— Было все хорошо… А теперь стало… волшебно, — не тая восхищенной улыбки, она, немного отстранившись, посмотрела в его глаза, не такие ясные, как обычно, словно затуманенные. Но они излучали столько тепла, что казалось, согревали лучше огня в камине.

Северус в свою очередь тоже изучал ее взгляд. Взгляд влюбленной, счастливой женщины. Такого взгляда он никогда раньше не видел. Страсть, восторг, вожделение замечать в женских глазах доводилось, но не доверчивую нежность искренней любви. И Северус понимал, что уже утонул в этих мерцающих синих омутах, подернутых поволокой. Утонул, но не умер, нет. Напротив, никогда раньше он не чувствовал себя настолько живым.

Некоторое время одного неразрывного зрительного контакта было достаточно для ощущения полной гармонии. Но потом его посетила мысль, что настал момент сказать о своих чувствах. И сразу показалось, что Кира ждет от него этих слов, которые он почему-то не мог произнести, словно онемел. Гармония начала рассыпаться, оставляя на месте себя растущее напряжение. «А думал, что научился свободно обращаться с женщинами… Конечно, с девицами из ночных клубов ты — сама уверенность, а что сейчас? — мысль начала метаться от грустной самоиронии к сарказму. От сарказма к попыткам анализа: — Почему губы, язык отказываются произнести слова любви той, которую только что целовали? Скажи же: «Я люблю тебя!» — ведь это правда… И чувства взаимны…» — подумал он и погасил в зародыше сомнения. Решил не давать им волю. Советчиками они всегда были плохими. Вспыхнуло и начало постепенно оформляться пока еще смутное объяснение собственного молчания: «Как бросить слова о самом сокровенном в этот коварный, жестокий мир? Не прозвучат ли они в нем фальшиво?»

— Я люблю тебя, Северус! — всколыхнул тишину чистый, чуть звенящий голос Киры. В нем было что-то от песни родника. И ни одной фальшивой ноты…

— Я люблю тебя, Кира, — тихим эхом отозвался он, даже не поняв, что сказал это не вслух. Да и как было догадаться, когда она с радостным вздохом обвила руками его шею, прижавшись щекой к щеке.

А волчица первозданным женским чутьем поняла — говорить в голос ему сейчас тяжело и, не допытываясь о причинах, решила довольствоваться ментальным признанием. Сердце подсказывало ей, что эти безмолвные слова искреннее и ценнее любых других, даже если б те были выкрикнуты посреди многолюдной площади.

*

Северусу стоило немалых усилий вернуть себя во власть разума и заставить задуматься о неизбежной встрече с клонами Реддла. Впрочем, первая же мысль об опасности, которую сулила такая встреча, причем не только ему, но и его близким, стала холодным, отрезвляющим душем, мгновенно упорядочившим взбудораженное сознание. Поэтому, выходя из зеленого пламени камина в широком холле, — именно этим путем он на сей раз покинул резиденцию Киры, заодно показав, как им пользоваться — профессор без труда принял подобающе суровый вид, предназначенный наблюдавшим за его появлением Фарруху и Невиллу. Подчеркнуто невозмутимо выслушал короткий эмоциональный рассказ молодого гения о том, что «шайтан» оказался нормальным парнем и даже гораздо меньше плодит баги, и уже с большим интересом — сообщение Невилла об успешном испытании экспериментально модифицированного телефона на территории Хогвартса. Аппарат сработал и на прием, и на вызов, и хоть разговор сопровождался существенным шумом, абоненты смогли понять друг друга. Снейп скупо поблагодарил за полученный результат, на специально открытый счет перевел нужную сумму для продолжения работ по адаптации маггловских средств связи к условиям повышенного магического фона и направился на второй этаж, где в дальней части правого крыла была выделена комната мистеру Райзу.

Распахивая дверь в свой кабинет стремительно осваивающему вождение инвалидного кресла Гарольду, Северус проверил и частично обновил окклюментную защиту, после чего почувствовал себя полностью собранным и хладнокровным.

— Итак, я хотел бы начать с освоения легилименции на более высоком уровне. Том, который имел удовольствие наблюдать в твоем исполнении, — хозяин кабинета уселся в удобное, обитое светлой кожей кресло и сразу перешел к делу. — Ты готов?

— Я да, — хитро прищурился Райз. — А ты?

