Но Ханна пересиливает себя. Смотрит правде в глаза и понимает, что не хочет, чтобы сестра чувствовала себя виноватой до конца бесконечной жизни. Бесконечность – это слишком долго. Слишком долго, чтобы думать, что ты собственными же руками убила свою сестру.

Кэролайн нервно прикусывает губу, — Но, я… — Неуверенно начинает она и Ханна прерывает ее мучения.

— Я никогда не смогу понять этого, — признается Ханна, — И я прощаю тебя, — спешит добавить она, видя, как на лице сестры пролегла тень отчаяния, — Но время, что осталось, я предпочту провести с людьми, которые стали для меня близки, поэтому, пожалуйста, не пробуй переубеждать меня, ведь ты здесь для этого, не так ли? — Уверенно говорит девушка. Она делает шаг навстречу и, чуть помедлив, кладет ладонь на её плечо, а после ловко огибает сестру и, быстро окинув взглядом комнату, покидает её.

Когда Ханна спускается с лестницы и выходит из дома, она чувствует, как дыхание неестественно сильно участилось, а где-то в районе легких что-то неприятно ноет. Ей кажется, как-будто она пробежала кросс, а после него еще добиралась на другой конец города домой на своих двух. От этого ком в горле начинает горчить больше, а в уголках глаз медленно скапливается соленая влага. Чувствовать себя беспомощно – это паршиво, и девушка устала ощущать это на себе так долго.

Облокотившись на капот машины, Клаус складывает руки на груди, внимательно наблюдая за подходящей Форбс. Её угрюмый вид он замечает сразу, и от этого в гибридском сердце что-то неприятно сжимается. Гибрид подходит к блондинке, когда она оказывается ближе, забирая картонную коробку из ее рук. Он снисходительно склоняет голову набок, — Это того стоило? — Ровно спрашивает Майклсон, как-бы имея в виду: «я же говорил».

Пока он убирает вещи на заднее сидение, Ханна показательно закатывает глаза, нехотя плетясь к своему месту. Когда она собирается сесть, первородный успевает отдернуть от её руки дверь и, облокотившись на нее руками, весело смотрит на девушку. Она недовольно пыхтит, лениво складывая руки на груди, — Скажи, что мне сделать, чтобы ты перестала выглядит так, словно тебя переехал поезд, — спокойно просит он.

— Ничего, — сходу отрезает Форбс, — Потому что меня и правда переехал поезд, — Клаус насмешливо усмехается, показывая, что не собирается уступать в своем упрямстве ее упрямству.

— Мы можем простоять здесь хоть весь день, — интригующе протягивает гибрид.

— Да, только к его концу я могу умереть, — язвительно напоминает блондинка и, когда лицо Майклсона заметно темнеет, она жалеет о том, что сказала, а пелена раздражения постепенно начинает спадать с глаз.

Он выпрямляется, — Нарываешься, — спокойно предупреждает первородный и идет к водительскому сидению.

Когда в голову Ханны приходит светлая мысль, она словно расцветает и даже наигранно-угрожающий вид Клауса не препятствует ее медленно расплывающийся на губах улыбке – она никогда не привыкнет к этим эмоциональным качелям, — Клаус! — Восклицает девушка, быстро огибая капот машины. Гибрид останавливается, — Я придумала! Дай мне довезти нас до дома, — он вопросительно выгибает бровь, — Я хочу поехать на твоей машине, — объясняет она.

Майклсон как-то машинально усмехается. Он медлит и Форбс в ожидании смотрит на него, — Да ни за что, — легко кидает он, вновь шагая к своему месту. Блондинка идет за ним.

— Ну пожалуйста!

— Ты убьешь нас, — снисходительно улыбаясь, объясняет первородный, — Только меня – на время, а себя – навсегда, — Ханне хочется выкинуть что-то в стиле: «какая разница – минутой раньше, минутой позже», но она вовремя останавливается, понимая, что на этот раз гибрид может быть уже не так терпелив.

Девушка издает обреченный стон, — Да нет же! — Она делает глубокий вдох, как-бы успокаиваясь,— Моя мать учила меня водить до того, как буквально не переехала жить в участок, — Клаус непонимающе крутит головой, как-бы ожидая продолжения,— Про мои навыки вождения все забыли! — Непонятливо хмурясь, как само собой разумеющееся объясняет Форбс, — Я просто должна сделать это.

