- Не смей! – бросился наперерез воину Локи. Трикстер попытался оттолкнуть Вольштагга, однако воин учел возможность внезапного нападения. Продолжая сжимать рукоять одной рукой, другой изо всех сил ударил Локи в солнечное сплетение. Тот охнул, и, согнувшись пополам, упал на колени. Вольштагг навис над поверженным трикстером.

- А так тебе понравится? – зло спросил он, и беспощадно ударил ногой в бок.

- Вольштагг, не трогай его! – крикнул Тор. В его полной боли и горечи душе пустила корни и стремительно прорастала уверенность в том, что этот Локи уже никогда не станет тем, кто однажды пожертвовал своей жизнью, чтобы спасти Громовержца. Однако, даже полный злобы и ненависти предатель не заслуживал смерти. Как не заслуживал великий воин Асгарда стать палачом и убийцей. – Не надо…

Рыжебородый не обратил внимания на бегущего к нему царевича, он с видимым удовольствием нанес еще один удар. Кое-как поднявшийся на ноги пошатывающийся йотун вспыхнул зеленым. А спустя мгновение на Вольштагга, силясь оттолкнуть его от трикстера, навалилась растрепанная злая Сиф. Воспользовавшись столь неожиданной, необычной поддержкой, Локи откатился от разъяренного рыжего воина, который, впрочем, успокоился, едва увидел боевую подругу, по непонятной причине защищающую младшего царевича. Морщась, прижимая одну руку к животу и опираясь на другую, Локи сел, с трудом восстанавливая дыхание, прохрипел:

- Я…потерял контроль над иллюзиями… Из-за тебя, идиот… - С ненавистью уставился на застывшего Вольштагга. Однако, трикстер и его возмущения мало интересовал рыжебородого воина. Он во все глаза смотрел на внезапно появившуюся воительницу.

- Сиф? Как? – только и смог выдавить он.

Подоспевший Тор упал на колени рядом с трикстером, однако, едва протянул руку, чтобы помочь, Локи отшатнулся. Стиснув зубы, и все еще держась за живот, куда, видимо, ударил Вольштагг, Бог Обмана, проигнорировал Громовержца и поднялся на ноги. Сам Одинсон почти сразу же понял, что произошло, едва хромой йотун в зеленых сполохах превратился в Сиф. Локи умел создавать иллюзии не только в отношении себя. Однажды, он наложил морок на самого Громовержца, превратив того в Сиф. Теперь же Бог Обмана в последний момент решился, выбрал сторону Асгарда, одурачил Лафея и, удерживая сразу две иллюзии, попытался спасти друзей. Наградой ему стали оскорбления и побои.

- Какого…Что тут творится? Сиф, ты же лежала там… - пробормотал Франдал, висящий на плече Огуна. Как и Вольштагг, оба героя удивленно таращились на соратницу.

- Там лежал йотун. Иллюзия, наброшенная на раненого великана, - Локи не говорил, а, скорее, выдавливал слова из горла. – Франдал ранен, Сиф тоже… Надо было как-то остановить битву…пока йотуны не перебили всех вас…

При этих словах женщина-воин непроизвольно положила руку на бедро, и только теперь стало понятно, почему йотун, которым Сиф все это время была, хромал. Воительница зажимала на ноге кровоточащую рану.

- Ты лжешь! – рявкнул, не желающий мириться с открывшейся правдой, Вольштагг. – Ты спровоцировал йотунов…

- Их спровоцировали вы, - глухо заметил Тор. Он смотрел на Локи, на то, как тот кривится от боли, но в отличие от Франдала, упорно не принимает помощь, и понимал, что допустил очередную ошибку. Просил брата довериться, говорил, что ценит и любит, а в спорную минуту отвернулся, предпочел друзей. Тор мог бы оправдать свое поведение тем, что в той, другой жизни видел от Локи предательств больше, чем добра. Мог бы убедить себя, что брат сам виноват в том, что ему не доверят. Вот только это был не тот брат. Локи из будущего натворил слишком много неприятных вещей, поэтому не ждал доверия и осознавал риски своих действий. Этот, избитый теми, кого пытался спасти, морщащийся при каждом вдохе, Локи хотел, чтобы ему поверили несмотря ни на что. Ведь Тор попросил того же в отношении себя.

- Ты еще скажи, что это не из-за него ты сюда пришел! – Теперь рыжий асгардец наседал на своего царевича. – Ведь это он заманил тебя в ловушку, чтобы сдать Лафею! Он что-то замышляет против всего Асгарда! – с ненавистью уставился на Локи.

