Мягкие длинные пальцы прошлись по ее бокам, нащупали болезненную точку, переместились на крылья таза.

— Так больно?

— Нет.

— А так?

— Нет. Только ребра, где вы надавили.

— При дыхании боль есть?

— Нет. Только, когда шевелюсь.

— Ну и замечательно. Отделались легким ушибом. Полежать пару дней, и все пройдет. Но желательно не здесь. Как-то тут неуютно. Где ваша комната?

— Я в лесу потеряла свой рюкзачек. Там ключ. Без него…

— Я пойду, поищу, — прогудел от двери Виктор.

Как только охранник удалился Юрий Борисович без спроса легко поднял Анну и вынес из темной кладовой.

— Где у вас кухня?

— Дальше по коридору, — проблеяла болящяя.

Голос перехватило. Врач донес ее до мягкого табурета и аккуратно усадил, а сам отвернулся к плите.

— Вот. Пейте.

На столе перед ней встала огромная чашка с чаем.

— Я добавил холодной воды, а то еще обожжетесь. Пейте.

Анна всосала всю чашку единым духом. Сразу отпустила внутренняя дрожь, и даже захотелось есть.

— Есть пока, не советую, — как подслушал доктор.

— Я вас однажды видела у колодца, — сообщила Анна. — Издалека, когда подошла, вас уже там не было.

— Тетки тут забавные. Все в халатах. А мужчин, считай, и нет.

— Парочку из-за покосившегося забора не встречали?

— Деда с внучкой? Видел однажды. Ребенок куда-то тащил старикашку. Я позвал. Они не откликнулись.

Перед Анной был нормальный человек. Тетки его забавляли, Сивуха и Полина даже тени сомнений не вызвали. Что если Анна банально сошла с ума? Что если бесы и русалки плод исключительно ее воображения? А веточка за ухом охранника Виктора мерещится!

По коридору пробухали шаги. Дуб-охранник ввалился в кухню с Аниным рюкзаком в руках.

— Нашел!

— Ну мне пора, — поднялся Юрий Борисович. — До комнаты сами дойдете?

— Уже да… наверное.

Врач двинулся из кухни. Виктор распластался по стене, пропуская. Кожа на его щеках как-то особенно позеленела и приобрела обычный желтоватый оттенок, только когда хлопнула входная дверь.

— Точно сама дойдешь? — уточнил он, поворачиваясь к Анне.

Она дошла, отыскал ключ-карту, открыла дверь и наконец оказалась в нормальной постели под одеялом.

Сразу сморил сон. Ничего не болело. Анна перевернулась на бок и тут же провалилась в темноту без сновидений.

Она не сошла с ума! Все, что с ней происходило, имело реальную основу. Она была, но Эти в купе с русалками и утопленниками тоже были!

Вывод по пробуждении явился сам собой и потащил следом нехорошие подозрения. Если с Еленой почти с самого начала все было ясно, то добрый доктор, которого так хотелось предупредить о странностях места их нынешнего пребывания, не казался теперь таким уж наивным. Он тоже происходил из команды противника, только был не так прямолинеен? Если они с Еленой работали в паре, чем не тандем: плохой следователь — хороший следователь?

Лабораторные образцы, набранные за два дня, как обычно лежали в контейнерах. Анна взялась за них, лишь бы себя занять. По большому счету можно было вообще не заходить в лабораторию, но многолетняя привычка не позволила, послать обязанности к черту. Вот и сидела, пялилась сначала в окуляр микроскопа, потом в монитор. Все как обычно… почти. Во всех последних пробах обозначилось защелачивание. Даже в биологических образцах отмечался сдвиг РН.

Гипотеза возникла сама собой, Анна не вдумывалась. Идея прошла фоном. Хозяева «Нутридана» или чего там еще пытаются понять, какие изменения предшествуют появлению купальского родника. Зачем еще изо дня в день брать пробы с одного и того же места? Возможно именно там родник бил в прошлом году. Тогда — да. Тогда и она станет тщательнее изучать образцы. Вон уже и Елена вернулась, гремит посудой на кухне. В лабораторию не суется, справедливо полагая, что может получить в лоб. Пусть себе гремит. К ее стряпне Анна больше не прикоснется. Есть кладовая. Но если злобная тварь закроет ее на ключ, может стать совсем кисло. Желудок скрутило голодным спазмом.

