Вскоре мы перелетели через одну невысокую горную цепь и теперь под нами проносилась относительно равнинная местность. Сколько я не пытался высмотреть другие следы поселений, так и не смог найти ни одного, хотя места где они стояли мной легко опознавались и даже с учетом изменившего ландшафта.
От розысков меня отвлекло прикосновение к руке. Рина с улыбкой, указала в наружу, приглашая на что-то взглянуть с её стороны.
— Katso, aktiivinen tulivuori![9]
Не понял, но судя по выражению ее лица, она хотела показать мне что-то интересное. Улыбнувшись девочке, я слегка подался вперёд и посмотрел в иллюминатор с её стороны. Сначала увидел все те же зеленные горы и холмы, а затем ближе к горизонту, уже скалы и белые ледники Кавказского хребта. А дальше… Это что Эльбрус?! Что с ним произошло?!
Высочайшая вершина Европы, гордость моей родины, объект паломничества десятков тысяч туристов, спортсменов, сноубордистов, лыжников и альпинистов, наш «Седой великан» превратился в изломанный изуродованный обломок. Двуглавой вершины больше не было. Похоже, что сейчас там, самый настоящий вулканический кратер. Не ровный, а весь изломанный, с острыми рваными краями. Даже отсюда были видны огромные обломки, лежащие на его склонах. Над кратером клубилось облако белого пара. Только общие очертания и знание местности, позволили мне определить, что это точно был наш «Ошхамахо» — «Гора счастья» с адыгского. Неужели он все-таки рванул?! Он же вроде давно и надежно спящим считался! Хотя раз в несколько лет колебания земной коры в три бала умудрялся выдавать. Это ж какие тут землетрясения были, когда он извергался?! Неудивительно, что от сёл вблизи гор ничего не осталось! Тут же от Каспия до Черного моря все ходуном должно было ходить! Это ж сколько людей должно было погибнуть?!
— К-капитан, это же Эльбрус? — обратился я Александру, не отрывая взгляда от окна, — Он же неактивный б-был! Когда он п-проснулся?
Вместо капитана, я услышал в наушнике голос лейтенанта.
— Ага, проснулся! — Хохотнул здоровяк, — Разбудили его, тактической боеголовкой! Правда сейчас уже неясно специально, или промахнулись. Говорят, тут тогда ТАКОЕ творилось! Здесь недалеко один разлом есть, если близко подойти…
Что за такой разлом, лейтенант не договорил. Его голос в наушниках как-то резко пропал. Я повернул голову в сторону кабины. Там, накрыв рукой микрофон, что-то выговаривал лейтенанту его командир.
— … же явно местный… близкие… а тебе смешно… — то появлялся, то затухал в наушниках приглушенный голос Александра, — … него может родные тут жили… Думать иногда…
Под конец своей очень эмоциональной речи, капитан, глядя на Игнара, постучал себя костяшками по лбу. Затем он обернулся ко мне и перехватив мой взгляд, видимо понял, что я что-то услышал. Досадливо поморщившись он отвернулся.
Ракетой значит… Все-таки война была? Но по Эльбрусу то зачем?!… Столько смертей… Тут ведь аулы были, и города. Почти везде у меня жили знакомые, друзья или родственники. А у них дети.
Поднявшийся в горле ком не давал нормально дышать.
Неожиданно почувствовал, что маленькая теплая ладонь накрыла мою стиснувшую подлокотники руку. Я открыл глаза. Из-под рыжих кудряшек на меня с тревогой смотрели изумрудно зеленные глаза.
— Oletko kunnossa?[10]
Рина заглядывала прямо в глаза. Судя по тону — беспокоится. Видимо пытается определить причину резкой смены моего настроения. В сердце шевельнулось что-то теплое.
— Всё нормально, принцесса, — Я с благодарностью улыбнулся, — Нормально.
Поняла ли она или нет, не знаю. Но все так же обеспокоенно поглядывая на меня, она откинулась на спинку своего кресла.
Принцесса. Так я когда-то называл свою дочку.
— Приготовиться к посадке, — Раздался голос Игнара в наушниках, — Приземляемся на неподготовленную площадку. На всякий случай держитесь покрепче.
