— Кьяк, кьяк, кьяк, — мелодично и нежно отозвался беркут. Он потянулся к лицу профессора и начал тереться своим темно-серым загнутым книзу клювом о длинный крючковатый нос человека. Северус осторожно погладил птицу по голове и шее, там, где темно-коричневое оперение приобретало золотистый оттенок. Беркут расправил правое крыло и похлопал человека по голове и плечам, взлохматив его черные волосы.
У Гарри от избытка эмоций перехватило дыхание и чуть защемило в груди. Снейп что-то очень тихо говорил птице, а беркут, казалось, очень внимательно слушал. Оперение над желтовато-коричневыми глазами образовывало защитные козырьки, напоминающие брови. От этого выражение «лица» беркута было сосредоточенным и строгим. «Как они похожи!» — вдруг подумал Поттер.
— Видишь, — неожиданно сказал Снейп, не отводя взгляда от беркута, — перья на голове отливают золотом. За это его называют «золотой орел».
— Вижу, — выдохнул Гарри.
Откуда-то в правой руке Северуса появились кусочки сырого мяса (он заглянул на кухню перед уходом). Он заботливо скормил их крылатому другу.
— Как он прекрасен! — раздался низкий и хрипловатый голос, сбрызнутый слезами умиления.
Квини, за неимением хвоста виляя куцым задом, подскочила к Гарри и поставила на него свои передние лапы. Собака преданно заглядывала в глаза, а человек ласково трепал ее за ушами.
— Здравствуй, Хагрид, — не оборачиваясь, произнес Снейп.
«Как мастерски я сумел уйти незамеченным», — иронично подумал он.
— Здравствуйте, профессор.
Хагрид и Рон вышли на поляну в поисках куда-то запропастившегося Поттера и были не меньше его ошеломлены величественным видом гордого друга Снейпа.
Уизли, с простодушной улыбкой рассматривая птицу, выдал:
— Это ваша сова?
Гарри напряг все силы, чтобы сдержать смех. Он не стал ничего говорить Рону. Ему очень захотелось услышать ответ Ужаса Подземелий.
— Не обращай внимания, Бертран, — тихо сказал Снейп и потом продолжил громко и насмешливо: — Мистер Уизли, вы уникальны! Если бы вы сейчас были в чужом обличье, с совершенно неузнаваемым голосом, я бы и тогда ни секунды не сомневался, что это вы. Отвечаю на ваш вопрос: нет, это не сова. Это орел. Если быть точнее, беркут.
— Да что… — обиженно протянул Рон. — Я вижу, что орел… Я просто… в смысле… что почтальон…
— Не надо, не объясняйте, мистер Уизли, — усмехнулся Снейп. — Я понимаю, вы говорите об ассоциативном мышлении. Но критерии, по которым ваш разум выбирает затейливо-петляющие вдали от логики тропы, по которым затем прогуливаются ваши мысли, все равно останутся для меня непостижимыми.
— Он что, опять назвал меня придурком? — тихо с обидой в голосе спросил у Гарри Рон. — И чего ты ржешь?! Друг называется…
— Нет, он сказал что ты — загадка, — утешил его Гарри.
— А, ну, это лучше, — улыбнулся Рон.
— Где вы нашли такого красавца? — восторженно спросил Хагрид.
— Это подарок судьбы, — уклончиво ответил Снейп, откровенно любуясь беркутом.
— А его можно погладить? — неожиданно спросил Гарри.
— Если он позволит, — серьезно ответил профессор.
Поттер подошел ближе. Птица полностью игнорировала всех, кроме Снейпа. В отношении же к нему беркут не скупился на выражение симпатии. Он то издавал ласковые звуки, отдаленно напоминающие мяуканье, то осторожно касался клювом лица, то теми приемами, которыми птицы укладывают свои перья, начинал поправлять человеку волосы. Но когда Гарри протянул руку, орел косо на него посмотрел и, перебирая когтистыми пальцами по руке профессора, начал отодвигаться подальше, отстраняясь при этом всем корпусом.
— Понятно. Он против, — вздохнул Поттер, опуская руку.
Снейп надел на лапу орла холщовый мешочек с письмом. Поправил ему взъерошенные ветром перья на шее.
— Лети! — тихо сказал человек, и орел взмахами мощных крыльев легко поднял себя в воздух и взмыл ввысь.
