Он был во мне так глубоко, как это только возможно. Я подалась вперёд, прижав его бедра к своим и плотно сомкнула ноги на пояснице. В глазах потемнело от внезапно нахлынувшего, сильнейшего в моей жизни чувства. Ещё никогда я не ощущала мужчину так остро. Каждое его движение, каждый стон сиюсекундно отдавался неимоверными волнами дрожи по всему телу. Кажется, я сошла с ума! Мы прорастали и растворялись друг в друге не только телами, но душами. Он был во мне и со мной настолько полно, всецело и абсолютно, что в этот миг я готова была поклясться чем угодно — мы с ним одно существо!

Уверившись в полноте обладания им, я ослабила хватку, позволив Майклу двигаться чуть свободнее, контролировать характер и темп. Откинув голову назад, открывая полный доступ к своей груди и шее, я бессовестно извивалась в его руках, наслаждаясь каждым мгновением.

— Ещё, еще… Жёстче, — то и дело понукала его я. — Я хочу тебя глубже! Возьми меня, любимый… Всю меня!

Мгновение он вглядывался в выражение моего лица ошеломлённым моей откровенностью и бесстыдством взглядом, его руки впились в мои плечи до ощутимой боли и он накрыл меня собой, беспощадно нанося удар за ударом. Я ненасытно сжимала его в себе что было сил, ощущая, как дрожь пробегает по его, будто тетива, натянутому телу. Майкл заметно ускорил темп, отдавая этому последние силы.

— Ками… — он прерывисто выдыхает моё имя, окликая, ищет мои губы, прося поцеловать.

Мы смыкаем наши рты в судорожном поцелуе, он выдыхает упоительно-сладкий стон наслаждения, впечатывая меня в кожаную обивку всем своим весом и, встрепенувшись с очередным толчком, замирает, заставляя меня конвульсивно сокращать мышцы вокруг его эякулирующей плоти. Мы с ним сливаемся в единое, пульсирующее и содрогающееся от накрывающих нас волн экстаза целое. Я отрывисто дышу, ощущая сквозь пьянящую дымку наслаждения, как его сперма заполняет меня до краёв, растекаясь по внутренней стороне бёдер, ей слишком тесно внутри.

Наконец и стоны, и дыхание обрываются и он вытягивается, успокоенный и удовлетворённый. А я едва ощущаю своё тело. Мне не хотелось, чтобы Майкл двигался, и словно почувствовав это, он застыл на мне неподвижно, прижавшись щекой к моей щеке. Завитки его волос щекотали мои губы… и я потеряла счёт времени.

Вконец вымотанные и измученные мы лежали, прижавшись друг к другу и наслаждались тишиной — глубокой, полной успокоения, при которой нет сил произнести ни слова. Да и слова не нужны, они разбросаны где-то вдалеке, словно вынесенные на берег капризным приливом ракушки. Тишина окутывала нас мягким коконом спокойствия и безмятежности. Мы погружались в неё, и сами становились тихими, как дыхание. Но не бурное дыхание, а едва заметное, почти не вздымающее грудь.

Сознание прояснялось постепенно, а вместе с ним просыпалась и глубокая нежность. Истомленная рука, ищущая плечо, рот, который пытается издать какие-то бессмысленные звуки… Мне не хотелось двигаться, не хотелось говорить. Я лишь надеялась окончательно отогнать от себя все сомнения и взглянула на Майкла. Он так спокойно и умиротворённо дышал. Между бровями у него залегла тонкая складка. Я смотрела на него, и в какое-то мгновение мне показалось, что я вот-вот пойму что-то важное, войду в какую-то незнакомую, ровно освещённую комнату, в которой мне откроются ответы на все вопросы… Я смотрела на его лицо, и внезапно почувствовала, что все мои страхи испарились, и меня охватило чувство тихого, тихого счастья. Затаив дыхание я осторожно приближалась к нему, но в тот миг, когда я сделала последний шаг, всё исчезло.

…Я уснула в его руках.

Комментарий к 34. Ловушка Совести

* «Guilty» — женский парфюм торговой марки Gucci, название которого дословно переводится как «Виновна».

* Мистер please, please, please — одно из прозвищь Джеймса Брауна, наряду с «Крестный отец Соула» и «Мистер Динамит».

========== 35/1. В лабиринте разбитых надежд. Часть первая ==========

И всё же, время — поразительная вещь. Так часто его катастрофически не хватает. Вечно мы торопимся, опаздываем, бежим куда-то… Целые жизни пролетают вот так — одной короткой вспышкой, неуловимым мгновением.