Анна еще раз все перепроверила, записала результаты в журнал и выползла на поиски съестного. Кладовая, естественно, оказалась запертой. Елена выглянула из кухни.

— Откройте, — потребовала Анна.

— Замок заклинило. Не открывается. Будете есть, что я приготовила, — только раздвоенный язык не высунулся.

— Не буду. А дверь просто взломаю. Можете прямо сейчас бежать докладывать.

Интересно, чем она станет ломать дверь? Ничего похожего на шанцевый инструмент в жилой части базы Анна не видела. Разве попросить Виктора. Но за окном вечерело. Зеленые, скорее всего, ушли в лес.

— О! Вы уже встали. Рад за вас. Смотрите, девочки, что я вам принес.

Длинноногий Юрий Борисович преодолел коридор в три шага, на ходу распахивая сумку. В ней булькало молоко в банке и бугрился каравай, рядом с которым в промасленной бумаге лежал кусок чего-то копченого.

— Как вы вошли? — потребовала Елена, забыв подпустить в голос патоки.

— А там открыто. Калитка настежь. Я ее притворил. Вы знаете, что ваш забор бьется током?

— Опять охранник не запер! — заключила Елена. — Дубина!

— Торопился, наверное, — беззаботно отмахнулся Юрий Борисович. — Пошли на кухню.

В котелке на плите, что-то кипело. Запах был приятный, но Анна ни за что не стала бы это есть. С Елены станется, подмешать в пищу снотворное и стянуть у сонной Анны кольцо с пальца. Травить ее насмерть, она вряд ли решится.

В пакете оказалась копченая рыбина. Анна чуть слюной не захлебнулась, пока доктор ее чистил и резал.

— Это вы сами поймали? — заглянула ему в глаза Елена.

— Да что вы! Я на такое не способен. В деревне купил. Ешьте. Должно быть вкусно.

Мысли о том, что добрый доктор может быть сообщником Елены куда-то испарились. Много ли человеку надо, дабы поменять мировоззрение? Не корми его пару дней, не давай воды, а еще посади в темный холодный погреб, и вот вам полный непротивленец. Первый кусочек рыбы со свежим хлебом улетел мгновенно. Анна потянулась за следующим, почти случайно стянула с тарелки самый большой и еще молока прихлебнула. Ночью ей станет плохо? Зато сейчас организм находился в состоянии эйфории.

— Юрий Бо…

— Просто Юрий, можно даже Юстас. Меня так… дедушка называл. А вас как звали в детстве?

— Тетя Асенькой, а мать по-разному, чаще всего девчонкой.

— А вас, Елена?

— Ленчиком, Ленусенькой, Аленкой. Выбирайте любое имя, я откликнусь с огромным удовольствием, — постаралась кухарка вытеснить Анну на периферию общения.

Доктор понимающе улыбнулся и принялся за свой кусок рыбы. Анна исподтишка его разглядывала. Лет сорока пяти или чуть больше. Широкий лоб, светлые серо-голубые глаза. Когда он улыбался на щеках собирались морщины. Но не возрастные, а какие-то очень мужские. Волосы имели странный оттенок: у корня темно-стальной, который к концам переходил в платину.

Не дожидаясь, пока женщины доедят, Юрий выплеснул из чайника остатки воды, налил свежей и поставил кипятить.

— Заварка где?

— Ой, а у меня есть травки, — влезла Елена, чуть не подавившись последним куском. — С ними будет вкуснее.

— Леночка, не все травы одинаково полезны. Давайте, просто чай. Очень пить после рыбки хочется.

— Да, конечно, давайте.

Он Елене нравился и в то же время раздражал. Женщина поднялась из-за стола одернула и без того туго натянутый топик, так что в декольте показался край лифчика. Очень короткая юбка открывала идеальные для ее возраста ноги. Анна никогда в жизни не решилась бы на такую провокацию.

Вот и отправляйся спать. Попьешь чайку, и под одеяло. А эти пусть дальше на кухне воркуют. Доктор уже точно никуда не пойдет, темно на дворе. Тут останется. Спать, кроме кухаркиной постели негде. Договорятся!

Аня вдруг неожиданно для себя широко улыбнулась. Она, оказывается, злится. Или завидует? Ну, нет. До этого пока не дошло. Хотя… хотя…