— А что насчет возможной отправки крестьян сухопутным путем, ваше императорское высочество? — Подал голос мужчина с бакенбардами на лице и в небольших круглых «грибоедовских» очках.

— Булдаков Михаил Матвеевич, первый директор и один из крупнейших акционеров РАК, — быстро наклонившись ко мне скороговоркой прошептал на ухо Муравьев.

— Сухопутным путем не пошлю людей, — я отрицательно мотнул головой. — Это и стоить будет куда дороже, и смертность будет превышать все разумные границы. Сколько дойдет своим ходом до великого океана? Каждый третий? А из женщин и детей вообще никто. Вот протянем чугунку до Охотска, так и начнем те края заселять усиленно.

Мои эксперименты с железнодорожным транспортом для общественности уже давно не были тайной. Более того в Царском Селе полным ходом шло сооружение «игрушечной» пятикилометровой дороги, долженствующей стать своеобразным демонстратором технологий. Тут мы впервые использовали нормальной формы рельс — железный правда еще пока — а также локомотив второго поколения уже не столь похожий на переделанную карету. Ну и вагоны прогулочные, куда без них.

Предполагалось, что тут мы отработаем укладку рельсов, шпал, их крепление, использование стрелок и всего такого, без чего нормальная железная дорога функционировать не может, а уж потом, через пару-тройку лет — Демидов клялся и божился начать массовую прокатку стального рельса к восемнадцатому году, и тут можно было в целом ему доверять, ведь заводчик работал в том числе и на свою выгоду, — набравшись опыта, можно было приступать к постройке настоящей железки.

— Ну это, видимо, не в ближайшие годы случится, — сдерживая улыбку, чтобы не оскорбить великого князя недоверием по отношению к его начинаниям, проговорил Булдаков. — То есть с переселением вы пока помочь не можете, жаль…

— Почему же не могу, — я пожал плечами. — Варианты разные есть, просчитывать нужно. Можно, например солдат православного вероисповедания, которым до увольнения из армии год остался, привлечь. Предложить добровольцам переселяться в Калифорнию, ну а год службы как раз за время путешествия истечет. Тертые жизнью мужики, умеющие ловко управляться с оружием, глядишь, лишними то на берегу Великого океана-то и не будут. Ну а женщин для них уже и среди местных племен найти можно… Однако все упирается в логистику…

— Логистику? — Переспросил кто-то.

— Да, доставку собственно переселенцев и грузов на другую сторону земного шара, — объяснил я, мысленно чертыхаясь. Вроде живу тут уже почти двадцать лет, а полностью вытравить из себя лексику из двадцать первого века все равно не получается. То и дело что-то проскакивает. — В общем, многое можно придумать. Вы не думали попробовать переправлять людей через мезоамериканский перешеек посуху? Там всего лишь верст… Пара сотен, наверное, в зависимости от места, может быть как больше, так и меньше. Разбить маршрут на этапы? Одними судами перевозить переселенцев куда-нибудь к Панаме, а другими уже на той стороне забирать их и отвозить в Калифорнию или на Аляску. Плавание вокруг целого континента если не половину пути сэкономит, то процентов сорок — точно.

— Интересное предложение, — задумчиво пробормотал Румянцев. Что значит инерция мышления, идея-то, по сути, лежала на поверхности, но местные привыкли, что плавать можно только вокруг, вот никто ничего поменять и не думал. — Однако в Америках сейчас не спокойно, тамошние народы активно бунтуют против своего короля, пользуясь тем, что испанцам сейчас не до далеких колоний.

— Хорошо… — Вырвалось у меня непроизвольно.

— Что хорошо, ваше высочество?

— Хорошо, — аккуратно подбирая слова, поскольку за одобрение бунта против законного государя, публичное причем, меня потом Александр по голове совсем не погладил бы. Не принято тут такое. — Хорошо, что власть сейчас там слаба. Можно попробовать завезти туда оружие, например, которое мы с вооружения армии снимаем, подружится таким образом с местными губернаторами или кто там у испанцев.

— Генерал-капитанство, если мы про центральную Америку говорим.

— Ну пусть будет генерал-капитан, разница, в общем-то небольшая.

