Бармен медленно кивает в такт ее словам и, когда она заканчивает, он громко хлопает ладонями по столу, — А теперь, Бонни, исправь свою ошибку, — настоятельно просит он, — Верни все, как было, — Деккер встает с места, как-бы освобождая ей проход, приглашающе ведет руками. Неуверенно взглянув на него, Беннет встает и, оглядевшись, плетется к барной стойке. Парень ожидающе смотрит на блондинку, негласно прося ее сделать то же самое. Когда та медлит, он вздыхает, неохотно за руку одним рывком поднимая ее на ноги и, крепко сжав ее предплечье, ведя к ведьме.

Бонни оборачивается к ним с аккуратным столовым ножичком в руках. Она внимательно смотрит на Ханну, — Будет больно, — предупреждает Беннет. Она как-бы просяще смотрит на Дилана и, поняв, что от него требуется, он выворачивает запястья блондинки и подносит их к ведьме. Форбс машинально дергается, но он держит крепко. Когда сталь ножа прорезает ее кожу, она невольно морщится, отворачиваясь. Бармен отпускает ее, чтобы в этот же момент, прорезавшая свои запястья на том же месте Бонни, взяла ее за руки. Она притягивает блондинку ближе и, прикрыв глаза, начинает тихо шептать что-то на латыни. Ханна беспомощно оглядывается на Деккера. Он отходит на несколько предупредительных шагов.

Спустя секунду раздается громкий крик Форбс. Она пытается вырваться из стальной хватки ведьмы, но ей не удается – она как-будто приобрела еще большую силу, чем та, которой обладал раньше. Беннет продолжает самозабвенно проговаривать слова на латыни – громче, ярче, быстрее. Кровь тоненькими струйками стекает из-под их ладоней, окрашивая светлый пол в темно-красный.

Дилан сокращает то небольшое расстояние между ними, заставляя блондинку спиной упереться в кухонную гарнитуру, он вцепляется в ее плечи, — Ханна, послушай! — Повторяет он, — Джереми все рассказал мне! — Улыбается бармен, — Про Клауса… То есть, про то, кто он…. Вампиры. Оборотни. Теперь я все знаю, — уверяет он ее, — Знаю, как решить нашу проблему. Мы просто сделаем это. И проведем целую вечность вместе, — уверенно отчеканивает он каждое слово.

Блондинка удивленно распахивает глаза, — Что? — Она вырывается из его рук, делает несколько шагов назад, упираясь в окно, — Нет!

— Я так боялся, что время с тобой закончится, но теперь это не произойдет, — мягко улыбается парень, — Не переживай! — Вдруг беспокойно восклицает он, — Я выбрал самый безболезненный способ, и, я даже купил таблетки. Нашел вампира, — Дилан отводит саркастичный взгляд в сторону, — Правда, возникли некоторые проблемы, из-за него я все-таки попал в больницу, — усмехается он, — Но он помог, — радостно резюмирует он, — И теперь все нормально. Мы просто выпьем кровь и…

Ханна пораженно ахает, она отчаянно качает головой, чувствуя, как соленая влага медленно стекает по ее щекам, — Нет! Я не буду пить кровь! — Уверенно отрезает она. Бармен снисходительно смотрит на нее. Девушка непонимающе хмурится, она следит за его взглядом, когда тот доходит до открытой бутылки вина на столе, — Господи, — тихо произносит она, — Нет, — Форбс завороженно смотрит на алую жидкость в своем бокале, — Нет! Я не хочу умирать! — Парень вздыхает, он обреченно качает головой, намереваясь подойти к блондинке, но та отшатывается от него, заставляя остановиться. Он задерживает на ней долгий взгляд. Слышит ее приглушенные всхлипы, видит, как она пытается стереть дорожки из слез с щек. И все-равно продолжает смотреть, так, как-будто изучает новый вид белены.

Не выдержав, блондинка на негнущихся ногах падает на колени. Она зажимает уши руками, молясь, чтобы эта пытка закончилась. Поверх ее рук на ее голову ложатся ладони Бонни и, кажется, немного притупивашяся боль, в миг усиливается в несколько тысяч раз. Ханна не сдерживается – кричит, так отчаянно и громко, что собственный голос бесконечным эхом раздается в голове.

