– Если трёшку ещё дашь – не откажусь.

– Забирай, – устало махнул рукой Хэлмираш. – Пусть сбрасывают злость. А то после того, как Вэйджер свою собаку приволок, народ как-то взвинченнее стал.

– Демоны всех будоражат, – флегматично пожал плечами Дармин. – Особенно боевиков.

– Малолетки, – по лицу Хэлмираша как будто мелкая судорога прошла.

– Просто они их в реальном бою никогда не видели, – дёрнул плечом лысый тренер. – Вот и кичатся, любопытно им. А в реальности… драпали бы быстрее собственного визга, соплечьё.

– Не приведи небесный огонь им той реальности, – глухо проговорил страж, опуская голову.

– Хэл, – Дармин глянул на того сощуренными глазами. – Ты сам-то в норме?

Страж шевельнул плечами, не поднимая головы: пусть лысый и казался со стороны простым рубакой, которого интересуют только тренировки и придумывание новых способов издевательства над студентами, Дармин обладал недюжинной проницательностью. Да и знал он Хэлмираша с первых дней появления стража в Академии.

– Ты бы резерв поберёг, – продолжал негромко выговаривать тренер. – Куда столько потратил? Всё-таки по городу снуют придурочные последователи какого-то культа, охотящегося за оракулами. А боец из тебя с таким резервом паршивый.

– Накопители на перемещения истощаются быстро, не рассчитал, пришлось себя тратить. Не волнуйся, я всё контролирую. И даже с таким резервом, – Хэлмираш поднялся, мысленно морщась – от такой растраты резерва действительно могли быть проблемы. Если не с боевой формой, так с подсознательными барьерами, которые ему приходилось держать и упрочнять из-за присутствия собаки, – точно. Особенно после недавнего представления и известия о её потенциальной второй ипостаси. – К тебе, кстати, Рита подойдёт, насчёт перетасовки групп после экзаменов.

– Да не вопрос, – кивнул Дармин. И вдруг оскалился: – Что, Таисия сама ко мне приближаться не рискует? Швабра канцелярская.

Хэлмираш скупо усмехнулся и исчез.

– Бывай, – выговорил тренер в пустоту.

Прикосновение к щеке. Нежное, лёгкое. Такое до боли знакомое. Но только здесь. В реальности Хэлмираш уже и не помнил, каково это, когда тебя касается любимый человек.

– Айн…

Тот самый полузабытый голос. Страж поднял веки, смотря на сидевшую рядом с ним женщину. Зелёные глаза с золотистыми искрами, мягкие каштановые чуть вьющиеся волосы, обрамляющие худое лицо, кожа с легкими следами загара и россыпью еле заметных веснушек… Ласковые тонкие пальцы прошлись по бугристой коже шрамов, Хэлмираш прикрыл глаза, малодушно позволяя себе насладиться этой иллюзией.

– Эри…– собственный голос изменился до неузнаваемости. Деформированные одним из попавших заклинаний связки уже давно были неспособны выдавать подобные звуки.

Страж прекрасно понимал, что сейчас даже не напоминал того молодого парня, за которого она когда-то вышла замуж, и сейчас бы, наверное, испугалась, увидев его новый изуродованный облик.

– Ты устал, – проговорила она, проводя ладонью по взлохмаченным волосам мужчины.

Хэлмираш выдохнул, снова открывая глаза. Он не обращал внимания на помещение, в котором находился. Всё, что занимало его мысли – женщина в белом лёгком сарафане, сидящая рядом с ним на кровати. Льющийся откуда-то солнечный свет заставлял её волосы светиться красным золотом. Страж смотрел на неё во все глаза, против воли вспоминая забывающийся за повседневными заботами образ. Милая, застенчивая, добрая…

– Тебе пора домой. Возвращайся, – зазвучал её мелодичный голос. – Мальчики заждались.

Хэлмираш поднял руку, желая коснуться мягкой щеки, но остановился на полпути, смотря на свои испачканные в чёрной блестящей крови пальцы… Верная. Она ждала его, пока по молодости учился в Академии. И решительно отвергала любые поползновения матери, сетующей, что дочь в одиночестве коротает дни, надеясь непонятно на что. Упрямая. Эрикаринария -Эри не захотела ехать в город, уезжать далеко от родителей. Самому стражу этого было не понять – в его семье никого близкого в живых не осталось после вспыхнувшей в селении чумы, когда он только уехал обучаться в Академию зелёным адептом. Но с женой ссориться не стал, пусть и, как боевому магу, делать в селе ему было нечего. Однако Эри и здесь нашла компромисс, отпустила стража работать в отряде, а сама осталась на хозяйстве. Хэлмираш знал, что его всегда ждут, и стремился каждый месяц возвращаться в родной дом. После рождения Вереса страж честно попытался осесть дома и заниматься сыном. Но он понятия не имел, что делать с маленькими детьми и изнывал от безделья, а потому Эри буквально вытолкала его в очередной поход. И даже после появления второго сына – Игана, она не изменила решения – Хэлмираш не слышал от неё ни единого упрека, жена всегда ждала его домой с неизменной улыбкой и горячим ужином…

