— Я… — тяжело дыша он на мгновение запинается и замолкает, напряжённо сглатывая, словно идёт на непростительный компромисс, сделку с собственной совестью. — Я хочу взглянуть, Ками… — выдыхает он наконец жалостливым, поверженым голосом, легонько проводя кончиками пальцев по моим оголенным бёдрам. — Пожалуйста, — в его дрожащем голосе слышится отчаянная мольба и внутри меня всё мгновенно сжимается в мучительной, нестерпимо-сладкой истоме в ответ на его зов.
Дрожащими руками я неторопливо начинаю расстёгивать пуговки на рубашке, сантиметр за сантиметром открывая его глазам узкую белоснежную полоску моей обнажённой кожи. Он внимательно следит за каждым моим движением цепким, изголодавшимся взглядом, безжалостно терзая свой искусанный рот.
Покончив с пуговицами, я расслабленно укладываю обе руки себе на бёдра и перевожу на него покорный выжидающий взгляд.
Облизнув пересохшие губы, он легонько касается самой каёмки моих трусиков, затем кончики его пальцев проскальзывают вверх по моему животу и он медленно, но решительно оттягивает ткань в стороны, распахивая полы рубашки и открывая своему взору мою оголённую грудь.
На мгновение его голова безвольно опрокидывается назад, и он отчаянно хватает ртом воздух, а затем переводит на меня тяжёлый, потемневший от заполнившего его свинцовым грузом непреодолимого желания, взгляд. Он медленно обласкивает всю меня без единого прикосновения, одними глазами, пока я из последних сил стараюсь усидеть неподвижно, ровно дыша и позволяя ему вдоволь насладиться увиденным.
— Как же ты красива! — тяжело сглотнув, едва слышно шепчет он. — Просто божественно!
Протянув обе руки вперед Майкл, словно прося у меня немого благословения, мягко, едва ощутимо касается кончиками пальцев сразу обоих сосков, зеркально проводя ладонью по окружности ареолы, заставляя меня отзывчиво вздрагивать и выгибаться в пояснице, до судорог напрягая бёдра.
Я едва сдерживаю себя. Всё моё тело ломит от этой нестерпимо-сладкой пытки. Моя кожа буквально звенит от возбуждения, я чувствую эти вибрации самыми кончиками своих волос. Мне так нестерпимо сильно хочется, чтобы он наконец крепко сжал мою грудь в своих руках до ощутимой, пронзающей всё моё тело такой желанной боли. Каждый рваный вздох даётся мне всё сложнее. Я уже почти готова умолять его сжалиться надо мной.
Когда я вновь перевожу на него подёрнутый мутной пеленой взгляд, на меня смотрит абсолютно чужой, незнакомый мне человек. Его челюсти плотно сжаты, почерневшие как ночь глаза полны жестокой угрозы, на лбу выступает едва заметная ритмично пульсирующая венка и в нём ощущается такая невообразимая, не подавляемая более мощь, что на мгновение мне становится по-настоящему страшно. Мы оба прекрасно осознаем, что заступили за грань и, пройдя точку невозврата, уже ни при каких обстоятельствах и условиях не остановимся.
— Скажи это, — с напускным спокойствием выдыхает он низким, не своим голосом. — Скажи мне, чего ты хочешь, девочка.
— Тебя, — выдыхаю я, мгновенно ощущая невероятное облегчение просто от того, что наконец произношу это вслух. — Я хочу тебя, Майкл!
Сложно было до конца осознать последовавшие за моими словами события. Всё происходило так стремительно быстро и интенсивно, что мой мозг просто не успевал сориентироваться. Его руки ухватили моё тело в охапку и одним резким рывком швырнули на постель. Маленький лоскуток кружевной ткани за долю секунды податливо проскользнул по всей длине моих ног, и прежде чем отбросить его в сторону, он с каким-то утробным звериным рыком вдохнул в себя их аромат. Сбросив с себя одежду, Майкл бросился на меня с таким отчаянным, исступленным порывом, словно от этого сейчас зависела вся его жизнь. Впиваясь в мою кожу руками, он безжалостно пожирал меня своим ртом, хрипя и мыча от удовольствия, и я абсолютно терялась в этом неистовом водовороте охвативших меня эмоций и чувств. Пульсация из самых недр моего существа отдавалась мучительными судорогами во всем теле, заставляя меня бесконтрольно извиваться и выгибаться навстречу его рукам. Невыносимая жажда заполнить изнывающую пустоту внутри буквально убивала меня! Она была так сильна, что я готова была пойти на что угодно — даже на самый страшный грех, лишь бы утолить этот адский, ненасытный, снедавший мои тело и душу голод. Никогда в жизни я не испытывала ничего более острого и всеобъемлющего, чем это нечеловеческое желание. И когда Майкл наконец накрыл меня собой и стал проталкиваться внутрь, дюйм за дюймом вытесняя из меня этот агонический голод, я испытала такую степень охватившего всю меня наслаждения, что на мгновение абсолютно потеряла всякую связь с реальностью.
