В отчаянной попытке что-то исправить и кляня себя за то, что позволил матери остановить себя, а не броситься вслед за братом сразу же, Громовержец догнал Бога Обмана, затем встал перед ним, преграждая путь.

- Локи, куда ты?

- В покои, - проскрипел Локи, стараясь сделать голос как можно более спокойным. Получалось откровенно плохо.

- Я с тобой, - решительно произнес Тор, видя, что Локи на грани срыва, но, не желая отступать. – Пойдем. Я тебя провожу.

Локи глубоко вдохнул, выдохнул сквозь зубы.

- Оставь меня в покое. Пожалуйста, - проговорил с нажимом на последнее слово. – Мне нужно побыть одному.

Тор покачал головой.

- Нельзя тебе сейчас оставаться в одиночестве. Не в таком состоянии.

Забывшись, трикстер вскинулся, зло зыркнул на того, кто уже не являлся его старшим братом.

- Какое тебе дело до моего состояния? Какое тебе вообще до меня дело?! Отстань! – И попытался обойти могучую фигуру Громовержца. Тор сделал шаг, заступая ему дорогу.

- Локи, прошу, - проговорил мягко, но настойчиво, - не надо. Я же вижу, что ты зол и растерян. Не стоит сейчас сидеть в одиночестве. Поговори со мной. Я же твой брат…

Тор прикусил язык, однако сказанного вернуть было уже нельзя. Локи поднял голову, посмотрел прямо в глаза Громовержца с уже нескрываемой ненавистью. А через мгновение самоконтроль окончательно покинул Бога Обмана.

- Ты плохо слушал? Я тебе не брат! И никогда им не был! Я вообще никто! Никому не нужное никчемное создание! Чудовище!..

«Началось» обреченно подумал Тор. Он быстро зажал младшему рот, оглянулся по сторонам. В широком освещенном факелами коридоре было пусто, но Громовержец совсем недавно лично убедился в том, что прислуга умеет появляться буквально из воздуха в самый неподходящий момент.

- Не кричи, - осадил, игнорируя ярость в зеленых глазах. По правде сказать, Громовержец и сам уже порядком разозлился. Главным образом на себя за то, что вообще устроил все это. Он уже признался себе самому, что явно поторопился и теперь вынужден был столкнуться с результатами своей необдуманной деятельности. А еще Тор был зол на глупого, упрямого младшего брата, который явно не услышал добрых слов и уверений родителей, зато непозволительно быстро успел убедить себя в том, что кругом враги и предатели. – Хочешь, чтобы утром об этом судачил весь дворец? Давай пойдем к тебе и все спокойно обсудим. Или ко мне.

Локи вывернулся из захвата старшего брата, отскочил на несколько шагов.

- Оставь меня в покое! Я не нуждаюсь в разговорах и твой заботе! – прошипел он, метая глазами зеленые молнии. Растрепанный, тяжело дышащий, с красными пятнами на бледном лице, сверкающими от злости и накатывающихся слез глазами, трикстер как никогда был сейчас похож на маленького, обиженного, готового в любой момент позорно разреветься мальчишку. И Тору вдруг пришло в голову, что, в сущности, так и есть. Тогда, в прошлом, возможно из-за зацикленности на своей персоне, он не осознавал, что они оба были слишком молоды и что Локи действительно младший брат. Позже, проходя через проблемы, невзгоды, потери, царевичи росли, изменялись, взрослея быстрее, чем следовало бы. И пусть по меркам Богов Асгарда прошло не так много времени, на том злосчастном корабле Танос сломал шею не упрямому мальчишке, а не по годам зрелому, возмужалому Богу Обмана. Таким Локи запомнился Тору. Такой принял бы правду о своем происхождении, не закатывая истерику. Вот только перед Богом Грома сейчас был совершенно не тот – не его – Локи. И Громовержец с легкой паникой понимал, что не знает, что делать с тем, что натворил.

- Локи, - попытался еще раз, вкладывая в голос и слова всю убедительность, на которую был способен, - прошу, успокойся. Ты на взводе и если останешься в одиночестве, накрутишь себя еще больше. Не надо. Наши отец и мама… - От него не укрылось, каким ледяным взглядом одарил его младший брат. Однако, Тор был не из трусливых, да и отступать было некуда. - Да, что бы ты там сам себе не придумал, они – наши отец и мама, и они тебя любят. Я люблю тебя, я тебя уважаю. Если бы я стал царем, ты был бы моей правой рукой. Ты, а не Франдал или кого я там называл раньше. Потому, что я доверяю тебе. Ты мне нужен, брат.

Локи скривился.

- Зачем?

- Что? – не понял Громовержец.