Страж перевёл взгляд со своей руки на женщину и на мгновение прикрыл глаза, сдерживая стон резкой боли, рванувшей что-то внутри груди – кожа женщины перед ним стала белой, как полотно, местами залитая красным. Глаза потухли и остекленели, волосы слиплись от крови, белый сарафан превратился в разорванное цветастое платье, на котором красные разводы смешались с грязью… Слабая, беззащитная. Нашествие диких демонов мало кого оставило в живых. Выжженное поле, мёртвые разрушенные строения, залитое человеческой кровью крыльцо родного дома и распластанная на нём изуродованная женщина. Два маленьких растерзанных тела рядом. Вересу только исполнилось пять, он очень хотел, чтобы отец сделал ему лук. И Хэлмираш обещал, что по возвращении из этого похода обязательно смастерит сыну первое оружие. А Иган только начал выговаривать отцовское имя правильно…

Женщина перед стражем стала заваливаться набок, продолжая при этом смотреть на мужчину выцветшими глазами, полными… сожаления. Хэлмираш всем своим существом рванулся за ней, стремясь поймать…

И уставился распахнувшимися глазами в темноту ночи. Руки рефлекторно ещё пытались схватить воздух перед собой.

– Да чтоб ты сгорел вместе со своей псиной! – хрипло выругался страж, рывком приходя в себя, вытирая мокрое от пота лицо и пытаясь унять внутреннюю дрожь.

А он так надеялся, что больше никогда этого не увидит… Его уже давно не мучили сны. Ни плохие, ни хорошие. Мужчина исключил из своей жизни контакты, способные спровоцировать его разум на что-то подобное. И вот Вэйджер притащил в Академию демоническую собаку. Которая ещё и владеет второй ипостасью, пусть глава не считает, что её проявление возможно.

Страж сгорбился на кровати, обхватывая голову руками.

– Вэйджер, ублюдок, чтоб тебя зорги драли!

А ведь довольно долго держался, бесстрастно пронеслось в голове Хэлмираша. Да, есть какие-то улучшения в его сумасшедшем сознании, раз этот сон настиг только сейчас, когда собака уже несколько недель маячила перед глазами, а не сразу, как только увидел. И даже не прибил её на месте. Но дела это не меняло.

Мужчина поднялся, покачнувшись, пришлось на несколько секунд опереться на стену. Оделся, подхватил со стойки ножны с двумя ножами и решительно перенёсся на полигон. Ночная темнота окутывала Академию, на тренировочной площадке ни зги не было видно, но этого стражу и не требовалось. Он вынул ножи, отбросил ножны, встал в стойку. Холодный ночной ветер зашевелил влажные от пота волосы, набрасывая их на глаза.

Выпад, уход от предполагаемого удара, контратака. Разворот, отход с основной линии огня, обманный манёвр и снова удар. Оба ножа вспыхнули пламенем одновременно, освещая местность. Страж яростно сражался сам с собой, стремясь выгнать из головы зоргов сон. За прошедшие годы он почти заставил себя забыть, как выглядела Эри. Её руки, её глаза, её губы. И вот такой чёткий образ. Всё из-за демонического отродья! Огонь небесный, за что это ему снова… Хэлмираш не хотел вспоминать, он заставил себя забыть, запретил себе даже думать о прошлом, иначе не смог бы выжить, окончательно потерявшись в своём помешательстве. Потому как только страж знал, что в то далёкое время уже пересёк точку невозврата, начиная наслаждаться своим болезненным безумием. И лишь Дориарх верил, что ещё не всё потеряно: принудительно вытащил его из ада, помог вернуться в относительно вменяемое состояние, магически притупив остроту воспоминаний. Но видеть демонов было выше сил стража. Слишком многих он убил в своё время, слишком долго позволял себе кидаться на любого, кто имел тёмный цвет кожи. Это настолько глубоко въелось в его сущность, что даже сейчас, спустя столько лет спокойной работы в Академии, первым, что он хотел сделать при виде демона – это перерезать ему глотку. И полить его кровью крыльцо забытого дома.