Франтишка не знала, что в эту ночь всё в её жизни переменится. Как будто полностью высвободились чародейские силы, в которые она не верила. Она знала только то, что мама в больнице, и что под властью грусти и тревоги она написала что-то вроде стихотворения. Она всё сидела и сидела и по-прежнему не знала, что делать.

Вдруг в первом часу ночи раздался звонок домофона. Франтишка вскочила с кресла и побежала открывать. Она была уверена, что это вернулась мама, поэтому сразу нажала на кнопку. Потом широко отворила дверь и с бьющимся сердцем стала ждать. На ступеньках раздались энергичные шаги, но это были не мамины шаги. Через несколько минут перед Франтишкой стояла незнакомая женщина! Она смерила Франтишку проницательным взглядом и произнесла:

– Я – мать твоей мамы. Твоя бабушка. Отойди от двери и позволь мне войти.

в которой Франтишка думает, что ночь – это время Волан-де-Морта[7], а бабиня выжимает сотку по городу на своём красном автомобиле

Нууу, эта женщина наверняка выглядела не так, как должна была выглядеть бабушка. Это была… бабиня, что ли, – подумала Франтишка. У бабини были тёмные волосы до половины щеки, профессионально подстриженные и покрашенные, она была стройная, высокая, в льняном костюме. От неё веяло духами и нескрываемым волнением. Или даже раздражением. Но Франтишку это в данный момент не интересовало. Она думала только о маме. Поэтому встала, выпрямившись, перед бабиней и очень тихо, но отчётливо спросила:

– Разве мама умерла?

Бабиня взглянула на неё удивлённо и ответила также тихо и отчётливо:

– Нет. Твоя мать не умерла и не умрёт. После тринадцати лет молчания она позвонила мне среди ночи и рассказала о том, что у меня есть внучка. Тринадцатилетняя.

Франтишка так обрадовалась, услышав о маме, что даже не ответила, а только побежала в комнату и старательно сложила лежащие на столе листочки. А ведь заклинание подействовало! Она не знала, как это назвать, но именно в этот момент поверила в пророческую силу поэзии. Проще говоря, поверила, что то, что человек напишет в стихотворении, может сбыться. Она спрятала стишок в ящик, готовая встретиться лицом к лицу с бабиней, которая, как бы то ни было, принесла хорошую весть. А бабиня есть бабиня, она сразу же начала командовать.

– Собирайся и не забудь о книгах. Тёплые вещи возьми тоже. С этого дня будешь жить со мной, в Жолибоже. Ты будешь, безусловно, ходить в школу. И не исключено, что вся эта суматоха продлится до зимы.

Франтишку снова охватил страх. До зимы? Так когда же мама вернётся? И где будет вовремя её отсутствия? И как она, Франтишка, может жить с женщиной, о существовании которой ещё десять минут назад ничего не знала? Кстати, что это должна быть за личность, если мама никогда о ней не вспоминала? И почему? Что такого сделала маме её мать либо наоборот – Франтишка всегда старалась быть справедливой, даже если речь заходила о близких – что сделала её мама своей маме, что они вообще не поддерживали отношений. И почему теперь мама прислала её сюда к Франтишке? Все эти мысли роились в голове девочки, когда хаотично и второпях она собирала свои вещи. Бабиня сидела в кресле и ждала. Из её сумочки выпала пачка сигарет.

– Где спички, Франтишка?

– На кухне – буркнула та.

Бабиня недовольно посмотрела и пошла на кухню. Через некоторое время она вернулась с сигаретой и с голубым блюдцем, в которое стряхивала пепел. Франтишке хотелось расплакаться. У неё дома никто никогда не курил. Мама была врачом и не позволяла, чтобы курили в присутствии Франтишки. Даже в кафе они ходили редко, как раз из-за дыма. И, может быть, ещё из-за цен. Франтишка положила в чемодан и большой рюкзак всё, что, как она полагала, пригодится ей в новой жизни, дотянулась до своего голубого блюдца и забрала его у бабини прямо из-под носа. Вытряхнула пепел и старательно вымыла его в большом количестве пены. Потом положила блюдце в большой карман рюкзака и сказала:

– Я готова.

Она чувствовала, что на самом деле совсем не готова. Смотрела на стены, мебель, своё любимое зеркало в зелёной раме и красочный плакат с представления «Турлайгрошик»[8], на котором была с мамой в прошлом году. И на их общую фотографию с моря, которая стояла на письменном столе. Она видела, что бабиня тоже смотрит на эту фотографию. Поэтому не разрешила её забрать. Не собиралась подпускать эту незнакомую женщину к своим мыслям и чувствам. Только благодаря этому ей удалось ещё не расплакаться.

В какой-то момент она увидела, что бабиня заметила картину. Это был «Сгоревший рай». Франтишка изо всех сил зажмурила глаза и начала умолять в мыслях незримые силы, чтобы женщина не обратила внимания на картину и ни о чём не начала спрашивать. Это была любимая картина мамы и Франтишки. Картина пострадала от пожара в квартире, давным-давно, ещё до рождения Франтишки. Когда-то она изображала рай. После этого остались только его останки: великолепная голова льва, но уже без гривы, красивая женщина с золотисто-рыжими и тоже обожжёнными волосами, которая держала льва в объятиях, умные и любопытные обезьяны, скачущие по прекрасным деревьям, напоминавшим апельсиновую рощу, только апельсины были огромные, как кокосы, и светились необыкновенным оранжевым цветом. Обгоревший волк нежился под солнцем рядом с чёрным ягнёнком. Его волнистая шерсть тоже была опалена. Но самыми красивыми на картине были розы. Они росли повсюду. Тёмно-красные, персиковые и золотые. Ярко-розовые и бледно-кремовые. Они смотрелись в ручей, покрывали траву, на которой лежала молодая женщина со львом. Одна из них – маленькая и словно бархатная – касалась нежных ноздрей ягнёнка. Это выглядело так, будто ягнёнок нюхает розу. Картина была вставлена в новую раму и, хотя и была повреждена, всё ещё обладала огромным очарованием. Франтишка её обожала!

Бабиня на какое-то время задержала взгляд на картине, но ничего не сказала. Франтишке не было известно, что бабиня тоже что-то знает об истории «Рая», и что это также и её собственная, совершенно личная история.

Часы пробили второй час ночи, когда под бдительным взглядом бабини она закрыла дверь своей квартиры. Они сели в машину, в которой пахло кожей, бензином, духами и сигаретами. Этот запах не был неприятным. Они молча ехали по пустым улицам города. Мигали оранжевые и зелёные огни, освещённые витрины магазинов выглядели так, будто бы какой-то злой волшебник заколдовал их. Манекены застыли в причудливых позах, на губах были искажённые и неестественные улыбки. Казалось, они насмехаются над миром смертных.

Скажем, Волан-де-Морт, волшебник, который хотел убить Гарри Поттера и властвовать над миром. Пожалуй, он хотел, чтобы зло правило миром. Неужели Мартин и его глупая шайка думают, что они тоже сражаются с каким-то выдуманным Волан-де-Мортом? Волан-де-Морта не существовало. Существовали болезни, грусть и одиночество. И эта незнакомая женщина, которая гнала по городу под сотню.

Они миновали две развязки и несколько кварталов. Когда подъехали к дому, Франтишка была такой уставшей, что заметила только большое дерево на фоне старого здания. Они припарковались, вспугнув спящих на ветках грачей. Поднялись по ступенькам. Дверь в квартиру была зелёная, коридор узкий, зато с большим количеством зеркал. Стоящих и висящих. Рамы зеркал были простые, коричневые и позолоченные, богато декорированные. По мнению Франтишки, это выглядело довольно странно, однако она была слишком уставшей для того, чтобы думать об этом. Затем её окутал приятный аромат кофе и корицы, она почистила зубы в маленькой ванной и улеглась спать на диване в комнате. Ещё она запомнила, что бабиня укрыла её толстым спальником из натуральной шерсти, без пододеяльника.

Утром её разбудил тот же аромат кофе и корицы. Бабиня пила кофе тут же, над головой Франтишки, сидя на высоком табурете возле деревянной стойки. Франтишка видела что-то подобное в фильме. Она сразу сообразила, что происходит. В этом доме не готовят! Нет газовой плиты, духовки и грязных тарелок. Нет стола со скатертью в сине-зелёную клетку и четырёх аккуратных стульев для приличных людей. Это означает: для неё, для мамы, Вероники и пана Марка, который забирал маму в театр и часто пил у них на кухне чай. Здесь были высокие табуретки, вакуумная кофеварка и какие-то кухонные устройства с разноцветными огоньками. Франтишка видела это всё, лёжа в постели, ведь отсутствовали нормальные двери. Она знала, что нечто подобное называется кухонным приложением. Откровенно говоря, она сама чувствовала себя в этом доме приложением, поэтому, не шевелясь, лежала под одеялом.