Но бывают моменты, когда время искажается, неимоверно замедляя, почти останавливая свой ход.

Это была вечность, длинною в несколько коротких секунд.

Никогда мне не забыть этот взгляд…

НЕЗАДОЛГО ДО ЭТОГО…

Десятичасовой рабочий день пролетел буквально на одном дыхании, — стремительно и незаметно. Такого со мной не случалось уже давненько, но вчерашняя встряска, видимо, всё же пошла мне на пользу. Я, наконец, сумела выбраться из отнимавшей все мои силы вязкой трясины деструктивных мыслей и сместить фокус с личных проблем на проблемы профессиональные.

С головой и слегка подзабытым чувством удовлетворения от процесса, я погрузилась в работу, концентрируя внимание на первичных и самых неотложных задачах. Проторчав в кабинете весь день и не прервавшись даже на обед, первую половину дня я целиком и полностью посвятила организации рабочих процессов с филиалом в Майами, пытаясь наметить системный и долговременный курс развития, а также проставить чёткие цели и даты дедлайна — моего личного командировочного визита на восточное побережье.

Покончив со Стенли, чьи скабрезные шуточки за пару часов успели мне здорово осточертеть, я занялась мелкими, но не менее важными задачами списка GTD* и некоторой реорганизацией в отделах.

Такой неслыханной продуктивности можно было только позавидовать. Всего за день завалы недельной давности были фактически разобраны. Я управилась с обоими офисами разом, откладывая в дальний ящик лишь одну, самую неприятную и непростую задачу. Но на часах без двадцати семь, близился конец рабочего дня, и тянуть с этим и дальше было просто невозможно. Потому, недолго помявшись, но так и не отыскав себе никакого мало-мальски правдоподобного и значимого оправдания, я всё же заставила себя снять телефонную трубку и связаться с секретарём. Позвонить напрямую у меня просто не хватило смелости.

— Вероника, — вздохнула я, услышав характерный щелчёк на другом конце провода.

— Да, мисс Виндал.

— Ты не в курсе, Марсело всё еще в офисе?

— Эм… — в трубке повисла недолгая пауза. — За столом его нет. Но я точно видела его на этаже около получаса назад.

— Тебя не затруднит разыскать его и попросить зайти ко мне в кабинет?

— Конечно, мисс Виндал. Что-то еще?

— Это всё. Спасибо.

Положив трубку, я тяжело вздохнула, мягко надавив кончиками пальцев на утомлённые непрерывной работой за монитором глазницы, настраиваясь на не самый простой и приятный разговор. Подойдя к бару и наполнив стакан водой, сделала пару глотков, ощутив приятный холодок от разлившейся по опустошенному и измученному желудку жидкости, молча уставившись на панораму города. Вечернее небо L.A. отливало ультрамарином, в рваных облаках отчётливо проглядывалась глубокая осень, — день стал заметно короче, сумерки стремительно наползали на здания и улицы, добавляя атмосфере помещения какой-то особый, домашний уют.

Задумчиво покручивая содержимое стакана по стенкам, я тихо дышала, замедляя раш. Вид из окна располагал к созерцанию, постепенно погружая в неторопливые мысли о быстротечности жизни и переменчивости природы бытия, пока тихий стук в дверь не отвлёк меня от раздумий, развеивая туманную дымку столь неожиданно окутавшей меня осенней меланхолии.

— Можно?

— Марсело, — натянув на лицо любезную улыбку, я спокойно кивнула, приглашая его войти.

Он прошел в кабинет, плотно закрыв за собой дверь. Нужно отдать Марви должное, выглядел он при этом вполне собранно и спокойно: безупречно уложенные в британку пряди густых медовых волос и расстёгнутый нараспашку блейзер с подвёрнутым на четверть рукавом, из которых выглядывали края чёрной кашемировой водолазки, придавали образу мягкий штрих небрежной элегантности.

Меня с первого дня поражала эта его способность ловко балансировать на грани формальности, гармонично и грамотно сочетая в себе нотки раскрепощённости с неотъемлемой для офисного работника презентабельностью. Не только в стиле одежды, но, что немаловажно, в манере поведения. Он определённо умел подать себя в выгодном свете. И теперь я точно уловила — в Марсело ясно проглядывались схожие фамильные черты и яркая харизма его дяди. Он обладал редким талантом без труда располагать людей к своей персоне и виртуозно держал себя в руках. Лишь лёгкие, резковатые постукивания пальцами по кожаному чехлу планшета выдавали его беспокойство и истинное положение вещей.