– Вставай, Франтишка, опоздаешь в школу! Я тебя отвезу, а после уроков вернёшься домой сама. Обедать будешь в школе. Я работаю в театре, и у меня допоздна репетиции. И ещё занятия со студентами. Мы будем видеться нечасто.

Франтишка попыталась быстро пробежать в ванную. Ей было всё равно, что она не будет видеться с бабиней. Это было ей, скорей, на руку. Одно она должна была знать наверняка:

– Когда я увижу маму?

– Завтра днём, – без колебаний ответила уверенная в себе бабиня и внимательно посмотрела на Франтишку.

– Собирайся и не смотри на меня так, будто бы я – злая волшебница, способная съесть 101 далматинца, – добавила она.

Франтишка слегка улыбнулась. Что сказать, меткое сравнение. Эти чёрные волосы и ногти, выкрашенные в бордовый, в половине седьмого утра. Она подумала, что совсем бы не удивилась, если бы бабиня состояла тайным членом тайного и элитарного Клуба Гарри Поттера. Ведь бабиня была именно такая. Элитарная. Хотя Франтишка не была до конца уверена, что правильно понимает это слово. Ей всегда нравилось употреблять иностранные слова, даже если не до конца понимала их значение.

На завтрак были консервированные креветки и хрустящие хлебцы. – В холодильнике больше ничего нет, – сказала бабиня.

Франтишка выпила только чай. На креветки она даже не посмотрела. Знала и так, что они отвратительны. Она ничего не могла найти в большом рюкзаке и страшно спешила. Первым уроком сегодня была математика. Когда она надела голубые колготки, фиолетовую юбку и зелёную блузку, то поняла, что, пожалуй, не внушает доверия своим внешним видом. В школу она, конечно, опоздала, ведь бабиня не думала, что в это время на дорогах пробки. Когда она вошла в класс, выглядела бледной после бессонной ночи, а чёрные волосы уныло свисали по обеим сторонам лица. Мартин пялился на неё всю математику, как будто она сова или что-то в этом роде. Она сама не знала почему, но её это очень смущало. Ненавидела быть смущённой и сконфуженной. Тем более что это случалось с ней довольно часто. Как и со всеми стеснительными людьми. Франтишка старалась изо всех сил бороться со своей стеснительностью, но тогда взрослые утверждали, что она невежлива, а сверстники обвиняли в зазнайстве. Наверное, поэтому у неё было не так много друзей. Только Мачек и Гося, которую она встретила на каникулах на море. Но Гося, к сожалению, жила в Кракове.

Когда Мартин так на неё смотрел, Франтишке казалось, что воздух прямо дрожит от напряжения, и, наверное, сейчас случится что-то ужасное. И действительно. Вроде бы ничего такого, но на большой перемене Фиона ни с того ни с сего сказала, что она будет певицей. Как Бритни Спирс. Франтишка никогда не была на стороне Фионы, которая была страшно крикливой и всё время смеялась – был ли для этого повод или нет. Кроме того, Фиона отлично разбиралась в математике и физике, так же как Мартин. Франтишка не могла сказать подобного о себе. Ну и красоты ей не хватало! Вдобавок в этом их дурацком клубе Фиона восседала в кресле Гермионы. Так говорил Мартин. Он добавлял, что это образное сравнение, с таким выражением лица, будто бы кроме него никто не знал, что это образное сравнение. Но все плохие, и, как сегодня называла их Франтишка, недостойные чувства, у неё испарились, когда неделю назад на одной из перемен разгневанная Фиона вырвала у пани Баси щётку и погналась с ней за Пётреком. Лоботрясом из параллельного класса, который пытался ножницами подстричь коту усы. Франтишка подняла мяукающего кота с пола и выпустила его в школьный садик. С тех пор между девочками установилось что-то вроде молчаливого соглашения. Больше они не вставали друг у друга на пути, на уроках польского и истории искусства Франтишка была на высоте, что немного смягчало вкус математического поражения. Франтишка обычно не реагировала на то, что говорила Фиона, но сегодня она была так печальна и расстроена, что разозлилась. И когда Фиона объявила, что станет певицей, выпалила ей прямо в глаза:

– А я буду поэтом!

Фиона прыснула со смеху:

– Ты не можешь быть поэтом, так как ты – девочка! А ведь поэты – это мужчины!

