— У меня тоже все есть, но я же девочка. Класивая одежда, обувь, это все должно быть в галделобе, и у тебя тоже. Пошли, — Маша тянет меня за руку и разворачивается.

Я пытаюсь возражать, ищу аргументы, чтобы не идти, но малышка оказывается сильнее и настойчивее. Наконец, мы останавливаемся у магазина одежды, Маша тащит меня внутрь и громко произносит:

— Моей маме нужно самое класивое платье. И туфли! — добавляет, когда замечает тут еще и обувь.

Я неловко переминаюсь с ноги на ногу, говорю, что это не лучшая идея, но Маша только пожимает плечами и падает в кресло для посетителей, а потом поворачивается к девчонкам консультантам и просит:

— Плинесите мне воды.

Я умиляюсь ее уверенности и решительности. Охрана остается у входа, я же прохожусь вдоль стеллажей, смотрю на вещи, не зная, что выбрать и стоит ли что-то покупать. Ко мне подходит менеджер, спрашивает, чего бы я хотела и, убедившись, что я не знаю, предлагает мне элегантное вечернее платье.

Понятия не имею, куда буду его носить, и стану ли покупать, но примерить соглашаюсь. Сбрасываю с себя свою одежду и надеваю платье. Оно черное, с небольшими кружевными вставками на плечах. Легкая ткань струится по телу, прорисовывает фигуру. Я мысленно примеряю туфли на каблуке и какое-нибудь ожерелье. Смотрелось бы, и правда, красиво, но куда в нем идти? Поводов, как таковых, нету.

— Ну что там? — Маша бесцеремонно одергивает шторку наполовину. — Ничего себе! — восторженно говорит. — Папа, скажи, красиво?

Папа?

Я нервно оборачиваюсь и ищу глазами Адама, а когда натыкаюсь на мужчину, вижу, что его взгляд направлен на меня. Он смотрит заинтересованно и с каким-то нескрываемым обожанием.

— Красиво.

Что он здесь делает?

— Спасибо, — произношу и задергиваю шторку.

Вздыхаю. Когда Адам успел приехать? Решил проверить, как тут его жена, не готовит ли побег?

Не успеваю расстегнуть молнию на платье, как шторка снова отодвигается и ко мне заходит Адам. Он задвигает шторку за собой и поворачивается ко мне:

— Не думаю, что здесь можно находиться сразу двоим.

— Если я захочу остаться с тобой наедине, все, кто здесь работает, уйдут на обеденный перерыв. И даже охранники, что сидят за камерами.

Его голос звучит уверенно и решительно, я же раздраженно фыркаю и прошу его выйти.

— Сразу, как поговорим. Ночью я действительно поехал на работу, Ангелина. Меня вызвали, пришлось срочно сорваться с места.

— Ну да, — киваю. — Я поняла.

— Ангелина, — Адам мотает головой. — Почему с тобой так сложно?

— Можно упростить, — пожимаю плечами. — Достаточно просто развестись. Сможешь найти себе жену по вкусу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я понимаю, что злю его, раздражаю и нервирую, но ничего не могу с собой поделать. Осознание, что еще вчера он целовал меня, обнимал, а потом сразу поехал к другой, больно ударяет по женскому самолюбию. И нет, я ни капли не ревную, просто это неприятно. Вначале Адам говорит о серьезных отношениях, а потом с легкостью об этом забывает.

— Что мне сделать, чтобы ты мне поверила?

— Все в порядке, Адам, — произношу я. — Ты можешь быть где угодно, и не обязан передо мной отчитываться.

— О, да, — шипит он и толкает меня к стене, прижимает своим мощным телом и без спроса впивается в губы. — Я так хотел правильно, Ангелина, — шепчет, разрывая поцелуй. — Но разве с тобой может быть правильно? Сомневаешься, нервничаешь, не доверяешь. Мне ты нужна! — произносит и хватает меня за бедра, прижимая так, что я отчетливо чувствую его желание. — Настолько сильно нужна, — и снова целует.

— А что это вы тут делаете? — Маша появляется как раз в тот момент, когда я крепко обнимаю Адама за плечи и отвечаю на поцелуй.

— Папа обнимает маму, — спокойно говорит Адам. — Машунь, закрой шторку, это не обязательно всем видеть. Я сейчас выйду.

