— Что ты делаешь, дура? Прекрати! — К счастью, Антон не ожидал такого поворота событий и начал отходить от меня, а я подпитана этой непроизвольной победой дала себе еще две пощечины.

— Иди отсюда, потому что тебе точно не поздоровиться! Я то подтвержу, что ты на нее напал! — Подтянулся Валерий Сергеевич, который вероятно был в шоке от того всего, а сейчас наконец-то пришел в себя. И даже очень вовремя это сделал. Этот подонок Антон явно не ожидал таких вот безумных действий от меня, ведь я не

останавливалась и даже начала немножко выкрикивать и направляться к нему.

— Блять! Я все равно вернусь и тогда тебе это точно не поможет! Будешь просить, чтобы боль прекратилась, а она не прекратится никогда! — Стиснув зубы прорычала эта сука и развернувшись направилась в сторону коридора.

— Проваливай и не появляйся здесь никогда! — Выкрикнула я ему вслед и наконец прекратила это избиение только тогда, когда его силуэт полностью скрылся за поворотом.

— Как ты? Очень болит? — Подошел ко мне Сергеевич и начал осматривать лицо, которое начинало пылать от боли. Состояние эффекта начало испаряться, на первое место исходила жалкая боль от этих ударов. Я посмотрела на свои руки и поняла, что мои оплеухи были даже сильнее, чем я себе думала, потому что ладони были красные, как будто теркой содраны.

— Все хорошо, все хорошо, — закивала я судорожно головой приходя в сознание. Со мной вероятно впервые в жизни происходило именно такое, когда я находилась в ярости. Когда мне хотелось уничтожить другого человека и не дать ему делать зло и дальше. Я ведь понимала, что такая скотина ищет выгоду только для себя и пойдет по головам других. И не остановится ни перед чем.

— Может быть, выпьем таблетку успокоительного, тебе станет легче, — думаю старик находился в шоке, что от моих действий, что от последствий, вытекающих из моих же действий.

— Не нужно, — отрицательно замахала головой, — у меня есть лучшая идея.

Я знала, кто и что мог бы меня сейчас успокоить и привести в чувство. Поэтому стер остаток слез с глаз, и приведя себя в более или менее нормальный внешний вид отправилась в палату. В Лике я чувствовала все добро и уют мира, который только можно было почувствовать, поэтому я точно знала, что этот маленький человек сейчас согреет меня и остановит тот шквал негатива, который еще у меня бурлит внутри относительно того отброса, который называется ее отцом.

Как только я приоткрыла дверь, то увидела, что малая хоть и сидит на кровати, но уже не рисует и ее взгляд был устремлен именно на входную дверь. Поэтому когда я появилась в палате, девочка сразу бросилась ко мне в объятия и я не ошиблась — только коснувшись этого маленького ангела всю ярость как рукой снесло и мне не хотелось, чтобы она даже на подсознательном уровне чувствовала негатив от меня. Я смотрела в ее глаза и с каждой секундой успокаивалась все больше. Девочка была как все умиротворяющее мира вместе взятое и действовало на меня моментально.

— Я все слышала… — В очередных объятиях сказала мне на ухо, а я заледенела от этих слов. Неужели это было так громко, что она не пропустила мимо ушей все то дерьмо, которое лилось еще пару минут назад за дверью и теперь не знает, как себя вести?

— Прости меня… Мне очень досадно, что ты услышала этот разговор. — Прижала я еще крепче ее головку к себе и вдыхала ее запах, потому что он успокаивающе обволакивал меня и придавал сил. И как же досадно было осознавать, что это милое чудо услышало слова, которые ей в ее возрасте явно не нужно было слышать…

— Ты не виновата и… — Малышка хотела что-то еще сказать, но то ли боялась, то ли не могла решиться.

— Что, солнышко? Что ты мне хотела сказать? — С любовью проговорила к девочке, чтобы она не боялась ничего мне сказать или чем-то поделиться со мной.

