— Ты сказал, что свободен. В нашу первую ночь.

Я зря это говорю. Это уже не имеет значения. Он соврал, а я поверила и даже не удосужилась засомневаться, когда он уезжал в командировки по работе.

— Ты меня слушаешь?                                                           

— Нет.                                                           

Отвечаю, ничего не скрывая. После слова “жена” все мои мысли разбежались в разные стороны. Я не могу слушать.                                                           

— Мы три года не живем вместе.                                                           

— О, это объясняет, почему я ничего не знала. Вы настолько редко видитесь, что ты о ней забыл?

— Этому видео полгода уже, Соня. Это была наша последняя встреча, когда мы пытались сохранить брак.                                                           

— Ты все еще женат?                                                           

— Ездил к Рите поговорить о разводе.

Я обхватываю себя руками, сглатываю, пытаясь успокоиться, потому что тело начинает трястись, не поддаваясь совершенно никакой логике. Я не хочу слушать никаких объяснений, но они потоком обрушиваются на меня. Я узнаю обо всех подробностях, о которых, подозреваю, он должен был рассказать раньше. Полгода назад, ответив на мой вопрос, есть ли у него кто-то, честно.

К конце его монолога моя голова раскалывается от количества полученной информации. Беременность, выкидыш, отсутствие отношений, бывший партнер, измены. У меня ощущение, что я подглядываю за чужой личной жизнью, при том, что незадолго стала наблюдателем их общего счастья. Становится как-то не по себе.

Чтобы хоть чем-то занять руки и заполнить тишину, завариваю кофе по привычке на двоих. Ставлю перед Ромой чашку, сама сажусь напротив и обхватываю свою.

— Мы давно не вместе, Соня. Я не спал с ней с того самого момента, как она потеряла ребенка.

Эти слова должны меня успокоить, но я, вместо того, чтобы расслабиться и выдохнуть: мне ведь никто не изменял, ставлю себя на место его жены. Что бы я чувствовала, узнай, что муж давно завел любовницу и даже предлагал ей замуж? А затем приехал, чтобы попросить развод?

Я всегда обходила женатых и несвободных мужчин стороной, потому что не хотела быть стервой в глазах их жен. Почему-то женщины считают, что в измене мужчины обязательно виновата соперница. Не алкоголь, не нелепое стечение обстоятельств, не длительное воздержание, а именно женщина, которая соблазнила ни в чем неповинного ангелочка. На соблазнение мое к Роме отношение полгода назад было непохоже. Мы просто отдались страсти. Он был таким сексуальным, харизматичным, шутил, рассказывал интересные истории. Мы встретились на дне рождения общей знакомой. Я оказалась там случайно. Почти в последний момент вспомнила о приглашении, купила конверт, запихнула туда денег и приехала.

Рому встретила тогда, когда уже собиралась уходить. Он курил на открытой террасе, выпуская клубы дыма в воздух. Красивые жесты, широкие плечи, цепкий взгляд и искренняя улыбка — то, с чем мне пришлось столкнуться. Я чуть дольше дозволенного задержалась на нем взглядом, а потом подошла и попросила сигарету. Курить я бросила лет десять назад, но в тот момент захотелось услышать его голос. Я почему-то была уверена, что в таких мужчинах, как он, прекрасно все.

— Я так устала, — тихо шепчу, выныривая из воспоминаний и переводя взгляд из чашки с кофе на Рому.                                                            

— Я не мог тебе дозвониться. Поверить не могу, что ты добавила меня в черный список.

— Я ведь не знала, что твоя жена любит выкладывать в сторис видео полугодичной давности. Кстати… у нее и посты все только о тебе. Забыть будет сложно.

— Забудь о постах, это игра на публику, Соня. Совсем недавно я узнал о ее измене. Сомневаюсь, что можно так сильно любить человека и спать с его другом за спиной.