Франтишка погрустнела ещё сильнее. Она не думала об этом, на самом деле, Адам Аснык и тот другой с моряком и неграми – она вспоминала теперь про себя, что его звали Константы – были мужчинами. Ну и, конечно, Кохановский, этот с «Тренами», которого изучали в школе. Вдобавок, её разговор с Фионой слышало, по меньшей мере, полкласса! А Моника Ольбромская-Пеж, которая каждый день красила себе ногти в новый цвет, бросила едко и, что ещё хуже, в рифму: «Поэтом, только голова не эта!». Франтишка до конца дня очень волновалась, до такой степени, что снова написала стихотворение. Вечером она решила позвонить по волнующему вопросу Госе, которая жила в Кракове, но у неё не было мобильника. У Франтишки закончилась возможность звонить, так как она пользовалась телефонной картой. Она знала, что в школе её считали немного странной из-за её неприязни к компьютерам, мобильным телефонам и Фейсбуку. Она любила иногда побыть наедине со своими мыслями, почитать книгу, от картинок которой веяло запахами пыли и ванили, и вообще, как она это называла, сорваться с поводка всей существующей технологии. Ведь Франтишка больше всего ценила свободу, хотя Фиона утверждала, что, избегая компьютера, она как раз свободу себе очень ограничивает.

– Ты не знаешь, сколько возможностей даёт компьютер, – сказала она однажды Франтишке, когда та получила двойку по информатике. Но Франтишка осталась при своём мнении. Однако теперь жалела, что у неё нет приличного мобильного телефона с подпиской на бесплатные минуты, потому что ей оставался только стационарный телефон бабини, чтобы связаться с Госей. Телефон стоял в гостиной с видом на мини-кухню. Франтишка подумала, что на самом деле эти постоянно рекламируемые свободные минуты дают иногда некоторую свободу. Потому что, к сожалению, бабиня как раз вернулась домой и сидела сейчас в кресле над стопкой отпечатанных карточек. Естественно, в гостиной с видом на мини-кухню. Здесь, где может спать, жить и готовить уроки Франтишка. По-видимому, она служила ещё и кабинетом для работы бабини. Во второй и, к сожалению, последней комнате в этой квартире была спальня. Франтишка это проверила, как только вернулась из школы. Там стояли большая кровать, лампа с синим абажуром и шкаф. На полу лежали стопки книг и журналов. Ещё имелся ноутбук, две колонки и много дисков. Однако сейчас спальня бесполезна. Франтишка должна была позвонить немедленно, а бабиня не выглядела сонной. Поэтому, когда она повернулась спиной к комнате, чтобы приготовить очередной кофе из этой кофемашины, Франтишка, не спрашивая разрешения, набрала номер телефона. К счастью, бабиня ничего не сказала о телефонных счетах или о чём-то подобном. Так, как будто не слышала. Франтишка быстро изложила Госе свою проблему.

– Я написала стихотворение, но, наверное, поэты – это мужчины. Вот как ты думаешь, кто я?

– Ну, ты знаешь, – сказала Гося, – мы однажды читали на уроке стихотворение какой-то Вацлавы Шимборской.

– Ну, понятно, – воскликнула Франтишка, – только не Вацлавы, а Виславы, ведь она получила Нобелевскую премию! Правда, одна ласточка весны не делает, но для меня в данный момент делает. Ты даже не знаешь, как сильно! Я уже думала, что стану, как эта сестра Шекспира!

– Какая сестра Шекспира? – удивилась Гося.

– Я наткнулась однажды на статью, где говорилось, что произошло бы, если бы Шекспир был женщиной, – сказала взволнованная Франтишка. – Мало того, что она не смогла бы окончить никакой школы, так её ещё бы убили разбойники на дорогах! Пока, спасибо за Виславу!

И тогда бабиня как бы невзначай произнесла какое-то слово. Насколько правильно поняла Франтишка, это было слово «Сапфо».

Франтишка всегда любила докапываться до сути. Именно поэтому она отправилась в библиотеку – проверить, что означает слово «Сапфо». По какой-то причине это слово не давало ей покоя. Сразу же после школы девочка села на трамвай и поехала в читальный зал. В это время года город был прекрасен. Зелень деревьев приобретала золотые и оранжевые оттенки, вьющиеся стебли дикого винограда покрывали серые каменные дома королевским пурпуром. Газоны выглядели так, будто их покрасил неосторожный художник-мечтатель. Опавшие с деревьев листья ложились на зелёные квадраты беспорядочными цветными островками. Шоколадный озорник в синих помочах разогнался и устроил ураган, прыгнув прямо в середину собранных граблями золотых горок. Облако листьев поднялось на мгновение и опало. Маленькая девочка лет шести в жёлтом пальтишке как заворожённая наблюдала за этой игрой. Франтишка улыбнулась девочке, и та улыбнулась в ответ. Было тепло, но воздух уже становился прохладным и по-осеннему прозрачным, как обычно в это время года.