Получается, я не только самовольно заселилась в чужое жилище, но и напала на хозяина? Это мне сейчас придется давать ответы на неудобные вопросы и умолять не звать стражу?!

Мысль о страже стала спасительной. Я, наконец, вспомнила, где уже видела незнакомца. Плакатами с этим скульптурно-красивым лицом был оклеен весь город. 

— Это мой дом, — твердо ответила я, глядя ему в глаза. — Я здесь живу. А прежний хозяин, говорят, сбежал от правосудия. Если вернется в город, его ждет виселица.

— Тогда возвращаться будет очень неосмотрительно с его стороны, — мужчина тихо рассмеялся и пошевелил руками, словно пытаясь определить степень доступной ему свободы. — Какие интересные ощущения, когда тебя связывают магией. 

Он меня не боялся. В нем вообще не было страха, лишь какое-то бесшабашное нервное веселье, которое легко переходит в загул или беспросветное отчаяние.

— Только не говори, что у тебя это первый раз, — буркнула я, лихорадочно раздумывая, что теперь делать со своей добычей.

Сдать страже? Там на плакатах было указано вознаграждение за живого. Немаленькое. В моей ситуации оно могло бы стать настоящим спасением, но…

Я тоже беглянка. Пусть моего портрета не найти на объявлениях "Разыскивается живой или мертвой", можно не сомневаться — стоит мне засветиться, и Николасу доложат.

Смогу ли я скрыться снова?

— Не скажу, — с обманчивой покорностью согласился пленник. — Ты никогда не узнаешь, что была у меня первой. 

Я невольно прыснула. Шут.

— Итак, вот он я — весь в твоей власти. Что будешь делать? 

Хороший вопрос. Я смотрела на распростертого передо мной мужчину и ощущала себя незадачливым охотником из анекдота, который "поймал" медведя. Поэтому не может сдвинуться с места — медведь не пускает. 

В расстегнутом вороте плаща виднелась шея с выступающим кадыком. Рука потянулась к ней — словно по собственной воле. 

Он не дернулся, даже когда мои пальцы легли на нервно стучащую под кожей жилку. Смотрел на меня снизу вверх и глаза светились, как два зеленых фонаря на реке. Чувственные губы тронула усмешка. 

— Завораживает, да? Достаточно сдавить, немного подержать и… все.

Во взгляде мужчины не было ни страха, ни вызова. В нем плавилась вечность… 

Я облизнулась, пойманная в плен ощущением власти над чужой жизнью. Маячащая в вороте полоска кожи манила… вызывала странные желания.

…лизнуть ее… прикусить… пройтись языком до резкой линии челюсти, чтобы впиться поцелуем в эти губы… 

Помотала головой, отгоняя дикое наваждение. Что это было? Да, парень красавчик, но я в жизни не набрасывалась с поцелуями на смазливых незнакомцев. Меня вообще после брака с Николасом тошнит от мужчин — всех без исключения. 

Я отдернула руку, словно от огня. И выпалила первый пришедший на ум вопрос.

— Ты действительно сделал это? То, в чем тебя обвиняют? 

По лицу пленника пробежала тень.

— Сделал ли я это? — в его голосе звучала горечь. — А если да? Какую кару ты бы назначила подобному мерзавцу, прекрасная незнакомка?

Боги и демоны, да не знаю! Я даже не помню в чем именно тебя обвиняют! Ориентировки на беглых преступников — не мой любимый жанр чтения. 

— Я не судья, чтобы назначать кару. Зачем ты влез в дом? Искал укрытие? 

Если он собирается здесь поселиться, мне придется уйти. Я с тоской окинула взглядом обжитую комнату. Сама отмывала, приводила в порядок. Чинила поломанную мебель, вставляла стекла в окна и сводила плесень со стен. 

— Хотел найти кое-что.

— Здесь ничего не осталось. 

Брошенные после мора дома отнюдь не стояли чистенькими и ухоженными в ожидании новых хозяев. Мародеры, крысы и непогода превратила их в промозглые каменные коробки. Повезет, если найдется немного поломанной мебели, а весь скарб предприимчивые горожане давно вытащили и пристроили к делу. 

— Осталось.

— Что?

— Лучше спроси "где?". 

Он покосился на стену. Ту самую, у которой я застала его, простукивающим камни. 

