========== Глава 1. ==========
Первое, что почувствовал старший царевич Асгарда по пробуждению, была страшная головная боль. Спустя мгновение к ней присоединился отвратительнейший привкус во рту и легкий приступ дурноты. Тор сдавленно застонал, положил руку на лицо в попытке защититься от солнечного света, настигшего его даже сквозь сомкнутые веки, и…резко сел на кровати. Головная боль немедленно воспользовалась оплошностью и набросилась на Одинсона как волк на раненую жертву, перед глазами вспыхнули разноцветные сполохи. Рядом кто-то сонно промурлыкал, повозился, затем снова затих. Тору удалось подавить возглас, однако ситуация оставалась для него… неясной. Он отчетливо понимал, что с ним происходит, где он в данный момент находится, как сюда попал. Накануне, вечером он славно погулял с друзьями, вино, по всей видимости, лилось рекой, так что количество выпитого подсчитать не было решительно никакой возможности. После этого отправился в гости к своей давней знакомой, к которой захаживал, бывало, переночевать. Именно в ее просторных, не в меру пестро убранных покоях он сейчас проснулся, и именно ее каштановые волосы разметались по подушке рядом с Одинсоном. Тор прекрасно все это понимал, но…решительно ничего из перечисленного не помнил. Вместо этого память подбрасывала совершенно другие образы.
Заброшенная кузница на Недавеллире. Эйтри, искалеченный Таносом. Попытка запустить механизм, чтобы расплавить металл и отлить оружие взамен уничтоженному Хелой Мьельниру. Тор держит руками створки ока, сквозь которое идет поток энергии умирающей звезды… И боль, чудовищная боль, заполнившая каждую клеточку тела, помутившая рассудок, отключившая сознание.
Тор потер лицо руками. Под пальцами не оказалось ни шрамов, ни рубцов, ни каких-то других повреждений. Более того, Бог Грома с запоздалым удивлением понял, что выбитый Хелой глаз вновь на месте. Чтобы убедиться, он ощупал сначала веко, затем подергал себя за ресницы, и, наконец, кончиком пальца коснулся глазного яблока. Потревоженный глаз немедленно отозвался легкой резью. Еще раз посмотрев на копну каштановых волос на подушке, стараясь не делать резких движений, чтобы не спровоцировать новый приступ головной боли и дурноты, Тор выбрался из постели и как был, голым, подошел к обязательному атрибуту женских покоев – зеркалу в полный рост. Отражение выдало ему то, что должно было – длинноволосого хорошо сложенного красавца-Бога, в глазах у которого не было еще тоски, а у губ не притаились легкие морщины. Тор знал, что увидит себя именно таким, но… Отчетливо помнил другое свое обличье. Короткие волосы, искусственный глаз, плотно сжатые губы, давно не помнящие искренней улыбки.
- Что со мной? – спросил Тор у отражения. – Я…
Асгард. Солнечный свет бьет в огромное окно покоев, освещая аляповатое вычурное убранство; снаружи доносятся голоса уже проснувшихся горожан. Он, Тор, вчера сильно напился, провел полную страсти ночь у Марты, чьи каштановые волосы так прекрасно смотрятся на белоснежной подушке. Сейчас он вернется во дворец, где отец будет недоволен его похождениями за последние несколько дней, мама укоризненно покачает головой, а Локи сделает вид, что вообще не заметил, присутствовал Тор накануне вечером за ужином или нет.
- Я умер, - ответил своему отражению Одинсон на им же только что поставленный вопрос.
Сквозь него шла энергия звезды, Тор помнил, какая это была чудовищная боль. Он буквально горел заживо, даже пытка перчаткой Таноса не причиняла такой страшной муки. По всему выходило, он все же не выдержал, ему не хватило сил. С бессильной злостью Тор вспомнил, как Эйтри обещал, что наладит механизм за пару минут, но Одинсон самоуверенно отказался ждать. Да, он считал, что ему нечего терять, да, готов был погибнуть. Но не так. Ему нужен был Танос, нужен был тот, кто убил Локи, Хеймдалла, асгардцев. Он должен был уничтожить титана или хотя бы пасть в битве с ним, прежде нанеся как можно больше серьезных ран. Мстители закончили бы дело, не позволили твари, что погубила остатки его народа, собрать Камни Бесконечности. Но Тор не справился, он всех подвел, и винить в этом ему было некого. Там, в мире живых, его друзья сражаются за свободу всей Вселенной, в то время как он, еще недавно одинокий Бог, в смерти воссоединился со своим народом.