Рома

Она меня прощает. Не сразу, конечно, но ее взгляд меняется. Там больше нет лютой ненависти и боли, которая читалась отчетливее других эмоций. Иногда я смотрю на Соню и думаю, за что заслужил ее. Почему после стольких лет неудачного брака мне вдруг подвернулась женщина, ради которой снова хочется жить.                                                           

Я подхожу к ней сзади, когда она моет наши чашки, из которых мы пили кофе. Обнимаю, но жду что она оттолкнет. Не отталкивает. Замирает, чуть отводит голову в сторону, позволяет себя трогать. Она даже пахнет по-особенному. Смесью цитрусовых духов и ее тела.

В Соне мне нравится абсолютно всё: начиная от внешности, и заканчивая характером. Она прекрасная мать, хотя часто сомневается в этом, нервничает, когда у ребят что-то не получается. Я не помню момента, когда начал замечать, насколько чисто у нее в квартире: на кухне, в спальне, коридоре, в ванной. Все расставлено по своим местам. Даже ее сыновья и те соблюдают установленный ею порядок. Они ее уважают, хотя сама Соня об этом даже не подозревает.

В последние месяцы я считываю каждый ее страх особенно остро, реагирую на него, пытаюсь успокоить. Примерно в это же время мы стали чем-то большим, чем просто секс без обязательств. Мне не хотелось идти ночевать домой или отпускать ее. Впервые захотелось снова жениться, хотя после Риты зарекся, да и официально, вроде как, был все еще занят.

— Не надо, пожалуйста, — просит, мягко освобождаясь от моих объятий.

Она не готова, и я прекрасно это понимаю, киваю, отхожу. Предлагаю посмотреть фильм, но она отказывается. Между нами повисает неловкая пауза, кажется, впервые за долгое время, что мы встречаемся. Раньше ничего подобного не было, Соня знала о чем говорить, а я умел поддерживать беседу. Все было иначе. Раньше.                                                           

— Сонь, пожалуйста, я правда развожусь. Я не пытаюсь давить на жалость или что-то в этом роде. Просто хочу быть рядом. Позволь мне.                                                           

Она плачет. Вначале отворачивается, чтобы я ничего не видел, а после ее плечи содрогаются от рыданий. Мудак ты, Сергеев. Мудак.                                                           

Подойти к ней, обнять и утешить она не позволяет, упирается почти в самый угол и мотает головой. Просит уйти и оставить ее, чтобы подумать. Я был уверен, что она простила. Видел это в ее взгляде. Она поверила, потому что так же, как и я, успела меня немного изучить.

Я ухожу. Хочу остаться, просто побыть рядом, исполнить роль той самой жилетки, в которую можно поплакаться, но знаю, что она не позволит. Я так хорошо ее знаю, что уже будучи у двери, спрашиваю:

— Что-то случилось?                                                           

Ее реакция выдает ее лучше всяких слов. Мой вопрос становится для нее неожиданностью, вместе с тем она почему-то виновато опускает в глаза. Это больно режет по внутренностям, потому что из виновных тут только я.                                                           

— Извини, просто… я устала. Вчера приехал Слава, и я почти среди ночи поехала к ребятам.

— Что-то случилось? С ними все в порядке?                                                           

Несмотря на то, что я не попытался заменить Олегу и Паше отца, они дороги мне, и я не могу допустить, чтобы с ними что-то произошло хотя бы потому, что они оба — дети Сони. Ее кровь и плоть. Она души в них не чает, и выглядит встревоженной.

— Ну же, Соня. Что не так?

— Все в порядке, просто… ты должен знать, что я ночевала не дома. За городом. В доме Славы. С детьми.                                                           

Она расставляет акценты на каждом слове, отчего заставляет меня задуматься. Не о том, почему она поехала, естественно. А о том, когда, а главное, как я упустил тот момент, что ее бывший отчаянно пытается с ней сблизиться. При чем делает это так ненавязчиво, что сама Соня и не понимает. Идет на поводу его игры. Того, что детям так будет лучше. Полноценная семья: наличие обоих родителей, воспитание отца, дружеское общение родителей без скандала. Я поддерживаю каждый пункт, но Соня и ее дети — моя будущая семья, которую я ни за что не отдам.