- Нет. Я узнал, что йотуны готовят нападение на Асгард. Им стал известен какой-то путь, который ведет во дворец. Я хотел приструнить Лафея, в одиночку поставить на место йотунов. Это Локи последовал за мной.

Тор говорил и сам себе удивлялся. Мысли сами собой складывались в слова, слова – в предложения, те, в свою очередь – в самую грандиозную ложь, на которую когда-либо решался Громовержец.

- Когда мы пришли, ты валялся у ног Лафея, - подал голос Франдал. – А Локи, прямо скажем, не стремился тебе помочь.

- Я поскользнулся. Едва ли кому-то нужна помощь, чтобы подняться на ноги после такого падения.

Сиф неверяще выдохнула.

- Нас едва не перебили из-за того, что тебе показалось, будто йотуны нападают на Асгард, ты решил помахать Мьельниром перед носом Лафея, а потом поскользнулся?! Мы решили, ты околдован, потому что последнее время ведешь себя странно, и тебя нужно спасать… Тор, хоть ты и наследник самого Одина, ты законченный придурок!

Молчание Огуна было красноречивее всех бранных слов, на которые был способен Тони Старк.

Тор едва не рассмеялся. Несмотря на то, что они все еще пребывали на территории врагов, вокруг валялись тела убитых йотунов, а среди самих асгардцев двое были серьезно ранены, Одинсону стало невероятно легко. Возможно не так, как хотелось бы, но он сумел изменить будущее. Локи не предал их по-настоящему. Вернувшись в Асгард, Тор обязательно попросит у брата прощения за то, что не поверил и отказался от братства. Возможно, даже поклянется, что это было в последний раз. Локи должен поверить, в конце концов, Тор выгородил его, взял вину на себя. Друзья уверены, что причиной произошедшего была самоуверенность их старшего царевича и друга. Тор не жалел, он был счастлив, что все закончилось именно так. Радость затмила другие чувства, притупила инстинкты воина.

- Там, у замка Лафея, вместо Сиф лежит раненый йотун, на котором больше нет иллюзии, - напомнил Локи. Он старательно избегал смотреть на Бога Грома. – Тор…призови свой молот и…давайте уберемся…отсюда.

Тор кивнул и, сосредоточившись, вытянул руку. Однако, прежде, чем он почувствовал, как отозвалось верное оружие, земля под ногами ощутимо дрогнула.

- Что-то не так, – то ли сказал, то ли спросил Огун, озираясь.

Тор не стал объяснять. Просто скомандовал:

- Бегите.

- А ты? – спросил Франдал.

- Мьельнир далеко. Нужно сильнее сосредоточиться, чтобы его призвать. Как только верну его, догоню вас. Уходите, живо!

Ледяная земля вновь содрогнулась, в этот раз сильнее.

- Тор…

- Быстро уходите!

- Пошли! Надеюсь, ты не наделаешь больше глупостей. Мы будем тебя ждать.

Сиф кивнула Одинсону и, стиснув зубы, бросилась бегом от надвигающейся опасности. Огун с висящим на плечах Франдалом, а за ним и Вольштагг последовали примеру воительницы.

- Что ты делаешь? – Локи с растерянностью смотрел на Тора. – Здесь опасно…нам надо уходить.

«Так уходи!»

Игнорируя нарастающую дрожь земли, Одинсон вновь поднял руку.

- Я заберу Мьельнир и догоню вас. Немедленно уходи. Сейчас здесь действительно будет не безопасно. Сиф и Франдал ранены, им может понадобиться твоя помощь… Локи, я прошу, иди!

Локи едва заметно кивнул и, словно нехотя, направился за остальными. Тор заметил, что трикстер обернулся несколько раз, однако, сейчас радоваться внезапно появившейся у Локи обеспокоенности судьбой брата было некогда. Мьельнир отзывался, но как-то вяло. Словно находился на слишком большом расстоянии, хотя от замка они прошли не так уж много. Запоздало Тор вспомнил, что своем времени лишился верного оружия, и, возможно, теперь между ними была нарушена какая-то связь. Когда он мчался в Йотунхейм, совсем не думал о молоте, его мысли занимал Локи и то, как исправить то, что успел натворить. В тот момент Мьельнир сам прилетел в его руки. Сейчас же, когда Тор сознательно пытался подчинить себе оружие, оно шло на контакт словно бы нехотя. А земля уже не дрожала, она буквально трещала под огромными лапами существа, которое Тор когда-то с легкостью убил.