— Вы говорите, что до сих пор была пациентка и говорите о чуде… А что это за случай такой странный? — Чудо это конечно хорошо, но после фразы "была до сегодняшнего дня пациентка" должно было идти — "нашлись добрые люди, которые помогли" или "государство выделило средства на операцию", но вот чудо… Ну какая-то чертовщина!

— Ну да. Была необходима немедленная операция, потому что по-другому нельзя было, но она была настолько дорогая и тороплива, что средств явно не хватало, а дело шло на часы… Но в последний момент нашлась необходимая сумма, словно по волшебству. Потому я и называю это чудом. Без каких-либо посторонних добрых сил явно не обошлось.

‌‌‍

Ну неужели…

— А если не секрет, то какая сумма нужна была на операцию? — Я это спросил для формальности, и после ответа женщины в этом убедился вполне, что я был на сто процентов прав. А если это так… То какой же я конченый дебил!

‌‌‍***

Кира

Возвращаемся в тот момент, который станет очень важным… Для всех.

‌‌‍***

Тревожная сирена в больнице это чрезвычайная ситуация с человеком, нуждающимся в скорой помощи со стороны врачей и персонала и не может никак игнорироваться со стороны больницы. В этот момент пациенты, с которыми все более или менее хорошо (ну потому что полностью здоровых людей в больнице, конечно же, нет), остаются на втором плане, и все внимание переключается на новоприбывшего больного.

Для меня это уже не в первый раз звучит эта сирена, которая просто разрывает своим гулом сознание к чертям, а муравьи в этот момент начинают мчаться по коже словно бешеные и поднимать температуру тела еще больше и еще больше доводят до суеты. Каждый раз это было как выплеск холодной воды на голову, а вода была настолько замерзлая, что полыньи на праздник Крещения нервно курят в сторонке. Я практиковала эту традицию в течение трех лет и могу сказать, что зимняя вода так не холодит тело и душу, как понимание того, что сейчас в этом заведении находится человек, балансирующий на грани жизни и смерти. Будто не опытный канатоходец, прошедший пол пути к цели, а затем увидел пропасть под ногами и боится сделать шаг, а путей отступления уже нет, потому что в оба конца нужно преодолеть одинаковое расстояние. Поэтому бывали случаи, когда весь персонал был бессилен и не мог никак помочь пациенту и все завершалось для того человека… В прямом смысле этого слова.

А как можно привыкнуть к смерти, хоть и не близкого, но все же человека? Наверное, это невозможно. Я спросила однажды как Лариса Георгиевна переживает этот вой сирен и чрезвычайные события и женщина ответила мне, что она каждый раз как на иглах и невозможно смириться с таким положением вещей. Да, она уже реагировала не так остро, потому что с каждым годом набивала шишки все больше и больше и понимала, что тому человеку, которому нужная помощь возня не поможет, но все равно мандраж был и страх… Страх не помочь и своими глазами увидеть смерть… Заглянуть ей в глаза и ужаснуться к икоте и сжатию сердца…

Каждый шаг мне дается через силу, что уже говорить за последние метры в палату, куда направили меня другие медсестры, но я все же делаю усилия над собой и приоткрываю дверь и захожу в палату. И вдруг сердце обрывается и падает где-то в район пяток и замерло и не хочет даже совершать хоть какое-то движения. То же можно сказать и обо мне, потому что я не верю своим глазам и не хочу понимать то, что здесь происходит.