— Я тебя люблю… — И в подтверждение этих слов Лика еще крепче схватила меня за шею и поцеловала в щеку. А у меня от понимания того, что она встала на мою сторону, а не на сторону своего отца, приятная дрожь прошла по телу и на глаза навернулись слезы. Только вот уже не слезы от пощечин или отчаяния, а слезы счастья… Счастье, которое не купишь ни за какие деньги вселенной…

Эд

‌‌‍***

Все мое желание извиниться перед Кирой провалилось сквозь землю, как только она вошла в квартиру. Девушка была сама на себя не похожа, бледна настолько, что призраки на ее фоне выглядели хорошо и визуально четче.

— Что с тобой случилось? — Я оттолкнул плечом Алексея, который уже включил свою бандуру и направлял на девушку, и та хоть и пыталась изобразить улыбку, но это выглядело прямо скажем жалко. Больше походило на улыбку маньяка — убийцы, который уже видит своих жертв и готов приступить к своим кровавым действиям.

— Плохо что-то… Голова болит. — Сказала Кира мне на ухо, когда я подбежал к ней и обнял, потому что складывалось впечатление, что она может сейчас упасть и сильно так забиться.

— Пойдем ляжешь, — я взял ее за талию и придерживая мы вместе пошли в комнату, — отойдите с дороги. — Это уже было направлено этим двум козлам, которые снимали все подряд и если один просто держал камеру, то другой еще хотел что-то спросить у девушки. Он словно не видел, что ей чертовски дурно и толкал свой нос чуть ли не в задницу. Поэтому с такими дураками разговор должен быть коротким.

Миновав этих двух болванов, которые хоть и недовольны, но все же расступились в стороны, я отвел девушку к кровати, где она и завалилась на нее. Она была словно без сил и меня это очень испугало. Я такой ее никогда не видел, да и вообще людей в таком состоянии.

— Я сейчас вернусь, — подложил я под голову Кири подушку и отправился из комнаты.

Поскольку эти двое стояли под дверью, мне не нужно было их долго искать. Зачем искать дерьмо, если оно тебя найдет.

— Я извиняюсь, но моей любимой очень плохо, — посмотрел я в камеру и произнес эти слова той многотысячной аудитории по ту сторону экрана. — Думаю вы и сами заметили только что это. Поэтому я с вами прощаюсь до завтра и надеюсь, что завтра ситуация улучшится. Всем спасибо.

Назар кивнул к Алексею, чтобы тот, вероятно, выключил трансляцию, а потом повернулся ко мне, когда его коллега выполнил просьбу.

— Это еще что за чертовщина? — С нажимом стартовал мужчина ко мне. Я, честно говоря, и не ожидал такого от него.

— То есть? — Я понимал, что эта скотина еще тот нахал, но вот чтоб настолько.

— Ты не имеешь права вот так вот командовать, что и как кому здесь делать! Ты всего-навсего исполняешь роль главного героя, так что приводи ее в порядок и нужно снимать романтический ужин. — Да, я действительно приготовил романтический ужин для Киры с желанием еще раз извиниться за те постыдные слова в тот чертовый день, но этим двум придуркам подал это под соусом, что хочу порадовать свою любимую сюрпризом. Сейчас на кухне стояли свечи и всякая чертовщина для романтики, но, блять, какие сейчас сопли, если девушка едва на ногах стоит?

— Что? Ты совсем мозгами поехал? Ты видел ее состояние? — Меня уже начинало взрывать, потому что шоу это конечно хорошо, но никто не отменял того факта, что у нас здесь жизнь и девушка может копыта отбросить, а этой суки подавай хорошую картину и наигранные улыбки? Это все, что его интересует?

— Ну ничего, пусть накрасится больше и таблетку выпьет. У нас и не в таком состоянии снимались. — Им же было реально насрать на все, этим болванам наплевать на то, что девушка едва ногами шевелит, что она бледная как стена.

— Она ничего из этого делать не будет! Я не стану рисковать ее здоровьем! — Мое мнение было категоричным по этому поводу. Черт с ним они приперлись в шесть утра, можно было пережить их постоянные посиделки у меня на кухне, но чтобы вот так вот относиться к живому человеку? Неужели их родители так воспитывали? Неужели они и к своим женщинам или девушкам так относятся?

— Как это? — Назар не ожидал такого моего неповиновения, поэтому вытаращил глаза и удивление хорошо читалось на его морде.