– В чем дело?! Почему мне нельзя навещать маму ежедневно?! Чем именно она больна? Я так не хочу. Я не хочу вместе с тобой жить! Я хочу жить с мамой в больнице!
Минут десять она плакала и кричала. Припарковавшись, бабиня осталась на сиденье и какое-то время смотрела сквозь лобовое стекло на зелёную стену, перед которой поставила машину. Начинал моросить дождь. Бабиня приоткрыла окно и закурила. Затянувшись два раза, она неторопливо заговорила:
– Послушай меня внимательно, Франтишка. Ситуация очень непростая. Для тебя, для мамы и для меня тоже. Жизнь человека похожа на архипелаг. Есть на нём солнечные острова, на которых день длится долго, и такие, на которые быстро опускается ночь. Жизнь на дневных островах – это жизнь в солнечных лучах, в счастье и радости. Есть люди, почти никогда не бывавшие на островах ночи. А есть и такие, что уезжают туда лишь на некоторое время. Но такого человека, который прожил бы целую жизнь и ни разу не побывал на ночном острове, нет на свете. Там господствует мрак, болезни, страх и мучения. Жизнь несправедлива, Франтишка. Представь себе, есть такие люди, которые всю свою жизнь провели на острове ночи и, быть может, только раз или два навестили солнечный остров, так и не поверив, что это произошло на самом деле. И ты, и я, и твоя мама большую часть жизни провели на солнечном острове, ничем этого не заслужив. Считай, что нам сделали подарок без всякого повода. И раз уж столько людей живёт на ночных островах, не совершив при этом ничего плохого – как, например, больные в этой больнице – мы тоже не имеем права полагать, что никогда не попадём на остров ночи. И не имеем права протестовать, если это случится. Но мы можем бороться за свое возвращение на светлую сторону. Твоя мама сильная, отважная и в ближайшее время сдаваться не собирается. Я уверена, что у неё получится, но мы должны ей помочь. – Как помочь?.. – прошептала Франтишка.
– Не добавлять ей волнений, – ответила Эва поучительным и авторитетным тоном, хотя минуту назад её голос звучал ласково и серьёзно. Франтишка поняла, что слёзы и протесты напрасны. Придётся ей как-то приноравливаться. Она должна помочь маме.
– Хорошо, – согласилась она. – Я буду с тобой сотрудничать.
Она хотела сказать «помогать тебе», но тогда перестала бы быть собой, не отыскав в голове более интересного слова, показавшегося ей правильным, хотя и не понятным до конца. То же самое произошло с выражением «симптоматично». Подошло и поэтому сорвалось с языка. Но бабине слово «сотрудничать», по всей видимости, пришлось по вкусу, потому что лицо её озарила искренняя улыбка, первая за сегодняшний кошмарный вечер, и она произнесла:
– Великолепно. В таком случае в рамках сотрудничества ты поедешь со мной в Театральную академию. У меня там лекция, а я не хочу, чтобы ты сегодня вечером сидела дома одна. Почитаешь кое-что в буфете.
– Но у меня ничего с собой нет.
– Зато у меня есть. Посылка от Сапфо.
Франтишка замерла.
– Как это? Ведь Сапфо нет на свете уже более двух тысяч лет. Она умерла между 604 и 590 годами до нашей эры!
Франтишка гордилась свой памятью, и бабиня посмотрела на неё почти с уважением.
– И что с того? Письмо пришло из иного мира. Из мира Сапфо. Все вы, сегодняшняя молодёжь, верите в магию, колдунов и телепортацию, не так ли? Так вот, один такой воришка Гермес телепортировался и принёс мне вот эти стихи, – сказала бабиня и протянула Франтишке свёрток.
Стихи были написаны пером на старой пожелтевшей бумаге. Франтишка не захотела объяснять, что ни в какую магию, волшебные палочки или телепортацию она не верит, но письмо на самом деле было удивительным! Она почувствовала, как любопытство берёт верх, а слёзы начинают высыхать. После того, как они доехали и вошли в огромное здание Театральной академии, бабиня оставила её в буфете, купив ей пончик и чай с лимоном. Первым делом Франтишка развернула свёрток со стихами. Читала их так, будто бы они действительно были письмом от Сапфо из прошлого, написанным две тысячи лет назад. Её охватило трепетное волнение. Вот строки, сочинённые для Фаона на острове Сицилия. Сочинённые любящей женщиной и великой поэтессой. А сейчас их читает она, Франтишка, как будто и не было этих двух тысяч лет. Время перестало существовать. Поэзия – вот что было подлинной телепортацией! Можно было узнать мысли и чувства живущих когда-то людей. Их мир был погребён под землёй сотни лет тому назад, а они продолжали посылать нам сигналы, пробовали установить связь и даже духовную близость. Сама не зная почему, Франтишка захотела рассказать обо всём Мартину. Может быть, для того, чтобы он понял, какой бессмысленной была идея организовать Клуб Гарри Поттера и игры в магию, когда сама жизнь давала столько удивительных возможностей. Развернув жёлтые листы, она прочитала фрагмент стихотворения «К Афродите»:
…От тебя бежавший – начнет погоню,
А даров не бравший – тебя задарит,
Не любивший прежде – стократ полюбит,
Хочет – не хочет…
Франтишке эти строки очень понравились. Они каким-то образом напоминали ей «К М.». Он также её избегал и не любил. Но богиня любви, Афродита, уверяла, что «не любивший прежде – стократ полюбит». Правда, она говорила это Сапфо, но ведь богиня любви покровительствовала всем влюблённым. И таким, как Сапфо, и таким, как она, Франтишка. Девочка была вынуждена признаться себе, что была влюблена, правда, влюблена вопреки желанию. А в этом стихотворении говорилось также о самом характере любви. Получалось, что Франтишка попала в любовные сети, сама того не желая.