Тор не стал ни будить Марту, ни дожидаться ее пробуждения. Он и раньше никогда этого не делал, предпочитая ускользнуть раньше, чем женщина проснется и, что вполне вероятно, начнет комментировать его поведение. Облачившись в ставшие уже непривычными доспехи и алую накидку, Одинсон покинул покои, а затем, минуя несколько с почтением поклонившихся служанок, и дом. Чтобы едва выйдя за ворота, нос к носу столкнуться с Вольштаггом.
- Ну, наконец-то! – возрадовался рыжебородый асгардец и от души хлопнул Тора по плечу. – Мы уже волноваться начали. Думали, Марта тебя не отпустит, пока не пообещаешь жениться. – И довольно рассмеялся.
- Бурная выдалась ночка? – поинтересовался вышедший из-за спины рыжего воина Франдал. – Впрочем, если вспомнить, сколько ты вчера выпил…
У Тора на мгновение перехватило дыхание.
- Друзья мои… - не без усилия выдохнул он, во все глаза глядя на воинов. – Я…Вы…Я так рад вас видеть…
И прежде чем Франдал успел среагировать, Тор сдавил его в крепких объятиях. Ошарашенный столь нехарактерным для мужчин-асгардцев способом приветствия, светловолосый воин сдавленно охнул и застыл каменным изваянием.
- Друзья мои, мне так жаль, - тем временем сбивчиво бормотал Тор, чувствуя, предательскую резь в глазах. – Я…я не хотел, чтобы так получилось. Я…Простите меня за то, что не пришел к вам на помощь. И за то, что не уберег наш дом…Простите меня за все.
Франдал, наконец, пришел в себя настолько, чтобы изловчиться и вывернуться из объятий асгардского царевича. С несвойственным для обоих недоумением и почти что страхом оба воина-асгардца уставились Одинсона.
- Тор, ты чего? – выдавил Вольштагг и на всякий случай отступил на пару шагов, опасаясь, что царевич захочет так странно поприветствовать и его тоже. – Что с тобой? Ты…шутишь так?
- Не похоже… - пробормотал Франдал, также отшагнув от друга и соратника. – Вольштагг, а что мы вчера пили?
- Как обычно…
Тор смотрел на друзей, и сердце у него рвалось на части от противоречивых эмоций. Он был счастлив, что видит их вновь, такими, какими запомнил: беззаботными, отважными…живыми. И в то же время ему было нестерпимо горько осознавать, что на самом деле эти двое мертвы, и когда они умирали, он, Тор Одинсон, ничем не мог им помочь.
- Слушай, а с нами кроме Огуна еще кто-нибудь был? Или, может, рядом крутился?.. – тем временем проговорил Вольштагг, недоверчиво косясь на Тора. – Сдается мне, тут не обошлось без чьих-то мелких пакостей.
- Вроде нет… Не помню, - признался Франдал. – Я, честно говоря, из вчерашнего вечера вообще мало что помню… Э…Тор, - осторожно обратился он к Громовержцу. – Ты…как себя чувствуешь? То есть, я хотел сказать, кроме похмелья, ничего не тревожит? То есть… - он поморщился от досады, бессильно махнул рукой, демонстрируя, что просто не знает, что говорить.
- Тор, мы – твои друзья, Франдал и Вольштагг. - Пришел на помощь другу рыжебородый. – Мы вчера неплохо покутили. Все-таки у тебя коронация через три дня, последние, можно сказать, ночи на свободе… Возможно, немного перебрали. Но мы с Франдалом уже вроде как протрезвели, - Быстрый взгляд на соратника, который торопливо и как-то нервно, кивнул, - а вот с тобой что-то не так… Ты, это, за что извинялся-то? Что вообще за речи о доме, и что на помощь не пришел?..
Тор моргнул. Еще раз. И еще. Тупая головная боль отступила, как только он оказался на свежем воздухе, но сейчас, когда он посмотрел на встревоженных, ошарашенных друзей, ему вновь стало нехорошо. Тор был уверен, что умер. И уж точно не было сомнений в том, что его друзья мертвы, а Асгард разрушен. Одинсон сам наблюдал за тем, как разлетелся на астероиды его дом. Выходило, что место, в котором он сейчас находился – Вальгалла. Вот только, Тору было непонятно, почему он помнил момент своей смерти и осознавал, что мертв, а его друзья – нет.
