— Но каждый преподаватель сам разрабатывает программу по своему предмету, — возмутилась Макгонагалл.

— А утверждает программу директор Хогвартса. Дамблдор наотрез отказался подписывать правдивую версию “Истории магии”. Он был уверен, что данная ложь будет во благо, поскольку позволит улучшить отношение маленьких чародеев к магглам и магглорожденным волшебникам.

Все на некоторое время оторопели. Кроме Снейпа, который, похоже, был ни сколько не удивлен и только кривил губы в циничной усмешке.

— Но ты мог изменить программу, когда в Хогвартсе сменился директор, — тихо вымолвила наконец Минерва. Она знала, что все профессора до сих пор работают по планам, согласованным еще Дамблдором.

— Неужели? — в голосе призрака небывалым явлением проскочили эмоции. — При каком же директоре я мог это сделать? При Северусе? В то время уж точно было не до правдивой истории. Я не собирался действовать на руку Волдеморту. А если бы вдруг собрался, то, как сейчас понимаю, поддержки у директора бы не получил, — он взглянул на Снейпа. Тот на мгновение прикрыл глаза. Все сочли это подтверждением слов Бинса. — Что касается вас, Минерва, ответьте честно, каковы были бы шансы на то, чтобы вы согласились с подобными изменениями?

— Не знаю, — растерянно, но честно ответила Минерва. — Я и сейчас не уверена, что от них было бы больше пользы, чем вреда.

— Но ведь про восстания гоблинов нам рассказывали, не заботясь о том, какие это вызовет эмоции, — с обидой в голосе сказала Гермиона. — Или и это все было ложью?

— Это не было ложью, — ответил Бинс. — Дети гоблинов не учатся в Хогвартсе. А их народ скрупулезно хранит свою историю, передает ее из поколения в поколение вместе с ненавистью к волшебникам. Поэтому даже если бы мы здесь утверждали, что кровавых распрей между нами не было, вражда все равно бы осталась. По этим двум причинам Дамблдор посчитал возможным, чтобы история отношений с гоблинами преподавалась в неизмененном виде. Мы только опустили некоторые особенно жестокие подробности.

— Вы сказали, что маги и магглы нужны друг другу, — с надеждой в голосе спросил Гарри у Снейпа, — что вы имели ввиду, сэр? Разве не может остаться только один мир?

— Полагаю, не может, — с готовностью ответил Северус. Он задумчиво посмотрел вверх, потом перевел взгляд на присутствующих и, чуть поведя бровью, начал следующую часть лекцию с проблемы, с интриги: — Для начала предлагаю задуматься над еще одним парадоксальным моментом в истории. Когда был принят Статут секретности? Верно, в тысяча шестьсот восемьдесят девятом году. Зачем это было нужно магам? Перевес в противостоянии к тому времени был как раз на стороне волшебников. Пандемия чумы, поразившая Евразию в середине четырнадцатого века, не оставляла Европу на протяжении трех столетий. Она выкашивала обычных людей, тогда как колдуны нашли от нее зелье еще в конце шестого века. В те древние времена они делились лекарством с магглами, правда, не раскрывая рецепта. Но через восемь веков чума вернулась, возможно, не без участия ведьм. И, конечно, на пике взаимной ненависти и геноцида помогать простым людям волшебники не собирались. В итоге к концу семнадцатого столетия популяция магглов была обескровлена, они были близки к полному уничтожению. И в этот момент… — Снейп постепенно увеличивал эмоциональность речи до этих слов, а потом, резко сбросив тон до нейтрального, сообщил: — Маги принимают Международный Статут о Секретности и уходят в тень. По сути — капитулируют. По какой причине? Всерьез будем верить, что из человеколюбия? После всего, что было сделано с обеих сторон? Да ну! — гротескно усомнился лектор. Немного задумался, глядя в сторону, и неспешно, размеренно продолжил, словно комментируя хронометраж истории: — Чума медленно, но сбавляет обороты. Маггловская часть человечества быстро восстанавливается благодаря высокой рождаемости и начинает стремительно развиваться. А магическое сообщество сидит в подполье, как «крысы», — этими словами он откровенно дразнил директрису, намеренно употребляя выражение Гриндевальда.

