Гигантское чудовище перемещалось короткими быстрыми прыжками. И с нарастающим ужасом Тор понял, тварь идет не к нему, она преследует его спутников, которые против нее беззащитны. Страх за друзей оттеснил на задний план тревогу по поводу непослушания Мьельнира. Забыв про молот, Одинсон рванулся вслед за ледяным зверем. Тор был силен и быстр, божественная сущность давала преимущества в, казалось бы, простых аспектах жизни. Однако, догнать чудовище оказалось труднее, чем хотелось бы. Оставалось радоваться, что друзья также отличались скоростью и сумели оторваться. Земля под тяжестью ледяного зверя ломалась на куски, создавая преграды, Тору то и дело приходилось перепрыгивать трещины, уклоняться от камней, летящих из-под гигантских лап. Он сам не понял, в какой момент выбросил руку вперед. Возможно, защищаясь от летящего в лицо крошева или же пытаясь удержать равновесие на изломанной поверхности. Рукоять Мьельнира привычно легла в протянутую ладонь. Однако, швырнуть молот в разинутую пасть чудовища в этот раз не получалось просто потому, что тварь бежала впереди Одинсона. Размахнувшись, Бог Грома взлетел, чтобы в следующий миг опуститься на шипастую голову монстра. Чудовище остановилось, зарычало, сотрясаясь всем телом, силясь сбросить нежданного наездника. От ударов усеянного огромными шипами хвоста во все стороны летели каменные и ледяные осколки. Тор не сумел удержаться и нанести смертельный удар, тварь сбросила его на разбитую землю. В следующий миг Бог Грома замахнулся и швырнул молот в ледяного зверя. Отброшенное силой несокрушимого оружия, чудовище завалилось на бок, издало глухой рык и затихло. Тор не стал проверять, жива ли тварь. Раскрутив молот, он устремился к своим спутникам.

Тройка героев Асгарда, дева-воительница и младший царевич отступали от надвигающихся на них йотунов. Путь к отступлению, впрочем, был условным – позади асгардцев простиралась пропасть.

- Значит, все-таки лгал ты, маленький асгардец, - алые глаза Лафея впились в Локи. – Впрочем, это не важно. У меня достаточно поводов, чтобы прикончить и наследника Асгарда, и всех остальных. А после, я проникну в золотой дворец, заберу Ларец Вечных Зим и уничтожу Асгард. Один не успеет мне помешать.

- Так это правда, - прошептал Франдал. – Лафей знает способ, как пробраться в Асгард не используя Радужный Мост?

Локи передернуло. Он ведь добивался войны, хотел, чтобы Асгард и Йотунхейм утонули в крови. Хотел ли? Когда в мир ледяных великанов явился Тор, Локи затолкал подальше надежду на то, что Громовержец пришел потому, что был искренен, называя его братом. Он убедил себя не поддаваться на уговоры, подавляя едва теплящиеся добрые чувства воспоминаниями о регулярных насмешках, издёвках, и о той злосчастной пощечине. В конце концов, Локи почти удалось завершить задуманное: Лафей шел у него на поводу, готов был ринуться в Асгард немедля, чем спровоцировал бы желанный трикстером конфликт. Но Тор все испортил. Тор, который насмехался над своим, так называемым, младшим братом едва ли не чаще, чем его друзья. Тор, который не упускал возможности попрекнуть трикстера его магической сущностью, указать его место. Этот самовлюбленный эгоистичный Тор сумел подобрать слова, которые Локи услышал за мгновение до того, как могла оборваться последняя нить, связывающая его с прошлым. Горечь, злость, обиды – все отступило, едва Тор Одинсон попросил просто ему довериться. И такая сладкая, отзывающаяся теплом в груди фраза. «Вернуться домой». Два слова, способные вылечить раненую, больную, но все же не мертвую душу. Локи очень хотелось довериться, даже после того, как Тор при всех отрекся от их братства, после того, как Вольштагг сначала сыпал оскорблениями, а потом избил. Локи очень хотелось домой.

- Если все это происходит по твоей вине… - проскрипел Вольштагг, косясь на трикстера.

- Если выживем, я отрежу тебе бороду, - невозмутимо пообещал Локи, не сводя взгляда с наступающих на них йотунов.

Сиф поморщилась, вспоминая инцидент с волосами, но промолчала. А вот висящий на плече Огуна Франдал несмотря на плачевность их положения и боль в ранах, не удержался от шпильки.

