— Ну знаешь ли, прости, что моё утро начинается не с колонки светских хроник.

— Google тебе в помощь, деточка, — бессовестно хихикает она.

— А чем я, по-твоему, всё утро занималась? — с горечью выпаливаю я. — И прекрати уже ржать! В конце концов, что ты хочешь от меня услышать? Что я идиотка полная? Что он затрахал меня до потери рассудка и я вообще ничерта не соображаю уже? Потому что, похоже, так оно и есть.

— Да не переживай ты так, Ками! — Анна накрывает мою ладонь своей и смотрит на меня этим её фирменным взглядом, а-ля «ну и дурочка же ты». Поддержка, лучше некуда. Просто восторг, мать вашу!

— Не переживать? — ошарашенно вскидываю брови я. — Как можно не переживать, когда всего каких-то пару месяцев назад я была абсолютно свободной, ничем не обременённой молодой женщиной и единственной глобальной дилеммой моей жизни было Jimmy Choo или Manolo Blahnik.

— Боже, Кэм! Ну что за глупости? Конечно же Manolo Blahnik! — смеётся она. — Тут и думать не о чем.

— Очень остроумно, — я ехидно морщу носик, кривляя её. — Я вообще-то серьезно, Энн! У нас с Майклом и так всё кувырком! Я из последних сил пытаюсь как-то балансировать между работой и безумными отношениями, от которых у меня напрочь сносит крышу. И тут выясняется, что у него ко всему ещё и трое детей впридачу!

Глядя на меня, Энн старательно сдерживает очередной смешок, хотя взгляд её всё же становится чуть более осознанным.

— Ну, малышка, c’est la vie! — выдыхает она, подбадривающе похлопывая меня по ладони. — Вам же не по пятнадцать лет, в конце концов.

— Но и на такое я, знаешь ли, не подписывалась!

— Так уходи, — иронично хмыкает она, пронзая меня стервозным прищуром зелёных глаз, с нескрываемым наслаждением наблюдая за моей реакцией.

Еще один абсолютно отвратительный и крайне излюбленный ею приёмчик. Этакая шоковая терапия от мисс Дэвис. Взять, да и ткнуть тебя носом в наихудший, и очевидно неправдоподобный вариант решения всех проблем, позволяя осознать, что простор для манёвра есть всегда и всё могло бы быть гораздо хуже.

— Ненавижу тебя, — повержено качаю головой я.

— Ну что ты, родная, не благодари! — усмехается Энн и, глядя на неё, я ясно понимаю, что мне ничего другого и не остаётся, кроме как примирительно вздохнуть.

— Знаешь, я ведь и правда понятия не имела, что у него дети! То есть, это даже двадцать пятым кадром где-то на задворках сознания не мелькало. Мы же с ним о стольком говорили, в конце концов. Часами, Энн! А он даже не заикнулся ни разу! — округляю глаза я. — Ни намёка. А сейчас… — я бессильнно хлопаю ладонями по столу. — Боже, да я вообще не представляю, что мне теперь со всем этим делать!

— Ну а что тут, собственно, можно поделать, Кэм? Кроме как признать, что дети — это неотъемлемая часть его жизни. И если ты и правда любишь его так, как говоришь, отныне они станут частью и твоей жизни тоже. Это неизбежно.

Я закрываю глаза и сжимаю виски руками, а на лице у меня медленно расползается гримаса полнейшего ужаса и отчаяния. Хочется сбежать куда-нибудь подальше и заорать уже, наконец, в голосину.

Я могла влюбиться в кого угодно! В какого-нибудь холёного голливудского красавчика, не обременённого славой, детьми, или Бог знает чем ещё. И мы бы спокойно гуляли по пляжу на закате, зависали бы в ночных клубах и ресторанах, а ночами трахались бы, как черти, не думая о завтрашнем дне. И разве можно меня за это упрекнуть? В любой момент я бы спокойно бросила его. А затем всё началось бы сначала, с кем-нибудь ещё. Свежо и ново. Никаких тебе потрясений, разочарований и обещаний. Сомнительных обязательств и глубокой привязанности. И никакой… любви. Так ли плохо мне жилось до него? И какого хрена я снова и снова задаю себе этот глупый вопрос, ответ на который и так очевиден.