Маша понимающе кивает, хихикает, что-то счастливо бормочет себе под нос, а я цепляюсь за его плечи и пытаюсь выровнять дыхание. О том, что выравнивает Адам, пытаюсь не думать, хотя это “что-то” настойчиво ощущаю кожей.

Мы оба молчим и только тяжелое дыхание нарушает тишину комнаты.

Мне трудно осознать, что только произошло, а Адаму, кажется, все нипочем. Он нехотя отпускает мою талию, касается рукой щеки, нежно поглаживая ее и произносит:

— Я пойду к Маше, мы ждем тебя.

Адам уходит, а я стою, как вкопанная. Пытаюсь найти объяснение происходящему, но пока в голову никаких объяснений не лезет, переодеваюсь в свою одежду, излишне аккуратно развешиваю платье, застегиваю молнию и даже выравниваю складочки на ткани, лишь бы не выходить к нему. Мне почему-то так стыдно. Еще несколько минут назад я без зазрения совести обнимала его и целовала, а еще наслаждалась тем, что он приехал, чтобы объяснится. Значит ли это, что я важна для него?

— Ангелина! — его голос звучит совсем близко, но внутрь он не входит.

— Да, иду, я только переоделась.

Я все еще не решаюсь. Вздыхаю тяжело, набирая в легкие побольше воздуха, хватаю платье с вешалкой и выхожу из примерочной. Адам вместе с Машей ждут меня. Я неловко улыбаясь, не понимая, что мне делать с платьем, но в этот момент, будто поняв мое замешательство, подходит консультант и спрашивает:

— Берете?

— Да, берем, пакуйте, — отвечает Адам. — Обувь не присматривала? — спрашивает.

Мне становится неловко. От того, что я потратила кучу денег на наряд Маши, а после всего еще и согласилась примерить платье, которое идеально мне подошло.

Я хочу возразить, но пресекаю эти попытки, понимая, что сейчас это будет выглядеть жалко.

— Нет, — отвечаю, улыбаясь. — Мне что-то не хорошо. Вернемся? Родиона нужно покормить.

Пытаюсь юлить и улизнуть из этого торгового центра без необходимости снова что-то мерить и покупать. В магазинах, куда меня тащит Маша, безумно дорого. Я не привыкла отдавать столько денег за белье, пижаму или даже платье. Мои попытки прикрыться сыном не дают результата, потому что Адам командует:

— Девчонки, а подберите к платью туфли? — и уже тише мне: — Подскажи размер?

— Тридцать восемь.

— Тридцать восьмого размера, — добавляет и удовлетворенно улыбается, смотря на то, как продавцы-консультанты начинают суетиться.

В итоге мне подбирают лодочки на низком ходу и классические черные шпильки. На примерку уходит полчаса, а когда она заканчивается, отмечаю, что Адама снова нет.

— Машунь, а папа ушел, да?

— Сказал, что это сюрприз, — она подмигивает и замолкает, боясь выдать тайну.

Я только пожимаю плечами, рассчитываюсь на кассе и, взяв малышку за руку, выхожу из бутика. Как раз на выходе мы и сталкиваемся. Адам широко улыбается и спрашивает:

— Выбрала?

Я быстро киваю и осматриваю его с головы до ног. Руки в карманах, поэтому за покупками он ходить не мог. И тем не менее, его не было около получаса. Меня снова начинают терзать сомнения и никакие уговоры, что это не имеет значения, что Адам мне муж лишь по документам, не действуют.

Мне определенно неприятно его отсутствие, когда он уже пришел. Как и то, что ночью он уехал.

Когда мы идем к выходу, Адам берет меня за руку, переплетая наши пальцы, а Маша, глядя на это, лишь самодовольно улыбается. Ей определенно нравится то, что мама и папа оказывают друг другу внимание и что я, оказывается, вернулась не просто так. Не хочу давать малышке ложных надежд, поэтому решаю по приезду поговорить с Адамом.

Я не уверена, что наши отношения будут нормальными. Впрочем, что я знаю о нормальных отношениях? У меня не так много опыта. Замужем я была лишь раз, сравнить мне не с чем, да и Андрей явно не был идеалом мужчины, особенно после того, что сделал.

Когда мы садимся в машину, Адам специально располагается между мной и Машей. Он обнимает нас обеими руками и целует по очереди в щеку, сначала дочь, а потом меня.