- Твой младший брат, - проговорил Лафей, глядя на Тора сверху вниз. – Ну что ж, он здесь.

Йотун обернулся к Локи, давая понять, что ему следует обозначить свое присутствие. Бог Обмана сжал челюсти, медленно, шаг за шагом, спустился, оставшись, впрочем, чуть позади повелителя йотунов. На Тора он смотрел так, словно того не было.

- Твой брат пришел ко мне сам, - тем временем поведал Тору Лафей. – Он рассказал, что ты, сын Одина, собираешься нарушить перемирие, заключенное между Йотунхеймом и Асгардом, напасть на нас. Мы вынуждены готовиться к вторжению.

«Мелкий идиот. Да и я не лучше», скорее с тоской, чем со злостью подумал Тор. Громовержец не совсем понимал, в чем был смысл обмана Локи, но то, что это было сделано с целью навредить Асгарду, сомнений не вызывало. Возможно, трикстер хотел спровоцировать йотунов напасть на дворец немедленно, тогда понятно, почему перед замком замер в ожидании приказа отряд йотунов-воинов. Их явно было слишком мало для того, чтобы защитить цитадель, однако достаточно для внезапной атаки. Все это было очень плохо. Тор бросил быстрый взгляд на застывшего каменным изваянием младшего царевича, упорно избегавшего смотреть на Громовержца, на ходу подбирая слова и от души надеясь не запутаться в собственном неумелом вранье, заговорил:

- Это ошибка. Асгард никогда не нападет ни на один из миров без причины. Локи – мой младший брат, он далек от военных вопросов и не имеет права высказываться за кого бы то ни было из царской семьи. Лафей, ты мудрый правитель, и понимаешь, что не можешь судить о моих намереньях по его словам. Тем более о намереньях Всеотца. Это не разумно.

Получилось убедительнее, чем Тор рассчитывал. Лгать он не умел совершенно, однако будущее, в котором преобладали битвы и потери, многому научило Бога Грома. Несколько раз у него неплохо получалась спонтанная, незапланированная ложь, он сумел даже перехитрить Локи. А сейчас предстояло приложить все силы, чтобы обмануть уже обманутого Лафея и уйти безнаказанным.

Локи передернуло. Последнее, чего ожидал трикстер что по каким-то непонятным причинам его будут выгораживать. Впрочем, даже в попытке преподнести обман трикстера как недоразумение, Тор все равно умудрился унизить, указать ему его место.

- Разве Один Всеотец не пребывает во сне? – чуть склонив голову проговорил Лафей. Алые глаза не мигая впились в Тора. Тому понадобилось несколько секунд, чтобы осознать сказанное, и вся выдержка, чтобы не поморщиться. По всей видимости, Локи повсюду расставил ловушки, и Тору пока не удалось обойти ни одну из них.

- Отец может проснуться в любой момент. Однако, у него нет никаких причин развязывать с тобой войну. Мир с Йотунхеймом ценен для Асгарда.

- Мир с презренными йотунами ценится в Асгарде? – в голосе Лафея язвительности не было, однако, Тора слегка передернуло от того, как это было сказано. – Никогда бы не подумал, что в Золотом Городе нас уважают. А вот твой брат сказал, что Йотунхейм вызывает отвращение у асгардцев. И в первую очередь у старшего наследника. Значит, кто-то из вас лжет.

Выходка Локи бесила все больше. В какой-то момент Одинсон разозлился по-настоящему, решив, что если они выберутся отсюда без последствий, не оставит деяния брата безнаказанными. Однако, вслед за злостью пришла горечь. В том будущем, которое Тор, как умел, старался сейчас предотвратить, озлобленный младший брат переступил через свои обиды и трижды спас Богу Грома жизнь. Сейчас перед ним был не тот, не его Локи, но это его брат, и он заслуживал, чтобы его попытались понять. Тор прикусил щеку с внутренней стороны, силясь успокоиться.

- Лафей, я приношу тебе извинения за слова своего младшего брата, - проговорил, глядя в лицо ледяного великана. – Он молод, многого не понимает…

- Разве? Разве я не понимаю презрения и ненависти к тому, кто ниже благородных асгардцев?

