– Спасибо, – сказала она уже в дверях и, не оборачиваясь, быстро пошла по улице направо.

Он постоял, глядя, как исчезает в сумерках ее фигурка, взял велосипед и поехал налево.

Понедельник, 10 октября

В понедельник она смогла уйти из дому пораньше. В такую погоду приятно пройтись пешком. Школа, в которой она училась по вечерам, находилась на улице Кунгстенсгатан, между Биргер-Ярлсгатан и Карлавеген. Все эти улицы входили в район Эстермальм, где она жила, – один из самых красивых и дорогих в Стокгольме. Когда-то фру Леви приглашала ее гулять и водила в Гамла стан, на Шепсхольмен и в другие места. Но фру Леви погибла, а одна она боялась покидать свой район, гуляла только по знакомым улицам. Но и здесь хватало всего интересного, можно было бесконечно разглядывать рельефы на домах, фигурные дверные ручки и колотушки в виде птиц, рыб и лягушек.

Она остановилась перед церковью Оскара. Ей нравилось это здание с узкой колокольней, украшенной высоким шпилем, похожее на замок волшебника. Здесь собирались по праздникам жители округи. Иногда она заходила внутрь в будний день, просто чтоб посидеть несколько минут в тишине. Она забывалась, разглядывая яркие витражи. Месяц назад в церкви установили новый орган, и она была с семьей на первом концерте.

Часы на колокольне начали бить пять. Последние лучи солнца освещали бульвар. Было приятно идти по золотому коридору, среди светящихся осенних лип по усыпанной листвой дорожке. Хотя осень в этом году была теплой, но уже задули северные ветра. Сорванные ими листья коричневели и скручивались на еще зеленой траве. Жаль, если они осыплются раньше, чем пожелтеет вся аллея. Осень здесь так красива!

Дойдя до площади, обошла пустую чашу фонтана. Днем здесь сидели няни и мамочки с колясками. Она тоже иногда сидела. Сейчас скамейки были пусты, жидкие октябрьские сумерки быстро густели. Девушка свернула на другой бульвар. Тихо шуршали палые листья. Ветер принес крылышко липы с тремя орешками. Она поймала его, остановилась, осторожно подкинула вверх. Крылышко закружилось, опускаясь, как маленький парашютик. Еще лет пять назад, в прошлой жизни, она грызла маленькие липовые орешки с твердыми ядрышками. Да, действительно, в прошлой жизни. А до этого была еще одна, предыдущая, о которой она почти забыла, а вот недавно напомнили.

Еще не было половины шестого, когда она дошла до парка Хумлегорден. В школу идти рано, гулять уже темно. Неприятно, когда так быстро темнеет. Удачно, что она ушла сегодня пораньше, а то бы и солнышка не застала. Конечно, это богатый район и улицы хорошо освещены, но в светлое время всегда веселей. Она вошла в парк со стороны детской площадки. Белым боком отсвечивала в сумерках новая скульптура, – не то горка, не то большая игрушка со странным названием Туфсен. Хорошо, что нет дождя и скамейка под фонарем сухая!

Вчера, в воскресенье, они с Ингой ходили в кино на дневной сеанс. Смотрели старый фильм «Свингуй, магистр!», веселую комедию про шведскую школу. Она видела этот фильм уже третий раз. Главную героиню звали, как ни странно, Инга. Играла ее известная певица Алис Бабс. Когда снимался фильм, Алис было только 16 лет, как и ее героине. А теперь она снимается во многих мюзиклах и часто поет по радио.

С Ингой они жили в одном квартале, окна их комнат выходили в один двор. Инга была немкой, она приехала полтора года назад. В Германии после войны не было работы. Инга жила в семье доктора и очень быстро выучила шведский, занимаясь с детьми. Ей было уже двадцать два года, и по вечерам она часто бегала на танцы со своими немецкими подружками. А по выходным они вдвоем ходили в кино. В дешевые кинотеатры, потому что Инга каждый месяц посылала деньги домой, в Германию. Ее отец погиб на фронте, а мама с братом и сестренкой выживали, как могли.

