Ее не было в городе всего несколько дней из-за гребанного лекарства, а Ханне, мать его, Форбс, тут чуть ли мемориал уже не сделали. Признаться честно, в грезах вампирши о человеческой жизни все было по-другому. Она наконец могла бы стать для нее нормальной человеческой подружкой – по субботам вечером они бы сидели на диване и смотрели третью серию марафона прошлого сезона «новой топ-модели Америки», которую они уже видели, но все-равно смотрели бы, а потом шли бы на кухню готовить тако и обсуждать обычных человеческих парней, ведь все обычные человеческие девочки, по мнению Ребекки, так делают. Она впервые за долгое время почувствовала воплощение такой возможности именно с ней. С блондинкой, что любила зеленый чай, но пила кофе с молоком, не любила официозность, но называла своего друга-учителя «мистер». С девушкой, которую угнетало одиночество, но она предпочитала оставаться на Рождество в компании Маколея Калкина и ту, что говорила о пользе здоровых отношений, но встречалась с ее братом. Последнее, вероятно, являлось причиной того, почему на подсознательном уровне вампирша всегда понимала – ее мечтам никогда не суждено сбыться.
Ребекка непонятливо хмурится, — Прости, но если честно, я не совсем понимаю, — неуверенно признается она, продолжая аккуратно царапать ладонь Ханны, — То есть ты ничего не чувствовала?
Девушка вздыхает, — Нет, думаю, что чувствовала, но это как-будто не касалось других людей, — задумчиво пожимает плечами она, — Я боялась за свою жизнь, но по большому счету мне было плевать, когда пришла новообращенная Эйприл с проблемами или когда умер Джер, — Форбс невольно переводит взгляд на Рика. Он поджимает губы и, на секунду оторвавшись от сотейника на плите, посылает ей слабую и совсем не ободряющую улыбку.
— И правда, как вампир, — качая головой, пораженно резюмирует вампирша, — Умереть можно! — Восклицает она, но тут же осекается и смотрит на блондинку виновато, как-будто говорить о смерти в присутствии умирающего – преступление. Ханна никак не реагирует, лишь коротко кивает, как-бы соглашаясь с ее словами. Очевидно, все, с кем ей суждено разговаривать остаток дней, будут чувствовать себя неловко и испытывать угрызения совести.
Едва заметно вздохнув, Сандра наспех вытирает руки маленьким кухонным полотенцем и, кинув его на тумбу, подходит к девушкам, — Не важно, — безразлично кидает она. Ведьма останавливается возле Форбс, опираясь руками на кухонный островок, — Боль хочет, чтобы ее чувствовали, Ханна. Не доставляй ей такое удовольствие, — настоятельно просит Брукс, — Ты же сильная, — улыбаясь, она игриво толкает ее в бочок. Блондинка думает о слове «сила» и обо всем непосильном, с чем хватает сил справиться. Сандра не сводит с нее глаз, а она не может скрыть внезапный бурный паводок тревоги.
— Господи, — натянуто улыбаясь, протягивает Ханна, — Скорее дайте мне фломастер и листочек, эту фразу нужно написать и сделать цитатой, — вскричала она, пытаясь сказать что-нибудь, что сказал бы здоровый человек, чей мозг не затопила паника.
Ведьма усмехается, собираясь ответить, как из коридора вдруг раздается оглушительный треск. Входная дверь громко хлопает. За стеной раздается приглушенный крик Кола, — Она все такая же грубиянка, какой была, когда я уезжал? — Заинтересованно спрашивает он. Через секунду в дверях появляется тяжело вздыхающий вампир, — О, точно, теперь она умирающая грубиянка, — она говорила, что все будут чувствовать себя неловко и испытывать угрызения совести? Определенно все, кроме этого парня, утянувшего ее подругу детства в вампирско-кровавый трип и без вести пропавшего после этого на несколько недель.
Ребекка недовольно закатывает глаза, — Заткнись, Кол, — настоятельно просит она и, нехотя встав, идет к холодильнику.
