— Черт! Какого… — спешно убирая стаканчик и отскакивая в сторону, я постаралась минимизировать последствия своей неосмотрительности, но, увы, было слишком поздно. Буроватое пятно стремительно растекалось и впитывалось в светло-кремовую юбку-карандаш. — Твою ж мать! — слёзно взвыла я, раздражённо отряхиваясь и ощущая клокочущий приступ бессильного гнева в груди.
И именно в этот момент кому-то очень сильно понадобилось постучать в дверь.
— Какого хрена вам нужно? — заорала я, встречая слегка ошалевший от моей неслыханной любезности взгляд Энн.
Она даже не дёрнулась, решительно прошла вперёд и с невозмутимым видом бросила мне на стол папку с бумагами.
— Нужна твоя подпись.
Слегка выровняв дыхание, я смерила её сдержанным профессиональным взглядом и, наспех пролистав документы, черканула свою раздражённо-размашистую подпись на трёх экземплярах, толком даже не взглянув. Закрыв папку, я швырнула её на другой конец стола и мы продолжили прожигать друг друга испепеляющим взглядом.
— Так, ладно… — примирительно вздохнула Энн, по-хозяйски усаживаясь в кресло напротив. — Выкладывай, в чём дело.
Я бросила на неё беглый, раздраженно-презрительный взгляд.
— Не понимаю, о чём ты, — уклончиво вывернулась я, уставившись на экран монитора и старательно придавая себе сосредоточенно-собранный вид.
— Серьёзно? Мы правда будем тратить на это время? — язвительно кривит бровь она. — Знаешь, дорогуша, от тебя уже пол офиса шарахается. За последние пару дней ты наорала на рекордное количество людей по поводу и без. Так что лучше прямо говори, что случилось? Потому что это уже ни в какие ворота!
Я пробегаюсь по ней равнодушным взглядом и тут же картинно перевожу его на свои ноготки, деловито разглядывая маникюр и напоказ игнорируя её.
— Ты иногда такой стервой бываешь! Просто несносной, — гневно выпаливает она, хватая папку со стола и уверенным шагом направляясь к двери.
Меня тут же охватывает приступ острого сожаления от собственного абсолютно инфантильного, заносчивого поведения. Она всего-то пыталась мне помочь, но, увы, попала под горячую руку. Как самой близкой подруге ей всегда доставалось от меня больше всех.
— Стой! — окликаю её я жалостливо-виноватым тоном. — Ну прости, малышка.
Анна останавливается в самых дверях и терпеливо вздыхает, осуждающе качая головой.
— Подарить тебе, что ли, антистрессовые шарики? — обречённо взмахивает рукой она. — Объясни, что случилось.
Жестом руки я приглашаю её присесть обратно в кресло и натянуто улыбаюсь в ответ.
— Я залила кофе свою винтажную Chanel, — вздыхаю я, упираясь кончиками пальцев в виски.
— Оу, детка! Это, конечно, трагедия! — понимающе качает головой она. — Но, ты уверена, что дело только в этом?
Крепко сжимая кончиками пальцев переносицу, я делаю глубокий вздох, из последних сил стараясь сдержать предательски подступающие к глазам и противно щиплющие нос слёзы. Тяжело сглатывая, я кое-как заталкиваю этот отвратительный ком непрошенных эмоций обратно в горло и перевожу на Анну относительно спокойный взгляд. Несколько коротких мгновений она внимательно изучает моё лицо цепким, проницательным взглядом серо-зелёных глаз, читая меня, словно открытую книгу, а затем ровным тоном выдыхает:
— Я знала, что рано или поздно это должно было случиться! — с тенью горестной иронии усмехается она. — Ну и кто он?
Закрыв глаза, я на мгновение ощущаю, как от её слов и донельзя прямолинейного, нокаутирующего взгляда у меня стремительно сбивается дыхание и сердечный ритм, а в лёгких разливается тяжёлое, тянущее чувство, словно кто-то безжалостно уложил трёхтонный булыжник мне прямо на грудь.
— Боже, да всё ещё хуже, чем я думала! Малышка Ками и правда убивается по мужчине! Черт возьми, я заинтригована! — глядя на меня, восклицает Энн. — Теперь мне действительно интересно узнать, кто же сумел наконец пошатнуть прочный фундамент твоих железобетонных принципов.