— Пытаешься вызвать во мне жалость историями о мамочке, которая пропадала целыми днями на работе? — Предполагает гибрид и блондинка возводит задумчивый взгляд к небу, неопределенно кивая, — Это значит – да? — Вновь спрашивает он.

Ханна чуть наклоняется в бок, небрежно качаясь, подобно нетерпеливому ребенку в торговом центре, — А это значит, что ты позволишь повезти? — Уклончиво спрашивает она.

Майклсон усмехается, — Не в этой жизни, — интригующим шепотом отвечает он и открывает дверь. Гибрид тут же мысленно дает себе пощечину, невольно думая о том, что в этой она и правда может не успеть. Навязчивая мысль неприятно саднит где-то под ребрами и Майклсон как-то виновато смотрит на девушку, но та, поглощенная энтузиазмом, этого, кажется, даже не замечает.

— Да брось! — Показательно разочарованно протягивает Форбс. Она грозно складывает руки на груди, недовольно смотря на первородного, — Ты, вообще-то, обещал мне машину.

Клаус издает беззвучный смешок, устало потирая глаза, — В Нью-Йорке есть неплохой автопарк на Пятой Авеню, — он мягко смотрит на блондинку, — Съездим туда на выходные, когда поправишься, — обещает гибрид, но взгляд Ханны становится только мрачнее. Клаус тяжело вздыхает, чуть вздернув голову, он пристально смотрит на неё. Кола на другом конце города позабавила бы ненормальность ситуации – Клаус всерьез раздумывает над тем, чтобы позволить кому-то сесть за руль своей машины, а то есть полностью отдать контроль (!), хоть и в такой незначительной для бессмертного вещи, как вождение. Но это тоже побочный эффект умирания – она не может бегать, танцевать, спуститься со второго этажа, не почувствовав болезненную тяжесть в легких, но может вить веревки из самого сильного существа на планете. Майклсон отводит взгляд в сторону, — Ладно, — нехотя сдается он и слышит тихий писк со стороны девушки.

Она лепечет что-то бессвязное в ответ, подходя ближе, когда первородный бесстрастно садится на водительское сидение и лишь пошире открывает дверь. Останавливаясь совсем близко, Форбс непонятливо хмурится, но не успевает она возмутиться, как он дергает ее на себя, небрежно усаживая на колени. Блондинка чудом не ударяется головой, вовремя успев пригнуться. Клаус тут же захлопывает двери, не давая ей опомниться, — Знаешь, как это обычно бывает? — Он усмехается, — Отцы сажают детей на колени, чтобы те держали руль, а сами жмут на педали, — внутри Ханны вдруг поднимается горячая волна жара, и ей от чего-то становится неловко. Она нервно хихикает, но спорить не решается – всё-таки выбить себе место здесь было довольно трудно. Гибрид наклоняется близко к ее ушку, опаляя щеку горячим дыханием, — Не разочаровывай папочку, любовь моя, — по телу девушки проходит мелкая дрожь, но она не спешит оборачиваться к его темным глазам, в которых от отцовских чувств – только желание устроить ей порку. Она мысленно проклинает ту барменшу из Нового Орлеана и думает о том, о каких еще кинках Клауса не знает, — Руки на руль, — его спокойно-приказной тон вызывает сухость в горле, и Форбс спешит послушаться. Майклсон сглатывает, когда она начинает ерзать, устраиваясь поудобнее. Приятно чувствовать на себе ее вес, а еще она теплая. Блондинка нервно приглаживает волосы, что играючи щекочут его лицо и шею. Первородный не сдерживает порыва и прокатывает между пальцами светлую прядку, вдыхая свежий аромат чего-то цитрусового.

Ханна кладет вспотевшие ладони на руль и через секунду Клаус накрывает ее руки своими. Она думает, что это слишком приятно и нежно, а, когда он чуть поддается вперед, опуская подбородок ей на плечо, ей кажется, что она сейчас расплывется, как лужиця. Гибрид медленно давит на газ, и они трогаются с места. Девушка пялится вперёд с таким усердием, что, кажется, прожжёт взглядом лобовое стекло, и даже не замечает, как Майклсон неосознанно начинает поглаживать ее ладони.

Въезжая в очередной поворот, Форбс хмурится, когда видит впереди несколько машин. Ей больше нравилось ездить на пустующей вечером дороге окраине Мистик-Фоллс и сейчас она почему-то растерялась, — Что-то я волнуюсь.