До Инги у нее не было подружек в Стокгольме. Три года назад, когда она приехала из провинции, у нее не было времени даже осмотреться. Потом, спасибо бабушке, она начала учиться по вечерам в народной школе. Там, чуть не с первого дня, ее пытались опекать одноклассницы, сестры Сван – Карин и Эмма. Они работали на обувной фабрике и жили на южной стороне города. Сестры приносили ей журналы и брошюры рабочего движения. Один раз даже зазвали на встречу с Альвой Мюрдаль, идеологом женского равноправия. Но ей совсем не хотелось ни с кем бороться. Хотелось поскорей получить аттестат и пойти учиться дальше. К тому же сестер было двое, вполне достаточно, чтобы ходить в кино, кафе или на танцы. Для этого им не нужна была подружка «со стороны».

С Ингой было приятно. Она не поучала, хоть и была старше, и много пережила. Наоборот, спрашивала, как и что здесь в Швеции, что нужно и чего не следует делать, чтоб не попасть впросак. Еще Инга сильно помогла ей подтянуть немецкий. Языки ей давались плохо, она путала близкие по звучанию слова в немецком и шведском.

Инга казалась ей похожей на других девушек, переживших войну, которых она встречала раньше. Это было странно, те девушки были из стран, захваченных Германией. Отец Инги участвовал в этом захвате. Он был один из тех, кто убивал. Но и его тоже убили. Инга тоже пострадала от войны. Не так, как те, но всё же…

Когда она подходила к школе, в арке, под переходом из здания театра к учебному корпусу, какой-то парень, показавшийся ей знакомым, ставил велосипед.

Понедельник, 17 октября

Снова он увидел ее в понедельник, почти через две недели, возле лестницы, по которой поднимался. Она стояла с группой одноклассников, ожидая, когда пустят в кабинет. С группой, но не в группе. Она опять выглядела потерянной и маленькой среди рабочих парней и фабричных девушек. Она явно не принадлежала к этому кругу, и одежда на ней, хотя и не новая, доставшаяся, видно, от старшей сестры, была вызывающе лучше, чем у остальных. Талоны на материю отменили совсем недавно, и купить хорошую одежду можно было только за большие деньги. Он сам давно подумывал о покупке пальто, но самое дешевое стоило три-четыре его зарплаты.

«Потеряшка», – подумал он опять.

Она не смотрела в его сторону, и он не стал останавливаться, а пошел сразу на свой этаж. Но девочка эта не выходила у него из головы.

В реальном отделении, в отличие от музыкального, учились люди, которые по разным причинам не смогли в свое время окончить школу. Взрослые люди, такие как он, от 20 и старше. Которые днем работали, а вечером учились, чтобы найти работу получше или пойти учиться дальше. Зачем такой девочке учиться в вечерней школе? Её место в хорошей гимназии. По каким причинам не смогла она учиться днем, в своем кругу, со своими подружками? Бегать по вечерам на каток и в кино, а не засыпать от усталости в пустом классе?

Первый урок сегодня был групповой – история музыки. Он пришел в школу только в августе, но довольно быстро вспомнил все, чему его учил отец, хотя специально они не занимались ни историей, ни теорией музыки. Здесь обучение начиналось с нуля. Не то, чтобы ему было скучно, но хотелось более интенсивных и напряженных занятий. И не только в теории. В инструментальных классах тоже начинали с примитивных упражнений. На фортепьяно его взяли сразу во второй класс, но ничего серьезного играть не давали. Может быть, если бы у него был свой инструмент или возможность где-то заниматься ежедневно…

Но для этого надо иметь жилье, а не угол в чужом доме. Инструмента, на котором он мечтал играть, не было в школьном списке. Пока что он занимался на кларнете, который в школе давали на прокат. Для кларнета не требовалось много места, на нем можно было играть в доме, во дворе, на улице. В первый же месяц на большом пальце правой руки образовалась мозоль, которая долго болела, пока не превратилась в крепкую шишку.

После занятий он почти бегом спустился вниз, надеясь увидеть опять маленькую Потеряшку, но никого уже не застал. Он вскочил на велосипед и поехал направо, на улицу Биргер-Ярлсгатан – в прошлый раз она пошла в ту сторону, наверное, на трамвай. Но на остановке ее не было, два трамвая – один за другим – прошли мимо. Он опоздал, а, может быть, она и не садилась в трамвай, а просто жила где-то в этой стороне.