— Да… 

Безумная вакханалия первых минут уже улеглась, но мигрень все еще стреляла короткими вспышками у висков, вгрызалась в затылок. Хотелось опустить голову в канал, чтобы избавиться от нее. 

Его пальцы прошлись по лбу, погладили затылок — очень осторожно и ласково. Я выдохнула. 

— Да! Вот так! Пожалуйста… 

Под бережными прикосновениями мигрень медленно утихала. Всплески боли становились все короче, пока не прекратились. Я застонала, чувствуя, как расслабляются сведенные в судороге мышцы. Теперь можно было просто млеть, наслаждаясь то ли лаской, то ли массажем. 

Хорошо! Немного щекотно и до одурения приятно. По шее сами собой поползли сладкие мурашки. 

— О-о-о! С ума сойти. Только не останавливайся! 

— Я надеюсь услышать от тебя эти слова в другой ситуации, — по голосу было ясно, что он улыбается. 

Даже представить не могла, что массаж головы это настолько восхитительно. Пальцы Артура осторожно поглаживали мой затылок, а я могла только тихо постанывать от удовольствия.

Он спустился чуть ниже, надавил на точку у основания шеи. Я обмякла, уткнувшись носом ему в плечо. Мигрень окончательно отпустила, но от пережитого меня начало трясти.

Что поделать — я не воин, не мужик со стальными яйцами. Я боюсь боли, она превращает меня в скулящее и жалкое создание. 

А еще иногда я плачу. И, кажется, сейчас именно такой момент. 

Услышав первый всхлип, Артур растерянно замер.

— Лисса… Что слу… 

— Просто побудь со мной, — попросила я, стискивая его рубашку. 

— Я сделал что-то не так? Скажи, я все исправлю. 

Реветь при парне, у которого ментальный паразит присосался к чувству вины — скверная затея. Почти нет шансов, что он не примет это на свой счет. 

Но я ведь тоже не железная! 

— Да нет же! Просто хочу порыдать тебе в жилетку, — от глупости ситуации меня разобрал нервный смех, пополам со слезами. — Нам, девочкам, иногда необходимо запачкать соплями чью-то одежду. 

— А, ну если так… — с сомнением протянул Артур. — Можешь засморкать ее всю. И если потребуется моя рубашка, она тоже полностью в твоем распоряжении. 

Слезы отступили, я невольно прыснула. И благодарно обвила руками его плечи. Коснулась губами горла чуть выше кадыка. 

— На чем мы остановились. Ты делал такие восхитительные штуки… 

— Ты про эти? — он осторожно надавил на верхний позвонок. 

— Да-а-а… продолжай! Я буду плакать, а ты меня жалеть и гладить. Блаженство! 

 Порыдать все равно не получилось — настрой сменился что ли. Но было так хорошо лежать в обнимку. Вздрагивать и постанывать, ощущая как под уверенными прикосновениями расслабляются закаменевшие в спазме мышцы. Чувствовать, как поцелуи осторожно стирают следы слез с моих щек.

Непривычно ощущать себя слабой, уязвимой. Той, кому нужна забота. 

Непривычно, но так хорошо.

— Понимаю почему я собиралась за тебя замуж, — пробормотала я, потершись носом о его шею. 

— Ты вспомнила?

— Нет, — я вздохнула. — Там защита. Похоже, что без помощи менталиста мне не справиться. Но это ничего не меняет.                                     

Я и забыв тебя умудрилась снова влюбиться. 

Артур осторожно поцеловал меня в уголок губ. 

— Прости за все, что я наговорил на корабле. Это было… 

— Глупо, — подсказала я.

— Глупо, да, — он вздохнул. — Знаю, что веду себя, как полный эгоист, но рядом с тобой я как будто забываю, во что превратился. И мне… хочется быть эгоистом. Хочется, чтобы все было иначе. 

— Это звучит, как ответ на мой вопрос. Тот, что я задавала на корабле. 

Он задумался и кивнул. 

— Да. Эгоистично, но я хочу тебя. Хочу быть с тобой. Только… 

Я прижала палец к его губам.

— Никаких "только". Давай на этом и остановимся. Мы хотим быть вместе, а для этого нам нужно узнать, что с тобой случилось, вернуть память и очистить твое имя. 

— Похоже на план.