- Тогда уж режь сразу голову. Без бороды Вольштагг долго не протянет, в ней вся его сила!..

- Самое время это обсудить, правда?

- С этим щенком я разберусь сам, - Лафей указал на Локи. – Остальных убейте. – Наручи доспехов повелителя Йотунхейма превратились в длинные ледяные штыри.

Локи сжал рукоять кинжала. Сиф и Вольштагг приготовились отражать атаку. Герои Асгарда силой превосходили йотунов. Сиф, не обращая внимания на боль в ноге, с выдержкой воина наносила точные удары мечом и ловко уклонялась от ударов. Вольштагг яростно размахивал секирой направо и налево, нанося противникам смертельные раны. Огун, которому приходилось защищать раненого друга, умудрялся, тем не менее, метать ножи в наседающих на друзей чудовищ. Однако ледяных великанов было слишком много, каждый из сражающихся асгардцев понимал, долго они не протянут.

Бог Обмана убил восьмерых, прежде, чем наткнулся на Лафея, с легкостью ушел от нацеленного ему в голову удара. Однако, ледяной великан не разозлился. Напротив, исчерченное бороздами лицо украсила злая ухмылка.

- Благодаря тебе, маленький асгардец, предатель своего народа, мой народ скоро вновь станет великим. Когда я верну Ларец, льды покроют все миры Иггдасиля, воцарится вечный холод. И всем этим буду править я.

Локи мог только уклоняться от смертоносных ударов йотуна. Кинжал в подобном поединке оказался бесполезным оружием – трикстеру не удавалось приблизиться на достаточное для удара расстояние. На то, чтобы создать иллюзию нужно было всего пару секунд покоя, но и их у Локи не было. А наседающий на него Лафей, казалось, хотел вымотать, поиздеваться, совершенно не торопясь с убийством противника.

- Может быть, оставить тебя в живых? Чтобы ты увидел, чем обернулось твое предательство? Увидел истинное величие Йотунхейма, увидел, как твой народ потеряет гордость, и больше никогда не посмеет назвать йотунов презренными?

Где-то в стороне вскрикнул Франдал. Локи быстрым взглядом окинул поле боя, нашел раненого воина. Йотунам все-таки удалось оттеснить Огуна от друга, и пока тот отбивался, ледяной великан вознамерился добить раненого асгардского героя. Увернувшись от очередного удара Лафея, Локи изловчился и метнул кинжал. Лезвие по рукоять вошло в шею замахнувшегося на Франдала йотуна, не издав ни звука, тот рухнул рядом с удивленным внезапным спасением асгардцем. Лафей зло расхохотался.

- Зря. Он все равно умрет. А у тебя была возможность выжить.

В ярких сполохах молний Мьельнир вонзился в землю, ударной волной расшвыривая близстоящих. Тор выпрямился, осмотрелся, разыскивая глазами друзей. А затем увидел, Локи. Трикстер смотрел на него, и на лице его читалось…облегчение? У Одинсона не было времени разбираться с эмоциями, которые мог бы испытывать к нему брат. Лафей воспользовался тем, что его противник отвлекся, и замахнулся. Ледяной штырь устремился в грудь Локи.

- Лафей, остановись!

Одинсон успел за мгновение до того, как ледяной великан едва не пронзил замешкавшегося Локи насквозь. Оттолкнув трикстера, Тор предстал перед повелителем Йотунхейма.

- Не смей трогать моего брата! - прорычал он, забыв, что, даже увидев битву, собирался убедить Лафея остановиться и одуматься. В отличие от отвлекшегося на его появление Локи, Тор видел, что младший царевич был на волосок от гибели. Осознание того, что брат едва не погиб потому, что просто обрадовался его появлению, напугало и разозлило Громовержца.

- Твой брат предал Асгард, - хмыкнул Лафей. Впрочем, подобрался и был начеку. Он осознавал, что Тор – противник гораздо серьезнее Локи. – Я думал, ты это уже понял, сын Одина.

Тор замахнулся Мьельниром, молот встретился с ледяным штырем, превращая его в мутное крошево. Однако, того результата, что хотел Одинсон, он не получил. Молот вновь не слушался. Он все еще был прекрасным, непобедимым оружием, однако связь между ним и хозяином заметно ослабла. Понял это и ледяной великан. Тряхнув рукой, наруч на которой Тор только что сломал, йотун вновь вернул его в прежнее состояние.