Она вздохнула, подняла глаза и с интересом оглядела театральный буфет. На стенах висели афиши и плакаты, не только современные, но и давние. Были даже и совсем старые – из прошлого столетия. Кроме плакатов, висели чёрно-белые фотографии актрис и актёров, а также снимки со спектаклей. Девочке хотелось посмотреть их, но её немного смущали студенты. Они сидели небольшими группками за деревянными столами, разговаривали и смеялись. Выглядели они очень живо и колоритно. Некоторые ребята носили на шее яркие шарфы, девушки были одеты в длинные юбки или джинсы и носили цветные кофточки. На одной был синий баскский берет, кокетливо сдвинутый на одну сторону, отслоняя одно ухо, на другой – кожаная кепка. Девушки были очень красивыми, но относились к своей красоте небрежно, наверное, из-за того, что считали ее чем-то естественным, – так предположила Франтишка. Несколько студентов улыбнулись Франтишке, а одна из девушек – та, что была в баскском берете – окликнула её:
– Эй, зеленоглазая, хочешь ещё пончик?
Франтишка отказалась, поблагодарив, но ей было очень лестно. Ей нравилось обращать на себя внимание в приятных обстоятельствах. Мама даже когда-то, шутя, укоряла её в легкомыслии. Мама! К девочке вновь вернулись грустные мысли, и она поскорее прочитала следующее стихотворение Сапфо. Читала с волнением:
Есть прекрасное дитя у меня. Она похожа
На цветочек золотистый, милая Клеида.
Пусть дают мне за нее всю Лидию, – отвечу:
Cлишком мало…
После прочтения этого стихотворения Франтишка уже точно знала, что Сапфо – её любимая поэтесса. Ей показалось, будто эти слова говорила ей мама! Мама тоже не отдала бы Франтишку ни за какие миллионы! И не раз это повторяла. По возвращении домой, в рамках сотрудничества и чтобы поблагодарить за стихи, Франтишка сказала бабине, что Сапфо стала её любимой поэтессой.
– А скольких поэтесс ты знаешь, Франтишка?
– Двух, – ответила правду Франтишка и снова обиделась. В вопросе бабини, пусть даже невинном, было что-то такое, что её задело.
Сцена VI,
в которой в класс приходит абсолютно чёрная девочка, а Франтишка пишет своё первое рифмованное стихотворение
День не предвещал ничего необычного. У Франтишки было чудесное настроение, тем более что за окном шёл дождь. Она очень любила дождливые дни ранней осенью, когда погода стояла ещё теплая, а город, покрытый тонким слоем дождя, в такие дни блестел как отполированный. Она смотрела, как с деревьев медленно и лениво опадали пожелтевшие, с лёгким красным налётом, листья – словно не желали мириться с окончанием лета. Один из них приклеился к стеклу, и Франтишка наблюдала за его движением – он был похож на огромную бабочку, попавшую в ветряную ловушку, и будто бы заглядывал в класс. Чем дольше девочка думала о поэзии, тем больше стихов приходило ей в голову: они как будто прятались в глубинах памяти и сейчас возвращались оттуда на её зов. Иногда это были её собственные стихи, тогда она тут же их записывала. Но чаще всего вспоминались какие-то другие, чужие запомнившиеся отрывки, неизвестно кому принадлежащие и кем написанные. Эти кусочки стихотворений или песен Франтишка называла бездомными и не могла понять, откуда они взялись в её голове. Она точно не учила их наизусть. Они там попросту были! Хотя как-то раз мама сказала Веронике, что у Франтишки талант к запоминанию всего, что рифмуется. Вот и сейчас, наблюдая за листом и сравнивая его с бабочкой, она припомнила себе фрагмент стихотворения, вернее, песенки, которую, кажется, однажды услышала по радио:
