Вечером 15 июня передовые полки основной части французской армии подошли к Неману в районе Ковно и сразу начали готовиться к переправе на восточную сторону.
Для Лейб-гвардейского егерского полка война началась раньше, чем для любой другой части в русской армии. Его выдвинули на берег Немана еще в самом начале июня в первую очередь с целью наблюдения за противником — никак иначе солдат на том берегу уже никто не называл — ну и чтобы переправа не стала для командования неожиданностью. Егеря горели желанием сразу расставить точки над «i» и показать противнику что кампания в России станет для французов тяжелой и кровавой, и, конечно же, заранее подготовили несколько сюрпризов.
Первое же боестолкновение — как потом оказалось с такими же коллегами-егерями — произошло в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое июня. Тихо скользящие по поверхности воды лодки, заполненные французскими солдатами, скрывающиеся в ночной темноте егеря заметили только тогда, когда французы уже причалили к русскому берегу и начали высадку. На вид их было человек сто, примерно столько же, сколько в этом месте было егерей — одна рота. Бой в итоге получился скоротечным и кровавым: находящиеся на песчаной отмели французы были для засевших в кустах егерей подобны мишеням в тире, коих они и принялись расстреливать без какого-либо пиетета. Французы, понимая, что так их всех перестреляют, попытались атаковать чтобы сойтись в рукопашную, однако в темноте сделать это было не так уж просто и непосредственно до егерей добралось всего два десятка вражеских бойцов. Еще человек сорок сумело столкнуть лодки обратно в воду и, провожаемые дружными залпами в спину, отплыть обратно в французскому — ну или польскому, если говорить точнее — берегу.
— Хорошо идут, — покачал головой Авдеев глядя в подзорную трубу на стройные колонны армии вторжения, которые в полном порядке переправлялись по нескольким понтонным мостам через Неман, возведенным буквально за полдня французскими саперами. — Уланы, вестфальцы, судя по всему.
— Нам без разницы кого хоронить, — хохотнул молодой поручик, и переспросил, — ну что, пускаем?
— Да, пожалуй, — Авдеев глянул на уже высоко поднявшееся в небе солнце, прикинул что-то и кивнул. — Запускайте.
Шестеро егерей с большой осторожностью подняли здоровенный, тяжелый даже на вид кусок древесного ствола с комлем, и потихоньку, мелкими шажками вошли в воду. Берег в этом месте густо зарос камышом и рогозом, поэтому бойцам пришлось продвигаться вперед очень аккуратно, чтобы не поскользнуться и не уронить ценный груз раньше времени.
Оказавшись на «чистой воде» егеря медленно опустили бревно диаметром в добрых пятьдесят сантиметров в воду, после чего один из них, бросив на последок вопросительный взгляд на полковника — тот молча кивнул — сковырнул неприметную сургучную заплатку в верхней части бревна и медленно крутанул оказавшися под ней «барашек» на сто восемьдесят градусов по часовой стрелке. Внутри что-то отчетливо хрустнуло.
— Все, выталкивайте ее на стремнину и уходим отсюда, пока нас не заметили, — прокомментировал действия подчиненных полковник. Находиться рядом с взведенной миной было отчетливо некомфортно, тем более что детонатор в ней был откровенно экспериментальным.
Как объяснил ему великий князь, передавая ящик с хитрыми изделиями, в основе его действия лежала азотная кислота, ампулу с которой и раздавливал поворот винта, после чего у человека было около шести-семи минул чтобы убраться подальше от адской машинки. В данном случае все должно было сделать течение реки, унося замаскированную под бревно мину, начиненную двумя пудами пороха по течению на северо-запад, туда, где по наплавных мостах через реку перебирались французы.
Как и пущенные до этого коряги — нужно же было поэкспериментировать с течением — оттолкнутая шестами мина неторопливо выплыла ближе к середине реки, и подхваченная течением отправилась в сторону Балтийского моря.
Егеря одновременно с этим выбрались на берег и, чавкая набранной в сапоги водой, порысили к находящемуся саженях в ста от берега лесу.
— Стоп! — Приказал полковник, когда они добрались до первых деревьев, — три минуты на то, чтобы привести себя в порядок.