Дилан разворачивает отца спиной к себе, сжимает горло, когда тот вцепляется в его руку на своей шее. Крейг начинает хрипеть, парень опускает на него сожалеющий взгляд, тихо бурча себе под нос что-то похожее на: «прости, прости, прости, прости». Форбс теряется. Она видит, как он делает резкое движение рукой, а после раздается громкий красноречивый хруст. Блондинка вскрикивает. Она прикладывает ладонь ко рту, оседая на пол вслед за телом мужчины, что безвольно падает на деревянный паркет.

Дилан опускается на колени перед отцом, завороженно смотрит на него, качая головой, — Я должен был сделать это, — уверенно кивает он, — Я должен был защитить нас, — бармен переводит чуть растерянный, но от того не менее безумный взгляд на Ханну, — Нам надо уходить отсюда, — он начинает остервенело рыскать в карманах мужчины, — Господи, боже, нам надо уходить отсюда, — все повторяет парень. Он достает из пальто Крейга бумажник и ключи от машины, встает, надвигаясь на девушку, чтобы поднять и ту.

— Дилан, нет, это ненормально, — бармен берет Форбс за руки, поднимает ее, — Ты нездоров! — Не выдержав восклицает она. Блондинка срывается на тихие рыдания, она опускает взгляд вниз, чувствуя на себя пронзительный взгляд. Она поднимает слегка удивленный взгляд на парня, когда понимает, что тот над чем-то задумавшись, медлит.

— Выйдем через задний вход, — вдруг все-таки произносит он, — Мы не можем рисковать, — кивнув каким-то своим мыслям, Дилан снимает с крючка возле двери джинсовую куртку, запихивает в карман бумажник и, схватив Ханну за предплечье, вытаскивает ее в коридор.

В один момент боль вдруг исчезает. Когда шум в голове стихает, Форбс этому не верит, продолжая усиленно давить на уши. Она аккуратно открывает глаза, осторожно поднимая взгляд на ведьму. Та беспокойно оглядывает ее в ответ, — Все, — вздыхает она. Беннет поворачивается к парню, боком расслабленно облокотившемуся на барную стойку рядом, — Готово.

Блондинка, опустив руки на деревянный пол, аккуратно крадется на корточках к стеночке. Она обессиленно облокачивается на нее спиной и, прижав к себе ноги, обхватывает руками колени, округлившимися, как у испуганного олененка глазами смотрит в прострацию куда-то перед собой. Ханна чувствует, как сильно бьется под ребрами сердце. Его громкие удары глухим стуком отдаются в голове. Дилан игнорирует слова ведьмы. Он вальяжно шагает к Форбс и, подойдя ближе, опускается возле нее на корточки, — И какого это? — С истинным научным интересом спрашивает бармен, заглядывая ей в глаза, — Как себя чувствуешь? — Нетерпеливо повторяет он.

Блондинка сглатывает, аккуратно поднимая на него взгляд, — Ты убил своего отца, — тихо говорит она, так, словно хочет убедиться в правдивости тех жутких картинок, что вдруг всплыли в голове, — Ты хотел убить меня.

Парень отрицательно качает головой, — Я хотел быть с тобой, глупышка, — он тыльной стороной ладони невесомо дотрагивается до ее щеки, от чего Ханна невольно дергается, — И я любил тебя всем своим сердцем, Ханна, — спокойно повторяет Дилан, опуская взгляд. Через секунду он убирает руку, очнувшись от непрошенного миража и встает, окончательно откинув от себя отблески минутной слабости.

«Нравится одной плакать ночью в подушку?»

Форбс больно впивается ногтями в ногу, слыша, как слова Клауса хаотичным неразборчивым потоком всплывают в голове. Она резко дергает головой, как-будто пытаясь избавиться от сейчас слишком звонкого голоса гибрида. Она справится с этим. Самое главное – не поддаваться. Блондинка чувствует подступающую волну истерики, но она отчаянно отгоняет ее, пытаясь зацепиться за что-нибудь другое. За что угодно, но, прямо сейчас, она испытывает ужасающее чувство того, что ее мысли ей не принадлежат.

«Прости, девочка, я узнал только утром»

Джереми – дыхание Форбс становится рваным, быстрым, громким. Она отчаянно качает головой, наивно полагая, что все это – лишь игра ее больного разума. Она чувствует волну жара, стремительно распространяющуюся по телу. Ладошки предательски потеют и, Ханне кажется, что она сейчас отключится – до того стало душно. Вместе с этим она ощущает, как тысячи мелких ледяных иголок больно впиваются в кожу. У нее зубы сводит, так, словно она бесстрашно откусила зубами кусок мороженого.