Я проверил ремни и посмотрел на свою спутницу. Она смотрела в окно и выражение ее лица показалось мне немного тревожным. Кажется, что-то шло не по плану. Через стекло было видно, что мы приземлялись на каком-то пустыре. Заброшенное поле, заросшее шиповником и высокой травой. Наконец двигатели самолета остановились. Только сейчас я понял, как давил на слух их постоянный гул. Даже наушники не особо спасают. Тишина казалась просто оглушающей.
— Все на выход, — Приказал капитан.
Выбравшись наружу я потянулся, разминая затекшие мышцы. Подошёл Александр.
— Короче, Рина уже в курсе, теперь объясню тебе. Как я уже сказал, нас попросили посетить одно из местных малых поселений. Там даже не поселение, а скорее хутор. Они с прошлого вечера не выходят на связь. Сейчас, когда мы пролетали над ними, я увидел, что на краю взлетной площадки поселения, лежит столб охранной электрической ограды, поэтому, на всякий случай решил приземлиться в стороне, на старом поле. Возможно из-за падения столба у них проблемы с электроэнергией, а из-за этого и связь не пашет.
— Поселение в полукилометре отсюда, прямо за этой рощей, — Капитан показал рукой в сторону стоявших кучкой чахлых деревьев. — Я возьму запасную радиостанцию и схожу к ним. Рина пойдет со мной. Вы с Игнаром останетесь тут. Присмотрите за трайфэном.
— Игнар, — обратился он уже к лейтенанту, — За Руслана и вертушку отвечаешь головой. Вопросы есть?
— Есть, — Я чуть выступил вперед. — Ей об-бязательно идти? Мало ли что т-там п-произошло. Скоро сте-емнеет, а в-вам еще возвращаться.
— Она сама попросилась, у нее там знакомые, — ответил капитан, — Насчет темноты не беспокойтесь. Я думаю мы успеем раньше. Задерживаться тут я не собираюсь. Связь через Филатова. Еще вопросы?
Я лишь мотнул головой, не особо скрывая свое недовольство. Зачем тащить ребенка туда, где произошло что-то непонятное?
— Никак нет, — повторил за мной лейтенант.
Александр что-то по-фински сказал Рине и пошел в сторону поселения. Рыжая махнула нам рукой поспешила за капитаном, пытаясь не отставать и подстроиться к его походке.
Ну вот не нравилось мне это. Мог бы мелкую с нами оставить, но кто я такой чтобы настаивать? Всё-таки этот вояка ее дядя, и в итоге ему отвечать за неё.
Чтобы занять себя чем-нибудь, некоторое время я бродил вокруг аппарата, пытаясь разглядеть что и как в нем устроено. Даже в кабину залез, с разрешения моего невольного телохранителя или, если быть точнее, конвоира. Оглядывая место пилота, быстро понял, что, не смотря на уверения фантастов, — в будущем управление летательными аппаратами все такое же сложное.
Голос Игнара застал меня сидящим за штурвалом.
— Руслан, вы не голодны? — Пробасил он, заглядывая в кабину, — У меня тут есть пара бутербродов и кофе. Из столовки прихватил перед отлётом. Могу поделиться.
Я выбрался из самолета, и увидел, что лейтенант уже что-то жует, разложив свое угощение прямо на траве, под крылом. Учитывая, что последним приемом пищи для меня был завтрак, приготовленный Риной, есть мне очень даже хотелось.
— С-спасибо, не откажусь! — я подошел, и присел рядом, — Д-давай сразу на «ты». И зови м-меня Русланом, или Русом, как Рина.
— Договорились, Рус, — Легко согласился Игнар и ухмыльнулся, не переставая жевать, — Угощайся.
— Инт-т-тересный у вас самолет. Что у него за д-двигатель? — спросил я, находясь под впечатлением от увиденного и «пощупанного», — К-конструкция очень необычная и м-материал к-корпуса… На п-пластик похоже. В мое время т-таких не д-делали.
— TriFan 1050 — шестиместный самолет с неподвижным крылом, приводимый в действие тремя канальными вентиляторами: два на крыле и один в кормовой части фюзеляжа. Длина одиннадцать метров, и размах крыла двенадцать метров. В качестве двигателя используется гибридная электрическая двигательная установка с одним турбовальным валом, мощностью около тысяча двести лошадиных сил, который приводит в движение три генератора, питающие два пятисот-сильных электродвигателя для каналов крыла и по одному для кормового винта. Скорость полета примерно семьсот километров в час. Экипаж один или два человека, вместимость пассажирской части четыре-пять человек.