Бойцы тут же повалилась на землю и принялись стаскивать с ног обувь, а сам полковник вновь достал подзорную трубу и направил ее в сторону французов. Вот коряга, чьи торчащие вверх обрубки корней были хорошо видно издалека, показалась из-за зарослей камыша и уверенно поплыла с сторону французского моста. Полковник обеспокоенно бросил взгляд на часы — прошло три минуты, будет очень обидно если рванет раньше времени.
Но нет коряга толкаемая течением бодро преодолела несколько сотен метров и со стуком — с такого расстояния слышно естественно не было, звук дорисовало воображение — встретилась с основой моста. На подплывшую деревяху идущие по насилу войска никакого внимания не обратили: мало ли по реке мусора плавает, ничего в этом необычного не было.
— Ну давай… — Прошептал полковник, «подгоняя» детонатор. Особого доверия хитрая конструкция не вызывала, хотя оба взрывателя, действие которых испробовали до того, показали стопроцентный результат. С разбросом, правда по времени в добрых полторы минуты. — Давай…
Бабах! — Отозвалась на тихие мольбы полковника замаскированная мина, и из реки возле ближайшего к егерям понтонного моста поднялся в воздух здоровенный фонтан воды вперемешку с щепками и разлетающимися в разные стороны вестфальцами. Несколько человек, оказавшихся ближе всего к взрыву разорвало буквально в клочья, еще два десятка взрывной волной сбросило в воду. Расцепившийся на две половины в месте взрыва мост, медленно увлекаемый течением, начал разворачиваться вдоль реки, покачиваясь на волнах и сбрасывая в воду тех, кому не повезло в этот момент на нем находиться.
Одновременно с подрывом моста — одного только, правда из трех, — войска, пока еще немногочисленные на этой стороне атаковали части Волынского пехотного полка, который шел в авангарде 2-ого пехотного корпуса Багговута. Волынцы под командованием полковника Курносова сбив жидкий французский заслон вышли на берег и сходу развернулись в линию, принявшись обстреливать опешивших от такой наглости и еще не пришедших в себя от подрыва моста вестфальцев. При этом темп стрельбы вооруженных переделанными под капсюль ружьями русских стал для противника настоящим сюрпризом. Когда на твой один выстрел противник успевает ответить двумя, воевать становится куда менее весело. Неприятным сюрпризом стало то, что уланы, которые успели переправится на эту сторону, представляя из себя отличную мишень, в свою очередь не имели возможности нормально разогнаться по песчаному берегу, усеянному корягами и прочим деревянным мусором. Попытка их отчаянной атаки чуть ли не шагом закончилась печально, после чего легкая кавалерия, потеряв несколько сотен человек, прыснула в стороны. Дальше отдуваться пришлось пехоте.
Впрочем, понятно, что долго такой пир духа продолжаться не мог. Буквально с десяток минут понадобилось французам чтобы развернуть на том берегу Немана артиллерию и несколькими залпами убедить волынцев отступить.
В суете боя французы совершенно не обратили внимание на необычно точную стрельбы русских от которой страдали почему-то в первую очередь именно офицеры, барабанщики и знаменосцы. Так, какое-то знамя — с расстояние в километр Авдеев так и не смог разглядеть какое — падало на землю как минимум три раза. Ничем иным кроме как меткой стрельбой подкравшихся заранее егерей с крепостными штуцерами объяснить было невозможно. Новый порох не давал характерного дымного облака и не выдавал место положения стрелка, что открывало достаточно широкие возможности для устройства всяческих каверз.
— Понравилось зрелище? — Авдеев повернулся к застывшим с открытыми ртами бойцам. Те с трудом оторвавшись от приятной глазу картины дружно кивнули. — Ну вот добре, глядишь, не последний раз такое устраиваем. Вперед!
«Штаб» полка расположился на заброшенном хуторе в пятидесяти верстах на северо-востоке от Ковно. Авдеев, которому с разрешения великого князя позволили вольно резвиться на коммуникациях французов, посчитал, что в такую глухомань противник вряд ли полезет, а если какие особо отчаянные фуржиры и доберутся, то с ними уж как-нибудь егеря сумеют разобраться, не привлекая к себе особого внимания.