Мой дикий вопль смешался с его протяжным стоном, сливаясь воедино и сотрясая стены гостиничного номера. В этом странном звуке было что-то первобытное, что-то такое, что стирало границы времени и пространства, перенося нас к самому началу времён. Он буквально разрывал меня, заполняя собой без остатка, и я неосознанно и несдержанно оставляла длинные красные полосы на его спине, мужественно принимая его в себя. Майкл впился в мои губы в благодарном поцелуе и на мгновение замер, наконец достигнув предела.
— Боже, какая же ты малышка, — дрожащим шепотком выдохнул он. — В тебе так тесно!
Я лишь улыбнулась, чуть подрагивая уголками губ, так и не решаясь ему сказать, что дело было вовсе не во мне.
Он начал движение протяжно и размеренно, ритмично вминая меня в белоснежные простыни, и с каждым новым толчком я словно открывала очередную, новую ступень собственных возможностей — мне было так непередаваемо хорошо, что казалось вот-вот должна наступить долгожданная разрядка. Но вместо этого ощущения нагнетались лишь сильнее. Он поднимал меня выше и выше… Ещё выше? Боже, у тела ведь должен быть допустимый предел! Я думала, что уже испытала в это жизни всё… Но оказывается не было испытано и десятой доли!
Темп его движений вскоре стал неконтролируемо быстрым, удары резкими и карающими, он заходился сиплыми всхлипами и рычал, с наслаждением вминаясь лицом в мои волосы.
— Я слишком… Слишком близко, — отрывисто выдохнул он. — Ради Бога, скажи, что я могу… В тебя…
— Да, — на выдохе прохрипела я.
— Детка, прошу… Я так хочу увидеть, как ты кончаешь.
Его слова, точно капля, переполнившая океан, вынуждают меня зайтись хриплым восторженным всхлипом и бесконтрольно взорваться, содрогаясь в этой исступленной конвульсии. Эйфорическая судорога, охватившая всё мое тело, заставляет меня спазматически сжимать его внутри, и я чувствую как он с диким стоном срывается сразу следом, заполняя меня нескончаемым потоком насыщено-тягучей жидкости.
Оказывается, бывают оргазмы такой силы, что от остроты ощущений теряешь связь с собственным телом, словно выходя за его пределы. И на мгновение начинает казаться, что ты умираешь, попадая в рай охватившей твоё существо эйфории. Будто тяжёлый наркотик, поднявший тебя так высоко… К самым небесам, где наступает нирвана! А когда вспышка наконец проходит и медленно угасает, всасываясь в каждый миллиметр твоего существа, крупица за крупицей собирая душу воедино и возвращая её на землю принадлежащему ей телу — наступает чистейшее, спокойное и величественное умиротворение и… абсолютное счастье!
И когда я, пережив всё это, постепенно приходила в себя, окутанная негой его тёплого и заботливого объятия, готовая вот-вот провалиться в глубокий сон, меня посетила мысль о том, что ничего лучше этого существовать не могло. Но в этот момент Майкл прикоснулся губами к моему виску и чуть слышно прошептал:
— Моя девочка просила поцелуй на ночь.
========== 7. Возвращение на землю ==========
В стерильной тишине рабочего кабинета тиканье настенных часов казалось оглушающим. Стрелка ритмично отсчитывала ход каждой секунды, но по моему остекленевшему и абсолютно отсутствующему взгляду могло показаться, что время просто остановилось. Я сидела в кресле, недвижимо уставившись в одну точку, и в голове у меня в этот момент не было ни единой мысли, лишь абсолютное ничто, вакуум. Слегка занемевшее под весом кофейного стаканчика запястье постепенно сдалось, невольно подломившись, и тонкий ручеёк коричневато-молочной жидкости мгновенно заструился вниз, наконец приводя меня в чувство.