- Я спрашиваю, зачем я вам нужен? До этого вечера вы, Ваше Высочество, прекрасно справлялись без моих…фокусов! У вас, в конце концов, куча чудесных друзей, которые спят и видят вас на золотом троне, а себя – подле!

- Локи, что ты несешь? Ты вообще себя слышишь?

- А йотуны?! Как же так, твой…брат, - Локи поморщился, словно ему было мерзко или больно произносить это слово, - ублюдок ледяных великанов! Неужели тебе не противно?

- Нет, - покачал головой Одинсон. – Не противно. Я уважаю все миры и не считаю йотунов ничтожными.

- С чего вдруг?

- Я изменился.

- Я тоже!

«Повторяешься, братишка. Во имя девяти миров, когда же ты успокоишься, глупый. Это в твоих же интересах».

- Локи, все не так, как ты сам себе придумываешь, - собрав остатки терпения в кулак, произнес Тор. – Тебя никто не считает ничтожеством и ублюдком. Послушай, давай сейчас вернемся к родителям и еще раз все хорошенько обсудим…

- Я спросил, зачем я тебе?! – не обращая внимания на уговоры старшего царевича, не собирался успокаиваться трикстер. Кажется, он действительно потерялся в том, что услышал от своей уже не семьи и что надумал сам, из-за чего теперь его здорово заносило. – Ну, скажи правду, ты же меня любишь и уважаешь! – передразнил звенящим от злости и сдерживаемых слез голосом. – Ты никогда не умел врать, так что давай, скажи мне правду! Хочешь диковинную зверушку у ног великого Бога Громовержца?! Ну конечно, кто еще в девяти мирах может похвастаться ручным йотуном!

И Тор не выдержал. Рука сама дернулась в жесте, на который, казалось, даже напрашивался трикстер. Размахнувшись и не особо задумываясь над тем, чтобы контролировать силу, Бог Громовержец влепил младшему брату пощечину. Локи охнул, отшатнулся к стене, чудом устояв на ногах и широко распахнутыми, скорее удивленными, нежели злыми глазами уставился на Тора. На бледном лице остался бардовый отпечаток ладони, на тонких губах выступила кровь, по щекам горошинами скатились сдерживаемые все это время слезы. Тор, который мгновение назад закипал от раздражения и злости на упрямого мальчишку, был не менее ошарашен собственным поступком. Пальцы гудели, ударил он определенно сильнее, чем требовалось для того, чтобы успокоить истерику. Тор недоуменно посмотрел на свою руку, словно не понимая, как вообще могло произойти подобное, а затем перевел взгляд на младшего царевича. И сразу понял, что окончательно все испортил.

- Локи, прости, - пробормотал почти жалобно, сделал неуверенный шаг, осторожно протягивая ладонь к лицу трикстера. – Я не хотел… Дай посмотрю…

Локи сузил злые зеленые глаза, тыльной стороной ладони стер кровь с губ.

- Ну вот ты и показал свою любовь и уважение, Тор Одинсон, - произнес он, и слова его были пропитаны ядом. – То ли еще будет. Ведь теперь не обязательно строить из себя даже подобие брата. Мы оба прекрасно понимаем, кто есть кто. Так что, не надо больше претворяться и стесняться. Захотите еще раз вмазать, я в своих покоях, Ваше Высочество. Пока еще это мои покои.

И прежде, чем Тор успел найти слова, чтобы оправдаться, Локи вспыхнул зелеными сполохами и исчез. За спиной Громовержца раздались торопливые удаляющиеся шаги.

- Локи!.. – Скорее потому, что надо, нежели в надежде на ответ.

Тор привалился к стене, бессильно провел рукой по лицу. Ему выпал шанс все исправить, спасти брата, родителей, Асгард. В попытке сделать это как можно быстрее, он совершал ошибку за ошибкой. И теперь Локи вместо того, чтобы покаянно рыдать в объятиях приемных родителей, выслушивая речи о том, что никто на него не сердится, и как его все любят, умчался неизвестно куда, обозленный, расстроенный, да еще и получивший оплеуху от старшего, не умеющего держать себя в руках, брата. Не зря Фригга уговаривала Тора оставить брата в покое, дать ему время и возможность обдумать услышанное. Громовержец поступил по-своему, чем сделал только хуже. Надо было как можно скорее что-то предпринять, но Тор просто не понимал, что именно. Он запутался, растерялся, ему было плохо и нестерпимо одиноко. Захотелось вернуться к родителям и открыто все им рассказать. О будущем, о предательстве брата, о гибели Асгарда. Пусть потом отправляют его к целителям, пусть назовут безумцем, но он хотя бы выскажется и возможно ему станет легче. Однако, вопреки этой мысли, Тор не пошел обратно. Вместо этого, он несколько раз глубоко вдохнул и медленно отправился по коридору вперед, на ходу пытаясь привести в порядок свои мысли.