Однако с каждым новым часом проведённом в том мире, моё восприятие потихоньку стало меняться, утратив трагические краски, боль притупилась, уступив место странному ощущению, схожему со слабой анестезией: душевная боль не ушла полностью, но на первый план вышло ощущение какого-то онемения. Ничего подобного я раньше не испытывала, это совсем не похоже на ледяной транс, когда я перестаю чувствовать совсем. В своих медитациях, я стала видеть картинки из своего прошлого, в котором я всегда была такой разной внешне и в то же время неизменной внутри. И я поняла про себя одно: я никогда не знала чувства любви или привязанности, окружающие меня существа всегда казались мне чуждыми и представляющими опасность. Воплощаясь в смертных телах, я ощущала себя крайне уязвимо и жила всегда с оглядкой, утратив многие краски жизни. Да, страх перед Гэрсом затмил мой разум на многие тысячелетия. Какой же трусихой я была, – невероятно! Так отчего же в этой жизни всё пошло по-другому? Потому что я встретила Алана? Почему я смогла полюбить?

Особняк Повелителя эшров в Санкт – Петербурге.

Алан дэй Рэм.

Его жена ушла, показав свой характер, предварительно чуть не убив Харсура. Тот, безусловно, озвучил то, что следовало бы держать при себе, и Алан, непременно вызвал бы его на поединок чести, но Арина больше не ждёт помощи, она действует сама и, похоже, ей безразлично общественное мнение. Он многократно видел её в битве, но не ожидал, что она может вот так просто захотеть отнять жизнь только за высказанное вслух мнение. Он знает, она не такая, просто в тот день её реальность пошатнулась, она потеряла опору, ощутила себя преданной, одной среди врагов, и едкие, пропитанные превосходством слова старейшины стали для неё последней каплей. Но она остановилась, не довела дело до трагического конца, показав своё милосердие. Демонстрация силы произвела на эшров неизгладимое впечатление и вряд ли теперь кто-то осмелится выразить своё недовольство вслух, но это не значит, что ситуация исчерпана. У Алана одна надежда, что в мире Кэру его супругу воспримут более благосклонно. С другой стороны, с чего бы? Там такие же эшры, причём наверняка с более строгими законами, чем на Земле. В любом случае он не отречётся от неё. Если эшры не будут готовы принять её, то он…Что? Он заставит их это сделать! Ему нужно будет предложить им то, от чего они не смогут отказаться и тогда они уже не смогут перечить ему. Только так. Но для начала ему нужно вернуть Рину… и с этим может быть посложнее. Она уехала на базу вместе с рэтсами, даже не дав ему возможности объясниться. Сказала, хочет говорить с ним лицом к лицу, что ж это лучше чем ничего. По крайней мере, она готова к диалогу. Но её своенравность и гордость могут оказаться сильнее его слов.

Тоска по Рине усиливается с каждым днём, она вытягивает из него силы, мешает воспринимать и усваивать новую информацию, но он не может себе позволить небрежно отнестись к обретению контроля над своими способностями. Все эти годы, когда отец укреплял его блок, ему казалось, что он задыхается, а тело плохо слушается, словно он двигается под водой. Он думал, что когда блок будет снят, ему станет легче, но всё оказалось совсем не так. Его тело оказалось не готово, голову буквально разрывало от боли: столько чужих эмоций, мыслей, желаний, знаний, – они ворвались все разом, заставив его буквально утонуть в них. Отец, видя, что он не справляется, вернул часть блока на место, сказав, что он разрушится сам, когда Алан будет к этому готов. Алан думал, что у него совершенный контроль над телом, при переходе в боевую форму, и так и было, когда дело касалось обличия Эштар. Однако получив возможность переходить в любую ипостась из пяти возможных, Алан понял, что помимо сложностей освоения различных по физическим данных тел, он не справляется ещё и на психологическом уровне. Эшры стараются не допускать полукровок, так как психика химер чаще всего нестабильна, что влечёт за собой безумие. И сейчас он на своей шкуре понял почему: когда тело и сознание получают противоречивую информацию одновременно, то все реакции или замедляются или наоборот неимоверно возрастают. То, что хорошо Шэссуру, противопоказано Айрэш, а Шинари полная противоположность Уришу. Ему надо отделить в своём сознании все эти реакции, систематизировать, и научится не только физически менять ипостась, но и менять свою психику. И это далеко не так просто как кажется, особенно если ты всю жизнь прожил как Эштар.