— Тайник… — прошептала я, чувствуя как в душе поднимается азарт. — А что внутри?

Что там может быть настолько важного, что беглый преступник рискнул вернуться в город? Деньги? Компромат на власть предержащих? Доказательства его невиновности?

— Я не помню… — с тоской ответил пленник. — И как открыть — не помню. 

Он повел плечами и магическая веревка лопнула, словно гнилая пряжа. 

— Упс… — на его лице мелькнула растерянность.

С мгновение мы с ним пялились на тающие обрывки плетения. Потом он поднял на меня виноватый взгляд.

— Извини, не рассчитал. Не думал, что она такая хлипкая. 

Сглотнув, я поползла назад по его длинным-длинным ногам, озираясь в поисках жезла.  Пусть плохонькая, но защита. 

— Я все починю, — он пошарил пальцами, пытаясь стабилизировать тающее плетение и тихо выругался. — Никак… Но ты можешь связать меня снова. 

— Ты издеваешься? — хрипло спросила я. 

Его нереально длинные ноги наконец-то кончились, а по полу ползти было быстрее. К тому же до меня дошло, что если не ползти, а встать, то будет удобнее. И удивительно, но кажется, меня пока не спешат убивать… 

— Нет, я серьезно. 

Я поднялась, а он остался сидеть на полу, глядя на меня снизу вверх. Там, где раньше был проломлен череп, волосы блестели от крови. 

Я одна. Рядом с преступником,  способным разорвать "путы Глиссы". И совсем недавно я разбила ему голову… 

Уголок его губ дернулся.

— Понял. Не надо меня бояться. Я мерзавец, но в жизни не поднимал руки на женщину. Прошу прощения за вторжение, прекрасная донна. Я пойду.

Он подобрал маску и поднялся. Я с мгновение растерянно смотрела ему в спину, а потом бросилась следом. 

Распахнулась входная дверь. Свет фонаря с улицы подсветил высокий худощавый силуэт.

— Стой!

Кто ты, мать твою, такой?! Что это было?!

Ты не можешь так просто сбежать, оставив меня с кучей вопросов! 

Окрик заставил незнакомца обернуться. Он обжег меня  жарким взглядом, а потом поклонился и исчез за порогом.

*** 

В полном раздрае я вернулась в спальню. Окинула взглядом световые шары на полу — целые и битые. Люстра покоилась в центре комнаты — огромная, размером с колесо. Один из медных зубцов густо выпачкан в крови. Рядом по ковру расплывалось пятно. Это уже не вывести, только выкинуть. 

Но вместо того, чтобы прибираться, я рванула к стене. Прошлась, осторожно простукивая, и приникая ухом к прохладному камню. 

Шут его знает, где прячется тайник. Звук везде был глухим. 

Я еще дважды простучала стену. А потом и остальные стены в комнате — просто так, на всякий случай. Эмоции постепенно утихали, воспоминания теряли остроту. Появилось ощущение, что я занимаюсь ерундой. 

Я отошла, оглядела прищуренными глазами стену. Сжала кулаки и объявила, больше для себя.

— Ладно. Не хочешь по-хорошему, будет как получится. Если в этом доме есть тайна, я до нее докопаюсь! 

И отправилась за стремянкой. 

Люстра была вымыта и заново подвешена, световые шары возвращены на законное место, осколки сметены, а ковер свернут и и вынесен к двери. Я провела ритуал, очищая пространство, начертила на полу октаграмму. Несмотря на многомесячный перерыв, тело легко скользнуло в привычную позу. Дыхание замедлилось, стало глубоким и ровным. Весь мир вокруг сжался до пламени одинокой свечи в центре фигуры.

Медитация очищения и сосредоточения. 

Мы, слабосилки, не способны на эффектные трюки. Забросать врага огненными шарами, вызвать дождь или потопить корабль — это не про нас. 

Зато мы умеем чувствовать тонкие вибрации мира. Трения взаимосвязанных ниточек, из которых состоит гобелен жизни. 

 Я — мастер сновидений, поисковые чары не мой профиль, но на этот раз мир откликнулся почти сразу. Меня потянуло в левый угол комнаты. Неслышная музыка сфер еще звучала в моей душе, когда руки поглаживали и нажимали камни в такт вселенской гармонии.