На больничной койке лежит… Лика. Именно та Лика, к которой я приходила не так давно на день рождения, и именно та Лика, которая почему-то больше не писала мне в последнее время, а когда я пыталась ей позвонить или написать, то получала короткие и сухие ответы, которые совсем не походили на то общение, которое у нас было раньше. И хоть я спрашивала у девочки, что случилось и она ни на что на меня случайно не обижена, получала в ответ сухое "все нормально" и все. В какой-то момент я поняла, что она уже не желает общаться со мной и у нее есть друзья поинтереснее меня и находящиеся с ней на одной волне в плане возраста. Ведь как бы ни старался взрослый человек весело проводить время с ребенком, все же ему будет гораздо интереснее проводить время и играть с такими как он детишками, которые и мультики смотрят одинаковые, и знают по имени все куклы, которые сейчас в моде. Как мне не было досадно, но мне нужно было отойти немного в сторону и дать Анжеле выбирать — я ей нужна или нет. К тому же я понимала, какая напряженная ситуация в семье в связи с рассказом отца Антона, но для меня главное было, чтобы она была счастлива и довольна. А поскольку со своим отцом у нее были хорошие отношения и она хорошо с ним общалась, то я не имела права совать свой нос куда не нужно. Хотя во мне все же теплилась надежда, что мы с ней вернем то общение, что у нас было, потому что за эти пару встреч я прямо-таки приросла к ней и было тяжело без этой искренней улыбки и веселых рассказов.

— Что произошло? Что с ней? — Бросилась я к кровати, где малая судя по всему спала, а возле нее вертелась одна из медсестер.

— Поставили капельницу и она сразу уснула, очень устало она выглядела, когда привезли ее сюда, — ответила коллега Эрика меряя рукой лоб девочки, вероятно проверяя нет ли у нее температуры.

— Неужели началось обострение? — Если девчонка опять здесь по тому вопросу, который беспокоил ее раньше, то только быстрое обострение ситуации могло привести к таким вот последствиям. Болезнь девочки очень коварна и может в любой момент расти как на дрожжах и за этим процессом нужно очень внимательно следить. Чуть ли не каждый час.

— Да, — сокрушенно покачала головой Эрика, а я едва могла сдерживать слезы, которые так и рвались на свободу. Если началось обострение болезни, то очень возможно, что просто удаление здесь не поможет… Нужна будет операция, а она чертовски тяжелая и до очень ценная… В общем, это просто трындец…

— А где ее отец? — Как бы я сейчас не желала общаться с Антоном, но все же стоит это сделать. После разговора с его отцом я имела от мужчины предложения еще пару раз провести вечер вместе или где-нибудь сходить погулять, но я отвергала эти приглашения говоря, что у меня то много работы, то завал на учебе. В общем врала, что в голову приходило, потому что я бы не смогла и далее нормально относиться к человеку, который так поступил с собственным отцом и братом. Для меня это было дико и недопустимо, поэтому через некоторое время он бросил попытку как-то позвать меня куда-нибудь сходить и больше не звонил. А я только выдохнула с облегчением.

— Отец? — Удивленно переспросила Эрика, будто я поставила черт знает какой странный вопрос. Будто маленькая сама должна была сюда прийти и сама лечь на кровать и сказать лечите меня полностью.

— Ну да, отец девочки. — Я кивнула на малышку, и от меня не скрылся тот болезненный вид, в котором она сейчас находилась. Такая осунувшаяся и бледная, что мне страшно стало за ее жизнь.

— Ее привез какой-то старший мужчина. Может, дядя или дедушка… кто его знает! — Пожала плечами медсестра, а я еще больше упала в ступор.

Антон явно выглядел хорошо и вряд ли бы Эрика назвала его дядей или… Точно! Это вероятно дедушка Лики. Только вот… Как Антон позволил ему приехать вместе с ней и… главный вопрос — где же он, когда его дочь в таком критическом состоянии?

Возвращаемся в тот момент, который станет очень важным… Для всех.

‌‌‍***

— А где этот мужчина? — Спросила я у Эрики, потому что что-то не заметила никого по дороге сюда, или это просто я была настолько встревожена этим жутким сигналом, что не обратила внимания.

— Пошел оформляться, — девушка договаривала эту фразу до конца, а я уже открывала дверь палаты, чтобы отправиться на поиски дедушки. Я очень переживала за малышку, нет, даже не так, я переживала за каждого пациента, который попадал к нам с какой-то проблемой, а когда увидела Лику на больничной койке, то начала волноваться будто это моя родственница. Очень близкая родственница, ради которой я сделаю все. Ну и в самом деле так оно и было, я чувствовала в девочке какую-то родную душу, будто мы с ней знакомы не пару недель, а уже пару лет и у нас с ней понимания друг друга уже и без слов.