— А еще у тебя ментальный паразит на третьей чакре, — поколебавшись, сообщила я. — Надо с ним что-то сделать… 

Я ждала сопротивления. Обычно эти твари чутко отслеживают состояние хозяина и препятствуют попыткам начать лечение. Но Артур только пожал плечами. 

— Ладно. 

— Сегодня же ночью.

— Хорошо. 

Лодку качнуло. Сырой и вязкий воздух проник под парусиновый полог, словно намекая, что мы и так тут слишком залежались. Я вдруг кожей ощутила бесконечную глубину вод под тонким слоем досок. В плеске волн послышался настойчивый шепот на непонятном, безмерно древнем языке… 

Глаза Артура вспыхнули магическим светом. 

— Надо уходить.

Я сглотнула и кивнула. Прохлаждаться на воде после захода солнца в канун Самой Темной Ночи просто опасно. 

Он откинул кожух и сел. Пока мы прятались совсем стемнело. Дома возвышались с двух сторон, словно мы находились на дне каньона. В воздухе повисла молчаливая угроза. 

Я перевела взгляд на своего спутника и вздрогнула. В нем что-то изменилось. Кажется, что Артур стал еще выше, массивнее и сам источал незримое, но явственное ощущение опасности. 

Он ухватился за край парапета, придерживая лодку. 

— Вылезай. 

Дождавшись, пока я неловко вползу на каменный бортик, беззвучно оттолкнулся от гондолы и взмыл в воздух, в один невероятный прыжок оказавшись на парапете. Я тихо ахнула. Любовь к позерству — это понятно, но такие фокусы всегда казались мне на грани человеческих возможностей. Или дело в магии? 

Дальний фонарь подсветил его силуэт. Черный плащ делал Артура до жути похожим на гигантскую хищную птицу. Ленты тумана стелились над водой, льнули к его ногам. Глаза сияли в темноте двумя болотными огнями.

В памяти сами собой всплыло его признание, что он больше не является человеком. 

Когда Артур взял меня за руку, его кожа показалась мне пугающе холодной. Как у покойника. 

— Ты идешь?

Даже голос звучал иначе — ниже и глуше. Или это Древние в канун Самой Темной Ночи шутят с нами странные шутки? 

Я отбросила сомнения и пошла за ним. Фонари почти нигде не горели, небо пряталось за пеленой туч, но Артур вел нас уверенно.   

— Я могу вызвать "светляка", — предложила я. 

Он усмехнулся.

— Нет нужды. Не забывай, что я — монстр. И как положено любому порождению Бездны прекрасно вижу в темноте.

Глава 16

Наверное, мне все же почудилось. При свете пугающая чуждость сползла с Артура. Рядом стоял тот самый парень, что влез ко мне в дом — высокий, худощавый, почти возмутительно красивый и не опасный. Что привлекало меня с первой встречи: в нем как будто не было тупой немотивированной агрессии, которая часто почитается мужчинами за достоинство, а на самом деле является проявлением глупости. 

Этот день вместил в себя столько тревог и волнений, что я думала — упаду и умру до утра, как только доберусь до постели. И ошиблась. 

Стоило закрыться двери комнаты, как нас с Артуром притянуло друг к другу. Поцелуи внезапно стали куда интереснее сна. И одежда превратилась в досадную преграду. 

Пальцы путались в пуговицах, рубашка застревала в рукавах. Почему-то с моим платьем у Артура получилось справиться куда ловчее.

Я все же раздела его. И ойкнула. 

Магическая печать на груди полыхала втрое ярче, чем прошлой ночью. Даже не прикасаясь к ней можно было ощутить, как воздух дрожит от избытка силы. 

Артур покосился на нее, поднял взгляд на меня. 

— Может не… 

— Молчи! — приказала я, толкая его на кровать.

— Но это…

— Я запретила говорить, — я оседлала его сверху и положила руку на горло. — Ты будешь слушаться или нет? 

Он с обожанием посмотрел на меня снизу вверх.

— Si, синьорина. 

— Хороший мальчик. 

Ощущение полной власти над ним пьянило. И почти пугало.

— Насколько тебе нравится боль? — я потянула за волосы, заставляя Артура откинуть голову назад, открывая доступ к шее. 

— Нравится, — выдохнул он. И двинул бедрами, чтобы у меня не осталось сомнений. — Можешь не сдерживаться.