Снейп коронно приподнял бровь.

— Проверим.

— Позволяешь мне пользоваться магией для твоего обучения?

— Позволяю, — кивнул Северус. Антимагический пояс он отключил еще по пути к кабинету.

— Атакуй!

Он был уверен, что готов. Но при первой же попытке проникнуть в сознание Гарольда уверенность дала трещину. Мыслесфера старца была защищена не просто глухим окклюментным барьером. Это была стена огня. Попытки нащупать в ней брешь или пробиться штурмом в равной степени были невозможны, поскольку причиняли сильнейшую головную боль, вызывали тошноту и слабость.

— Как ты это делаешь? И как это преодолеть?

— Вначале покажи, что можешь ты. А после я скажу, что нужно изменить. Попробуй еще раз.

Новая атака Северуса захлебнулась еще быстрее, поскольку Гарольд, не убирая барьеров, начал наносить удары прямо из окклюментного огня. Снейп был вынужден спешно укрыться за собственной защитой. Он почувствовал попытку проникновения в сознание, но щиты удержал.

— Защищаешься ты славно, — ухмыльнулся Райз, — но мне казалось, ты хотел упражняться в легилименции, а не в окклюменции. Атакуй!

— Да на кой черт?! — рявкнул Снейп. — Разве еще не ясно, что мне тебя не одолеть теми приемами, которыми я владею?

— Прояви уважение к учителю, — ехидно прошипел старикан, — делай, что тебе говорят.

«Ладно, — сцепив зубы, подумал Северус, — еще раз подчинюсь. Но если опять все только повторится!..»

Однако Райз не повторялся. В этот раз, стоило ученику раздвинуть блоки для перехода в наступление, как Гарольд молниеносно ворвался в его разум, пронесся вихрем и так же быстро убрался вон.

— Какого Мордреда?! — прорычал Снейп, гневно уставившись на учителя покрасневшими от полопавшихся капилляров глазами. — Это еще что за выходки? Я тебе этого не позволял!

— Позволил. Я сделал это в интересах твоего обучения, — спокойно возразил Гарольд и пожал плечами, — а иначе был бы уже наказан за нарушение обета, не так ли?

Сказанное было чистой правдой.

— И как это поспособствует обучению? — простонал ученик, сдавливая руками голову, которая, казалось, собиралась разделиться на две половинки от пульсирующей боли.

— А так! Я теперь знаю, в чем причина твоей слабости, — самодовольно заявил Райз, широко улыбаясь, и как получивший желанную игрушку ребенок крутанулся на триста шестьдесят градусов. Инвалидное кресло при этом лихо приподнялось на дыбы. — Я не нашел в твоем разуме ни страхов, — сообщил он угрюмо наблюдавшему за ним Северусу, — ни желаний… вообще никаких эмоций. Ты запер их во внутреннем боксе, так?

— И это слабость? — скривил губы в недоверчивой улыбке Снейп.

— Многоуровневая окклюменция — вещь, конечно, полезная… для обороны. Но когда ты хочешь атаковать, пробиваться в сознание сильного мага, тебе нужно больше энергии. Разум в этом отношении слишком слаб. Используй дикую мощь страхов и страстей.

— Как? — глухо спросил Северус, сдвинув брови. — Они же неуправляемы.

Гарольд быстро объехал вокруг стола, приблизившись вплотную. С диковатым азартом в светло-голубых глазах он потянулся к Снейпу и громко прошептал ему в лицо:

— А ты сделай их управляемыми! — он улыбнулся, как одержимый. — Вместо того чтобы запирать в чулане, поставь их на службу своему разуму. Страсть и страх — главное топливо в твоем внутреннем двигателе. Подавляя их, не обретешь силу, а лишь растратишь.

— Хм… Ты в курсе, что говоришь, как один знаменитый маггл? Он выделил в душе человека три уровня и говорил, что есть единственный универсальный источник энергии — либидо — и сосредоточена она на уровне бессознательных желаний и страхов…

— Да-а, — приглушенно протянул Райз. — Энергия эроса — влечения к жизни, к сексу, к созиданию, — его взгляд вдруг остекленел, словно он перенесся куда-то далеко, оставив в комнате лишь тело. — Но среди учеников того маггла была женщина, которая открыла еще один источник — танатос — влечение к смерти. Его энергию уже другой человек назвал “мортидо”.