Оглядев всех быстрым взглядом, Кол расслабленно шагает вперед, видя, как сестра достает из холодильника бутылку вина, — Они угнетают тут тебя своим мрачным присутствием, да, девочка-проблема? — Он приглашающе разводит руками, — Я пришел снять с тебя бремя вечно сочувствующих взглядов и слов о том, что ты сильная, — Брукс фыркает и, показательно сложив руки на груди, забирает у только что подошедшей Ребекки уже наполненный бокал красной жидкости. Та смеряет ее недовольным взглядом, наполненным тихой яростью, но сцен не закатывает, а лишь достает новый тюльпановидный бокал. Смертоносный паровозик эмоций вновь приковывает Форбс к рельсам и беспощадно проезжается по ее и так сломанным костям – злость от того, что он сделал с Эйприл, раздражение от того, что после этого он просто исчез, радость от того, что вернулся и облегчение от того, что на этой кухне и правда появился кто-то, кто не видит в ней ходячего трупа. На губах Форбс невольно появляется легкая улыбка и, поднявшись, она с удовольствием ныряет в объятия вампира. Ей даже на секунду кажется, что он едва заметно выдыхает, словно облегченно.
Ханна отстраняется и поднимает мягкий взгляд на Майклсона, — Ты был у Эйприл? — Аккуратно спрашивает она.
— Нет, — на выдохе произносит Кол, — Но собирался после своей умирающей подруги проведать свою мертвую подругу, — улыбаясь, бодро говорит он и Ханне кажется, что он нервничает.
Форбс понимающе кивает, — Я могла бы пойти с тобой, — она собирается добавить, что тоже собиралась навестить Янг и что, на самом деле, ей тоже следовало бы извиниться перед ней, но ее прерывает неожиданно всполохнувшийся учитель.
— Это плохая идея, — резко произносит он, но тут же осекается, нервно улыбаясь, — А как же энчилады? — Зальцман показательно приподнимает одну тортилльяс и как-бы «незатейливо» продолжает готовить, кладя на нее курятину, а после сворачивая блинчиком и помещая в стеклянный сотейник.
Ханна непонимающе хмурится. Мистер Зальцман, готовящий на кухне у Майклсонов – и без того странное явление и ей совершенно не хочется думать еще и о том, чем обусловлено его желание казаться совершенно непринужденным, — Подождет, — легко парирует она и, вновь повернувшись к Колу, кивает ему на дверной проем позади него, как-бы говоря, что они могут идти. Сандра наспех отпивает вина и, громко положив бокал обратно на тумбу, поспешно выходит из-за кухонного островка.
— Останься, — порывисто просит она, — Не обесценивай так труды своего учителя, — кинув на него томный взгляд через плечо, просит ведьма, интригующе улыбаясь.
Форбс замирает. Она любопытно склоняет голову набок и не спеша подходит к мужчине, заглядывает в сотейник, придирчиво осматривая его содержимое. Рик нервозно улыбается, — Простите, Мистер Зальцман, но это едва ли можно назвать энчиладас, — наигранно-неловко произносит Ханна, она пожимает плечами, вновь оборачиваясь к Колу, — Но ничего, мы обязательно зайдем в магазин, купим все необходимое и поможем вам исправить ситуацию, правда, Кол? — Натянуто улыбаясь, спрашивает она и, встретив солидарный взгляд вампира, направляется к выходу, когда перед ней возникает Брукс, вынуждая остановиться. Форбс недовольно вздыхает, грозно складывая руки на груди, — Что происходит? — Непонимающе спрашивает она, — Я что, под замком?
Сандра, даже, как-будто слегка неловко прикусывает губу, — Только из соображений безопасности, — с усталым полувздохом сдается она.
Ханна издает короткий смешок, — Но я в норме. После того, как я потеряла зрение, ничего подобного не случалось и, к тому же, я буду с Колом, — уверенно проговаривает она, огибая ведьму, когда ее голос вновь раздается за спиной.
— Не твоей, — спешит поправить она, видя, как девушка в замешательстве останавливается. Она поворачивается, вопросительно выгибает бровь, ожидающе смотря на Брукс. Та шумно набирает в легкие воздух, — Сейчас ты неспособна контролировать ни себя, ни свои эмоции и мы до сих пор не знаем, что происходит с экспрессией внутри тебя, — объясняет Сандра, — Кроме того, — тут же громко начинает она, видя, как Форбс наровится что-то сказать, — Твой гибрид закатит истерику, если мы отпустим тебя и будет метаться по городу в твоих поисках, таща нас за собой, — как-бы «между прочим» напоминает ведьма.