Анна выжидающе молчит, пока я, глядя на неё, старательно пытаюсь выдавить из себя хоть слово. Но вместо этого ощущаю как плотина, стоически сдерживавшая эмоции последней недели, стремительно даёт течь и спустя мгновение меня наконец прорывает нескончаемым, очистительным потоком.
— Я такая дура, Энни! — вою я, пока она в жесте искреннего сочувствия протягивает мне свою ладонь, крепко сжимая и утешающе поглаживая меня по руке. — Не знаю, что со мной происходит. Никак не могу взять себя в руки.
— О, милая! — понимающе-снисходительно усмехается она. — Так бывает, когда влюбляешься.
Влюбляешься???
Её слова, как отрезвляющий и хлесткий удар плетью, мгновенно приводят меня в чувства. От слез не остаётся и следа и, утирая щёки, я уставляюсь на неё искренне недоумевающим взглядом. Это слово, да ещё и употреблённое в отношении меня, почему-то кажется мне сейчас едва ли не оскорбительным. Влюбляешься… Да как такое вообще возможно? Мы с ним едва знакомы!
Да и насколько мне известно влюблённость — это чувство лёгкое, приятное и окрыляющее. Меня же терзало что-то совсем иного рода…
Проснувшись рядом с ним в гостиничном номере тем пасмурным утром, я почему-то увидела всё произошедшее накануне в совершенно ином свете. В сероватой дымке утра ко мне наконец вернулась ясность мысли, и ночное наваждение показалось мне чистейшим безумием! Я никак не могла поверить в то, что и правда переспала с ним. И что секс, мать его, был настолько хорош.
«Боже, о чём я только думала? У меня и правда напрочь отсутствуют тормоза. Хотя, чего уж там. Зачем вообще думать о каких-то там последствиях своих поступков, когда так непреодолимо сильно чего-то хочется, не так ли? Отличная философия, Ками, аплодирую стоя!»
Но факт остаётся фактом — мы переспали. Да и ладно бы! Ведь я правда этого хотела. И у меня никогда не возникало с сексом на одну ночь каких-то особых проблем или заморочек. Но с ним, всё же, что-то было иначе. Что-то, чего я никак не могла объяснить. Об этом говорили едва уловимые, мельчайшие импульсы и сигналы. Он так мирно спал, и почему-то мне просто хотелось сидеть и смотреть на него, слушая его спокойное, монотонное посапывание. Собирая по крупицам воспоминания о прошедшей ночи, я пыталась понять, в чём же было дело. С технической точки зрения всё было до банального просто — классическая миссионерская позиция, ничего необычного. Просто секс. И оттого ещё сложнее было как-то обосновать мои невероятно острые ощущения от близости к нему. Как и то, почему я уже неделю не могла прийти в себя. Неужели химия между двумя людьми может быть настолько сильной?
Да, секс с ним был просто умопомрачительным. Но тревожило то, что он каким-то абсолютно непонятным образом заставил меня ощутить иллюзию того, что между нами действительно происходило что-то очень особенное, что-то… большее? От одной мысли об этом у меня перехватывало дыхание и становилось дурно. Прихватив свои вещи, я выбежала из номера гостиницы, как ошпаренная…
— Это с ним ты осталась той ночью в Хилтоне? — оторвала меня от раздумий Энн. — Я же видела, как горели твои глазки. И ты с тех пор сама не своя.
Обречённо усмехнувшись, я молча поджала губы, легонько кивнув головой.
— Ну расскажи, кто он? Я его знаю?
Тяжело вздохнув, я задумчиво потираю подбородок, раздумывая, как бы получше завернуть ей всю эту историю. Вспоминая реакцию Анны на вечеринке, я и правда начинаю побаиваться, что от таких новостей мою малышку просто хватит удар!
— Майкл, — так и не придумав ничего получше, ровным тоном произношу я.
— Что ещё за Майкл? — недоуменно переспрашивает подруга.
Покачав головой, я расслабленно откидываюсь на спинку кресла, уже предвкушая её бурную реакцию.
— Вечеринка, Кенни, столик на верхнем уровне… — вкрадчиво цежу я, наблюдая за тем, как Энн отчаянно напрягает мозг, словно стараясь решить в голове математическое уравнение. Затем на секунду отводит в сторону осёкшийся взгляд и часто моргает. На её лице начинает расползаться недоверчивая нервная ухмылка и она активно мотает головой.