Ему нужно сосредоточиться, взять себя в руки, но перед глазами её ошеломлённое лицо, вытянутые в защитном жесте руки с искрящейся ледяной магией, а в ушах её холодные слова, что она не может простить его. Это преследует его ежечасно, мучая вопросом: сможет ли он вернуть её? Да, она сказала, что не уйдёт, но на самом деле она уже бросила его, он не чувствует той прежней связи, что была между ними. Она почти перерубила её, испугавшись за себя и своих детей, ведь они тоже Ида, они не Рэм, как думает Эрилл. В чём-то старейшина прав, она не сможет дать жизнь новому поколению рода Рэм и одно это может послужить основанием к расторжению их брака. Но об этом никто не знает и не узнает, он сделает всё для этого.

Но сейчас он остался один, совсем один. Отец уже много столетий наделённый властью, слишком привык общаться с ним отстранённо, а брат… от одной мысли о нём чешутся кулаки, но ему приходится себя сдерживать, ведь именно он его наставник в вопросах освоения сверхвозможностей, так повелел отец. Алан не дурак, понимает, почему Эрилл распорядился подобным образом, но…он допустил ошибку. В данном случае они чужие друг другу мужчины, один из которых во всеуслышание объявил о том, что желает присвоить себе жену другого. И теперь Акинсар не может скрыть в глазах своё превосходство и издёвку, постоянно напоминая ему о том, что из него не выйдет достойного наместника на Кэру, ведь он даже не может справиться с собственной женой. Да что он понимает, этот губитель невинных жизней?! Бездушный болван! Всякий раз, как он оказывается в поле видимости Алана, в нём вскипает ярость. Как отец видит их дальнейшее сотрудничество, если у них нет ничего общего, кроме родителей и женщины, которую они оба желают?! К тому же Акинсар осваивал свою силу с самого рождения, и он не знает иного. Не знает, что такое быть скованным, когда сознание затуманено, а тело ничуть не сильнее обычного эшра, и сейчас он вдоволь потешается над неуклюжими попытками брата постичь за пару месяцев то, на что у него ушли годы.

С каждым новым днём вместе с новыми знаниями и силой, его разум всё больше туманят гнев и ярость. Он чувствует себя словно раненый зверь попавший в ловушку. У него было всё, что нужно для счастья – его семья, а теперь, что у него есть теперь?! Акинсар сам определил место, которое он будет занимать в жизни брата, так пусть пеняет потом на себя. Алан изменил свой внутренний настрой: теперь брат – это враг, которого необходимо победить, превзойти его во всём. С этого момента его дела пошли на лад, и он значительно продвинулся, больше не чувствуя себя неудачником, но на душе становится только хуже. Он грезит Риной и во сне и наяву, она стала его наваждением. Его изводит чувство вины, а тело изнывает от желания. Он жаждет ощутить нежность её кожи, вдохнуть родной запах, зарыться руками в её шелковистые волосы, впиться в её губы. С каждым днём пытка становится всё невыносимее и Алан понимает, что начинает терять контроль. Он по дурости хотел попробовать вновь связаться с ней по телефону, мечтая хотя бы услышать её голос, но он оказался заблокирован. Она тоже сделала свой выбор: показала ему на дверь. Алан в бешенстве разбил телефон вдребезги. Как назло в этот момент, словно специально в проёме двери небрежно скрестив руки на груди, стоял Акинсар, который ехидно ухмыльнулся, проследив своими облепиховыми глазами траекторию полёта телефона, приподняв белые брови, когда тот разлетелся на тысячи осколков. Он заявил, что с таким слабым самоконтролем, ему необходимо прекратить занятия, пока он не вернёт себе его в полной мере. А затем он предложил Алану то, от чего тот потерял этот самый контроль полностью: сбросить напряжение с одной из эшари, которые прислуживают в этом доме, раз жена не посчитала нужным быть с мужем в такой сложный для него период жизни. В этот момент Алан не желал ничего, кроме как поставить своего братца на место, выбив из него его высокородную спесь. Как он посмел?! Не медля ни секунды, он набросился на брата, обрушив на него всю скопившуюся ярость. Тот же только этого и ждал, видимо мечтая доказать отцу, что Алан ни на что негоден. Но тьма затопившая сердце Алана придала ему сил, которых Акинсар не ожидал. Его движения были сильны и точны, а в глазах переливалась ртутью холодная решимость, а вовсе не слепой гнев, на который рассчитывал первый наследник.