчас встать и просто уйти, — Иди, — более настойчиво повторяет он. Шмыгнув носом, она продолжает сверлить мужчину взглядом, но тот остаётся непреклонен. Сморгнув скопившуюся в уголках глаз влагу, она берет себя в руки и встаёт, покидая склеп. Не оборачиваясь. Потому что иначе уйти не сможет.

На улице Ханна замечает только Деймона, он сидит на одном из вырезанных камней, опустошая бутылку бурбона, — Я дала ему успокоительное. Скоро он уснет. Он умрет спокойно.

— Я предлагал свернуть ему шею. Закончить его жалкое существование, но он не захотел, — смотря куда-то, как будто сквозь девушку, отвечает он.

— Похоже, ты удивлен, — слегка недоуменно говорит Форбс.

— Я думал, тот, кто привык умирать, не захочет тянуть.

— Хорошо, что ты дал ему выбор.

— Оказывается, мой выбор в последнее время неоднозначен, — пожимает плечами вампир, — Мы с тобой в этом похожи, — усмехается он, приглашающе протягивая блондинке наполовину полную бутылку алкоголя, но та отрицательно качает головой.

— Зря ты оставил его одного, — игнорирует его колкость Ханна.

— Он так захотел, — просто отвечает Сальваторе.

— Ты правда так думаешь? — Спрашивает девушка, серьезно посмотрев на парня, а после она уходит с кладбища. Деймон какое-то время смотрит вслед одинокой фигурке. Тяжело вздохнув, он встаёт с места, с наполовину пустой бутылкой алкоголя всё-таки отправляясь в склеп к умирающему другу.

Ханна уверенно стучит в стеклянные двери особняка Майклсонов. Противный холодок осеннего ветра неприятно пробирается сквозь одежду, и девушка понимает, что сменить лёгкое платье на флисовый спортивный костюм было неплохим решением. Она терпеливо ждёт, нервно стуча пальчиками по ладони, пока дверь все-таки не открывают, — Привет, — быстро кидает Форбс, она проходит мимо Клауса, останавливаясь возле спиральной лестницы, — Ты же нашел Ребекку? Она дома? Я так и не смогла до неё дозвониться, — гибрид слегка удивлённо смотрит на нее, но всё-таки закрывает входную дверь, подходя ближе.

— Она дома, — подтверждает он, — Но Эстер заколола её, и поэтому ей необходимо время, чтобы проснуться, и время, чтобы прийти в себя и выпить нужное количество крови, так что, не советую сейчас идти к ней, — усмехается Майклсон. Форбс медленно качает головой. Ладно, возможно, она слишком сильно рассчитывала на то, что Ребекка окажется здесь и сможет принять её на аудиенцию.

— Ясно, — немного потупив пустой взгляд куда-то за спину первородного, она направляется обратно к двери, но тот останавливает её, удерживая за предплечье.

— Ты выглядишь потерянной, — больше утвердительно произносит он.

— Ну да, и за это я должна сказать спасибо тебе, — усмехается Ханна, — Ты был прав с этим своим «выдуманным образом» или что ты там ещё говорил, — нервно тараторит она, пытаясь аккуратно выдернуть руку из хватки Клауса, но тот мягко, но уверенно продолжает держать её, не давая этого сделать.

— Ладно, понятно, просто успокойся, — спокойно просит гибрид, аккуратно подталкивая девушку к залу, но там она грубо врывается из его рук.

— Я не могу успокоиться, Клаус! — Не выдерживает Форбс, — Потому что меня все раздражает! — Кричит она, но тут же осекается, складывая руки в замок, дабы попытаться успокоить их активную жестикуляцию, — Прости, что накричала, извини, — более тихо добавляет она, прикрывает глаза, стараясь успокоить разгулявшиеся нервишки, — Я просто не понимаю, почему все вдруг решили, что я прекрасно подхожу на роль идеального человека, — усмехается блондинка, — Это же просто нечестно, — смеётся она, что больше похоже не на смех, а на нервный оскал больного человека. Она запускает руки в слегка влажные от сырой погоды на улице волосы. Начинает мерить комнату короткими шагами, туда-сюда, своей точеной фигуркой мельтеша перед глазами гибрида, — Почему-то, по-вашему, я всегда должна принимать ваш выбор и просто спокойно отпускать вас умирать, — как-бы невзначай припоминает Ханна, не до конца осознавая, что к первородному это вообще не относится, — Или, я не знаю, быть уверенной в себе в платье дочери самого Калвина Кулиджи!

— Вообще-то, это было платье его жены, у него не было дочери, — поправляет ее Майклсон, — Ты, вероятно, перепутала его с Уорреном Гардингом, — мягко улыбается он. Девушка непонимающе смотрит на первородного. Она немного теряется – не такой реакции от него ожидала, — Поизучаем с тобой биографию президентов Америки чуть позже, — снисходительно предлагает первородный, — А теперь присядь-ка, — просит он, жестом показывает на диван, подходя к небольшому мини-бару возле него.