Как бы сильно меня это не тревожило, не пугало и не вводило в конфликт с собственным “я”, но Майкл уже слишком прочно вошёл в мою жизнь, став её неотъемлемой частью и изменив безвозвратно. И, надо признать, ещё никогда моя жизнь не была настолько насыщенной и яркой, наполненой острейшими эмоциями и переживаниями, никогда я не чувствовала себя более счастливой, любящей и живой. И, чёрт возьми, я откровенно лгу самой себе, если пытаюсь хоть на секунду убедить себя в обратном. Мне не сбежать от него. Уже нет. Каждая клеточка моего существа буквально вопит о том, что он — мой мужчина. Какой бы ни была причина. Да даже вопреки здравому смыслу, логике и всем законам этого долбанного мира. Когда встречаешь по-настоящему своего человека, ты на каком-то генетическом уровне просто знаешь, что это так. И сопротивление бесполезно.

— Ками, — Энн снисходительно улыбается, ожидая, пока я вновь посмотрю на неё. — Мне кажется, что ты как всегда сгущаешь краски. В конце концов, речь ведь не идёт о том, что ты должна в одно мгновение взвалить на себя материнские обязанности или что-то в этом роде. Насколько я знаю, Майкл ничего от тебя не требует. Он просто хочет, чтобы вы познакомились. И на данном этапе отношений это вполне ожидаемо и логично.

— Проблема не только в этом, Энн, — беспокойно кривлю рот я. — Ты же знаешь, что я отвратительно лажу с детьми, это вообще не по моей части! Я без понятия как себя с ними вести, о чём говорить. Чёрт, да вдруг я скажу или сделаю что-то не то. Или вообще им не понравлюсь! — в панике закрываю лицо ладонями я. — Что будет с нашими отношениями, если его дети меня возненавидят? Как думаешь? — от одной лишь мысли меня бросает в холодный пот и я нервно заламываю пальцы на руках.

— С какой стати им тебя ненавидеть? — смеётся Энн.

— Мне-то откуда знать? Я понятия не имею, как устроен детский мозг. Эти маленькие иррациональные существа пугают меня до чёртиков!

— Дело, конечно, серьёзное. Но, без паники, малышка. Просто расслабься и отнесись ко всему спокойнее.

Я часто дышу, пытаясь хоть на секунду прекратить думать обо всё этом. Если бы… Если бы я была одной из тех девушек, что так запросто находят общий язык с детьми. Но я скорее из разряда «уберите это от меня». Да, всё именно до такой степени плохо! Мне вообще тяжело даётся любой вид общения, не включающий в себя флирт, либо профессиональную субординацию. С детьми не работает ни то, ни другое. У них нет никаких чётких рамок и границ, и эта непредсказуемость чертовски, мать вашу, напрягает. Для меня это просто какая-то слепая чёрная зона! Что ж, видимо, придётся импровизировать на ходу и пробираться наощупь.

От этих нескончаемых тревожных мыслей у меня начинает стремительно нарастать давление в висках и несмотря на то, что пол рабочего дня ещё впереди, я чувствую острую необходимость выпить что-то покрепче грейпфрутового фрэша сейчас. Я даю сигнал официанту и мы с Энн всё же заказываем бутылочку Cabernet Sauvignon. Если комби «Анна + вино» мне не поможет, то не поможет уже никто и ничто.

— Детка, вот увидишь, всё не так страшно. Ты только зря так накручиваешь себя.

Я недоверчиво качаю головой, поглядывая на Энн исподлобья.

— Знаешь, просто, это так странно. Всё это время были только мы вдвоём. Я и Майкл. Мой Майкл! И всё было так прекрасно! Сегодня же это уравнение изменится навсегда. Нас уже никогда, никогда не будет двое, понимаешь? — бубню я, заходясь рыданиями.

— Детка, а ты посмотри на это с другой стороны. Вы с Майклом становитесь ближе. Он знакомит тебя со своими детьми и это огромная степень доверия. Как по мне, так это явный показатель того, что он видит в этих отношениях будущее. И если ты просто будешь собой, его дети обязательно полюбят тебя. Тебя нельзя не полюбить!

Она подхалимски мне подмигивает и я глубоко вздыхаю, крепко сжимая её ладонь в своей. Благодаря её словам я впервые за день кое-как, да улыбаюсь. Не знаю что бы я вообще делала без этого прекрасного и чуткого человека в своей жизни. Я стольким ей обязана, за столькое благодарна!

— Спасибо, родная! — относительно спокойно выдыхаю я. — Может быть ты и права. В конце концов, с одним большим ребёнком я вроде как-то пока справляюсь.