— Мне тоже пора, — сообщил Северус, проводив беркута взглядом.
Раньше, чем кто-либо успел его о чем-либо спросить, Снейп исчез в трансгрессионном вихре.
Комментарий к Утро
(1) Удвоение ДНК путем самокопирования. Происходит перед делением клетки.
========== Там ждут ==========
Греция — райская земля живописных скал, пронизанных ущельями и гротами, плодородных утопающих в зелени долин, чистых рек и родников. Это край, где не бывает зимы, а ноябрь — это период, когда еще собирают с деревьев последние плоды инжира, в разгаре плодоношение финиковых пальм и только начинают созревать первые апельсины и мандарины.
Горы Пинд, пересекающие страну полукругом, тянущиеся с востока на запад, а затем сворачивающие к югу, обнимают периферию Фессалию. Здесь на некотором удалении от побережья Эгейского моря, достаточном, чтобы не быть в гуще многолюдного туристического потока, но в то же время позволяющем ощущать ласковое морское дыхание, расположился маленький городок Курнавос.
На самой окраине Курнавоса уютное маленькое поместье. Густой зеленый сад, окруженный со всех сторон жестколистным кустарником — удачная цель для трансгрессии. Но Северус предпочитал не рисковать. Он трансгрессировал в заранее выбранные для этого укромные тупички административного центра Клариса, брал напрокат автомобиль и уже обычным человеческим транспортом добирался до заветного места. Здесь он знал — его ждет внимание, забота и искренняя любовь. Эта любовь бескорыстная, вечная, не способная на забвение или предательство.
Северус припарковал арендованный седан у аккуратного выкрашенного голубой краской низкого штакетника. Постучал в калитку условным стуком и вошел во двор. В конце короткой аллеи, обрамленной хурмой и оливами, виднелся небольшой беленый дом под черепичной крышей, увитый плющом и плетущимися розами. Когда гость уже поднимался на крыльцо, навстречу ему вышла седая худощавая женщина в цветастом домашнем халате.
— Сынок! — радостно произнесла она и крепко обняла Северуса за шею. — Какое счастье — с тобой все в порядке. Почему ты так долго не подавал о себе вестей? Я ведь волнуюсь за тебя, — мягко пожурила мать.
— Просто закрутился. Дела, — виновато улыбнулся сын.
— Кушать хочешь? — хлопотала старушка. — Ты всегда отказываешься. Ты вообще, наверное, плохо питаешься? Похудел опять. Ты не болен?
Эйлин с тревогой заглядывала в глаза сына. Он был очень похож на нее. У нее были такие же, даже с возрастом не выцветшие, жгуче-черные глаза, длинный чуть загнутый книзу нос, небольшие губы. Для женщины она была высокой, выше ста семидесяти сантиметров, но немного сутулилась, хотя в молодости обладала хорошей осанкой.
— Со мной все хорошо, — по-доброму снисходительно улыбался Северус.
— Ты хотя бы в этот раз останешься погостить? — с надеждой спросила женщина.
— Нет. Извини, не могу, — сын снова старался смущенной улыбкой загладить вину, — но обещаю больше надолго не пропадать.
— Ну давай хоть чаю попьешь. Я испекла пирог с персиками. И варенье есть из фейхоа. Ты же любишь, — обретя на старости лет ту жизнь, о которой мечтала, Эйлин при каждой встрече словно старалась компенсировать сыну все то, чего не могла дать в детстве.
— Хорошо, на пироги и чай согласен, — рассмеялся Северус.
Он посмотрел на буйную зелень за окном, весело чирикающих воробьев, пятна солнечного света на столе и подумал: «Хорошо, что купил ей здесь дом. И враги не додумаются искать, и место несравнимо приятнее Паучьего тупика».
— Как у тебя дела? — спросил он.
— Все хорошо, сынок, — ответила мать, но чуть заметно вздохнула при этих словах. Это не укрылось от Северуса, как и непродолжительная заминка, предшествовавшая ответу.
— Мама? — в его голосе появилась угроза. — Не все хорошо, так? — рявкнул он, ударив раскрытой ладонью по столу.
— Северус, нет! — испуганно воскликнула Эйлин. — Ты неправильно понял! — она быстро отрицательно качнула головой, но сын ее уже не слушал. — Дело совсем в другом, — крикнула она, бросаясь вслед за ним в коридор.