Профессор снова замолчал, ожидая реакции. И она последовала:

— Так почему же это произошло, профессор? — не выдержала Гермиона.

— Из-за дисбаланса энергий, миссис Уизли, — озвучил Северус главную мысль и не спеша перешел к разъяснению: — Существуют всеобщие законы мироздания, которые не могут обойти ни магглы, ни маги, ни кто-либо еще. Один из таких законов — первый закон термодинамики, который еще называют законом сохранения энергии. В чем его суть? В том, что энергия не появляется и не исчезает, а только превращается из одного вида в другой. Откуда волшебники берут энергию для колдовства, откуда берут энергию магглы для своих технологий? Ответ на вторую часть вопроса хорошо известен, во всяком случае — самим магглам. Это энергия углеводородов, воды и ветра, атома и солнечного света. Мы используем другие источники. Кто может сказать какие? Не можете? Даже вы, Гермиона? Мы осваиваем магию интуитивно, обнаружив какие-либо полезные приемы, просто запоминаем, записываем их и передаем следующим поколениям. Между тем мы не берем энергию из ниоткуда. Собственно, по ее источникам и различаются темная и светлая магия. Хотя нет… Здесь я должен признать — любое деление на категории условно. Это результат договоренности между людьми. Различение видов магии не исключение. Поэтому есть разные точки зрения по данному вопросу. Одну из них нам уже любезно представил мистер Уизли — по результатам применения магии. На мой взгляд, данный подход не состоятелен, поскольку не способен дать ответы даже на элементарные вопросы. Мне представляется более логичным и практичным другой принцип различения — по источнику энергии. Светлая магия черпает энергию из электромагнитного поля Земли и частично из резервов организма самого мага, не причиняя ему при этом вреда. Но мы чувствуем утомление после интенсивного колдовства, не так ли? И в этом смысле большинство известных нам заклинаний, включая непростительные, — это светлая магия. Их нравственная оценка зависит от намерений, но это не имеет отношения к виду магии. Темная магия черпает жертвенную энергию живого существа. В худшем случае в жертву должна быть принесена жизнь. Для самых мощных заклинаний требуется человеческая жизнь. Убийство для темного мага — это именно средство извлечения жизненной энергии, а не цель. Например, Волдеморт использовал темную магию, когда создавал крестражи. И дело здесь совсем не в том, что убийство само по себе разрывает душу. Сочетая лишение человека жизни с особым магическим ритуалом, темный маг использует отнятые силы жертвы для своих целей. В другой раз Реддл прибегал к темной магии, когда пытался воплотиться за счет Джинни. Опять-таки, отнять жизнь было не целью, а средством. Но часто для темной магии достаточно меньшей жертвы: здоровья, крови, страдания физического или душевного. Так или иначе там, где постоянно в большом количестве творится темная магия, погибает все живое: растения засыхают, животные большей частью убегают, те, что не в состоянии покинуть пораженную местность, например, детеныши, обречены. Я полагаю, понятно, что распространение такой магии привело бы к гибели биосферы и всего человечества.

Северус сделал короткую паузу и заметил, что в комнате воцарилась полная тишина, нарушаемая только скрипом пера. Гермиона сотворила блокнот и быстро в нем писала. Было в этом и что-то привычное, и совершенно новое одновременно. Снейп подумал, что нужно будет позже осмыслить эти ощущения.

— Не удивительно, что большинство магов использует светлую магию, — продолжил он. — До некоторых масштабов ущерб для энергополя планеты безопасен. Тем более что большинство заклинаний краткосрочны и вскоре заимствованная энергия возвращается. Но у всего есть предел. Когда доля магов среди людей превышает определенный порог, возникает дисбаланс. Ведь мы не умеем и не хотим использовать другие источники энергии. Это требует больших усилий, нежели применение бессознательной способности подключаться к ресурсам земного ядра и относительно легко и быстро создавать все, что нужно…