Локи шаг за шагом медленно спустился с лестницы, встал перед Тором. Пока Одинсон и Лафей разговаривали, трикстер окончательно успокоился, и нашел для себя самое очевидное объяснение появления старшего царевича в Йотунхейме. Тор каким-то образом разгадал план Локи, и теперь собирается вернуть того в Асгард, чтобы подвергнуть наказанию за предательство. Мириться с подобным положением дел трикстер был не готов. К тому же, он не собирался отказываться от плана развязать войну между Йотунхеймом и Асгардом, чего бы ему это не стоило.

- Я не могу говорить за тебя? Ты тоже не имеешь права приносить за меня извинения, - произнес он, злыми глазами глядя в лицо тому, кто недавно был его старшим братом. – Потому, что ты мне не брат, как Один – не отец. Но все это не важно, потому, что мне не за что извиняться перед повелителем Лафеем. Ты собираешься развязать войну в девяти мирах. Я пришел в Йотунхейм, чтобы предупредить тех, кто может пострадать от твоей глупости и жестокости.

- Локи, что ты несешь… - удивление и даже страх прорвались сквозь броню самоконтроля Тора. Он неверяще смотрел на брата, и не мог найти нужных слов. – Зачем ты это делаешь?.. Прекрати немедленно!

- Асгардом управляет ложь. Всеми мирами Иггдрасиля управляет ложь. Я лишь хочу положить этому конец, - ядовито улыбаясь заявил трикстер.

«Больно, скажи? Когда тебе лгут. Внушают одно, а оказывается – все это вымысел».

Тор раздраженно тряхнул головой, отгоняя воспоминания из будущего.

- Асгард может пострадать. Твой дом может пострадать…

- Именно свой дом я пытаюсь защитить от самоуверенного самовлюбленного эгоиста, у которого только война на уме, - нарочито громко произнес Локи. А затем почти бесшумно, так, чтобы услышал только Тор: - У меня нет дома.

Йотуны, что сопровождали Лафея, напряглись в ожидании команды. Сам повелитель ледяных великанов наблюдал за царевичами с некоторым интересом, однако Тор понимал - Лафей все для себя решил. Не было сомнений, Локи пообещал вернуть Йотунхейму Ларец Вечных Зим. Более чем соблазнительно для Лафея, который в свое время вынужден был признать превосходство Асгарда. Этот артефакт способен заставить считаться с ледяным миром, Лафей вновь сможет предпринять попытку захватить Мидгард, и помешать ему будет очень непросто. А затем Тор понял еще кое-что, что едва не вызвало нервный смешок. Именно сейчас, на глазах правителя ледяного мира и нескольких десятков его воинов решалась судьба девяти миров. Решалась в споре между ним, израненным жизнью, видевшим врага пострашнее Лафея, пережившим гибель своего народа, Тором Громовержцем и обозленным мальчишкой, его младшим братом. Самое верное, что сейчас могли бы сделать оба царевича, как можно скорее убраться из Йотунхейма, не спровоцировав при этом йотунов, не дав им повода напасть. Вместо этого они принялись выяснять отношения. Однако, с Локи было трудно разговаривать, злость и обида затуманили его мысли, не позволяя осознать, что в сущности все, что трикстер считает несправедливостью по отношению к себе – пусть и частично, но надуманно им же. Громовержец вздохнул и предпринял очередную попытку замять стремительно выходящую из-под контроля ситуацию.

- Локи, я прошу тебя, пойдем со мной. Ты зол, ты запутался, но все, что ты сейчас делаешь – лжешь самому себе. Твои заблуждения тебя же и погубят. Прошу, одумайся, - Тор старательно избегал слова «брат», зная, что оно приводит Локи в бешенство.

Трикстер скривил губы в некрасивой улыбке.

- Обвиняешь меня во лжи, а сам лжешь в лицо правителю, чью землю собираешься отнять силой? Ты трус, Тор. Ты боишься того, что кто-то знает твои темные помыслы. Боишься меня, - почти что выплевывал фразы трикстер.

- Я боюсь за тебя, глупец! Пойми же это!

Как недавно во дворце, когда, не сдержавшись, Одинсон ударил брата, выдержка вновь дала трещину. Тор сам не понял, что сказал это громче, чем следовало бы. Однако, именно произнесенная им фраза заставила изуродованное злостью лицо брата застыть, а затем едва уловимо смягчиться. Бог Обмана вздрогнул, неуверенно отступил на шаг. Видя, что сумел достучаться до закрывшегося в броне недоверия брата, Тор продолжил.