— А для чего меня ты позвал на это собрание, сын мой? — Зычным голосом, которым митрополит многие годы читал молитвы и проповеди с амвона, обратился ко мне Амвросий.

— Хотел спросить вас, ваше преосвященство, как у нашей русской православной церкви обстоят дела с миссионерской деятельностью. Паписты вон всю Южную Америку окрестили, нет ли желания у наших иерархов поработать в обозначенном направлении в Русской Америке. Дел, там, как мне кажется, не початый край. Что скажете, Николай Павлович, как в церковь свои обязанности, возложенные на нее богом и людьми, выполняет в далеких от столиц местах?

Вопрос был, откровенно говоря, провокационный, тем более что и митрополит Амвросий по идее за миссионерскую деятельность не отвечал, хоть и имел в церкви серьёзный авторитет. На это у нас существовал Священный Синод во главе Александром Николаевичем Голицыным. Я даже пару раз пытался как-то наладить с ним связи, но получилось совсем плохо. Голицын оказался наглухо отбитым аппаратчиком, который готов был порвать любого, кто попробует вмешаться в его дела. При этом он был согласен выполнять любой приказ сверху, каким бы идиотским он не был. Настоящий пес самодержавия в худшем его проявлении.

Ссориться с церковниками естественно не хотел никто, поэтому Румянцев ответил максимально обтекаемо.

— Ну насколько я знаю, — бывший канцлер империи бросил быстрый взгляд на митрополита, которого мой вопрос откровенно застал врасплох. — Во всех хоть сколько-нибудь значимых поселениях на той стороне Тихого океана стоят церкви, и проводятся все необходимые обряды.

— Не про то говорю, — я отмахнулся от дипломатичного Румянцева. — Не про окормление уже существующей паствы, а про подвижничество, миссионерство. Про расширение границ православной империи. Ни у кого же надеюсь не возникает сомнений начет того, что судьба России и судьба православия в целом связаны напрямую. Не на греков же, в самом деле, надеяться, магометанам уже давно продавшихся.

— Следи за языком, сын мой, — одернул меня митрополит, погрозив пальцем, но судя по его выражению лица, с такой характеристикой «товарищей по цеху», он был в целом согласен. — Православная церковь всегда стояла в первых рядах, так было, есть и будет.

— А мне нужно чтобы церковь шла вперед, а не стояла! — Неповоротливость и инертность бюрократического аппарата России — а церковь в нынешнем положении была не более чем одним из министерств — меня порой просто приводила в изумление. Если в Причерноморских переселенческих районах попы быстро сориентировались — ну а чего, места богатые, климат хороший, опасности никакой — то, например, на Кавказе миссионерскую деятельность по крещению горцев, живущих под рукой белого царя, никто особо не торопился начинать. Тяжко, в общем, у нас с подвижниками.

— Не то место, и не то время ты выбрал для обсуждения этих вопросов, сын мой, — примирительно поднял руки митрополит. — Приглашаю тебя на следующее заседание Синода, где ты сможешь все свои затруднения высказать тем, кто непосредственно может помочь.

На этом заседание совета председателей РАК как-то само собой завяло, ну а я пометил себе в блокноте необходимость разобраться с нашими делами на Дальнем Востоке и в Русской Америке. Время как раз было самое что ни на есть подходящее — серьезные игроки еще полноценно не пришли на Тихий Океан, и можно было там укрепится, затратив относительно небольшие средства. Впрочем, подобное было справедливо говорить про целый ряд областей, где бы только на все время взять…

— Сим открываю новое учебное заведение Российской империи! Да будет оно процветать к вящей славе отчества! — Торжественно объявил Александр и порезал поднесенными на бархатной подушечке ножницами шелковую ленту. Толпа собравшаяся возле Аничкового Моста разразилась бурными — как сказали бы в одной стране, которая, я на это во всяком случае надеялся, никогда в этой истории не появится на политической карте мира, — аплодисментами, переходящими в овацию. Все же местные в этом плане наивны как дети, неизбалованные хорошо поставленным шоу. Немного музыки, немного флагов, цветов, ленточек, присутствие самого императора и, собственно, все — хороший праздник готов. И даже достаточно прохладная как для октября погода — со стороны залива дул отвратительный сырой и холодный ветер, быстро промораживающий буквально до костей — не мог испортить собравшимся настроения.