Разин совсем не замечал, что во время войны у Алёны родилась ещё дочка, как будто её и не было».

Но он не замечал дочку не потому, что плохой человек, а потому, что как раз тогда его гипотетического брата Ивана казнили. У Чапыгина Ирина родила Разину сына Васеньку, который лишь после казни отца узнает, чей он сын; Ирина похитила голову любимого (господи, чего только не приходится читать: гепарды, негры, теперь ещё вот это!), и сын беседует с головой:

«— Прости, родитель, что, не знаючи, лаял тебя!

— Так, так, робятко.

— От сей день буду я думать о воле вольной и другим сказывать её...»

В фольклоре о детях атамана нет ничего такого, что совпадало бы с фактами. Часто упоминается «сынок» Разина, но имеется в виду его эмиссар, разведчик, помощник, порученец; задокументирован факт, что одного из таких парней в Астрахани арестовали, подвергли пыткам и казнили. Вот один из наиболее красивых вариантов самой распространённой песни о «сынке» (записано в конце XIX века):

(«Видно, отец его вдет выручать», — замечает сказительница).

Законных детей у Разина, похоже, всё-таки не было, иначе хоть какое-нибудь упоминание о них всплыло бы в документах. Незаконные — может, и были, может, он знал о ком-то из них, может, не знал. А поскольку гипотетической матерью гипотетического ребёнка мог быть кто угодно, то и потомком Разина может оказаться кто угодно. Да хоть мы с вами!

Итак, Боярская дума предложение Разина захватить Азов, Крым, Персию или что-нибудь ещё, не желая ввязываться в войны, отклонила. (Разин ещё не знал об этом, но, похоже, догадывался). Приказ Казанского дворца строго выговорил астраханскому начальству. Костомаров:

«В грамоте от имени царя в Астрахани было замечено, что воеводы не поняли смысла милостивой грамоты, посланной для вручения козакам. Там было сказано, чтоб отпустить козаков с моря на Дон, а не из Астрахани Волгою. “Вы пропустили воровских Козаков мимо города Астрахани и поставили их на Болдинском Устье выше города (писано было теперь в Астрахань); вы их не расспрашивали, не привели к вере, не взяли товаров, принадлежащих шаху и купцу, которые они ограбили на бусе, не учинили разделки с шаховым купцом. Не следовало так отпускать воровских Козаков из Астрахани; и если они ещё не пропущены, то вы должны призвать Стеньку Разина с товарищами в приказную избу, выговорить им вины их против великого государя и привести их к вере в церкви по чиновной книге, чтоб вперёд им не воровать, а потом раздать их всех по московским стрелецким приказам и велеть беречь, а воли им не давать, но выдавать на содержание, чтоб они были сыты, и до указу великого государя не пускать их ни вверх, ни вниз; все струги их взять на государев деловой двор, всех пленников и награбленные на бусах товары отдать шахову купцу, а если они не захотят воротить их добровольно, то отнять и неволею”.

Из этого видно, что правительство давало милостивую грамоту для возвращения на Дон только в том случае, когда козаков нельзя будет поймать в руки, а в противном случае оно хотя и даровало им жизнь и избавляло от казни, но пресекало им средства к возобновлению своего удальства... Воеводы, получив такое замечание, отговаривались старыми примерами, что подобная козацкая шайка, под начальством Ивашки Кондырева, состоявшая из двухсот человек, также была некогда пропущена и поставлена на Болдинском Устье; что их не отдавали за приставы (под стражу) и не приводили к вере; что теперь воеводы требовали несколько раз от Стеньки возвращения пленников и отдачи награбленного на бусах, но не смели отнять у них насильно, потому что тогда к ним пристали бы многие люди и произошло бы кровопролитие. Воеводы оправдывались ещё тем, что так поступили с совета митрополита Иосифа».

Интересно, конечно, чем же руководствовался митрополит Иосиф. Может быть, Разин и вправду прислал ему ребёнка и тысячу рублей? Нет, поверить в это невозможно: такая история не могла бы не выплыть на свет... Однако прислать-то митрополиту кое-что прислали: «ясырь» и «рухледь» оставили на учуге...

Было пока неясно, что собирается делать Разин. Жить в Черкасске он не собирался и войско распускать тоже. К чему-то готовился, хотел спокойно и с пользой перезимовать зиму, набрать людей, узнать обстановку в городках Дона. В документах того времени упоминается, что его столицей стал Кагальницкий городок (Кагальник). Но до сих пор науке неизвестно достоверное местонахождение этого городка; изыскатели сходятся на том, что был он где-то вблизи Раздорской и Константиновской станиц. Острова на речке Кагальник обыскивали экспедиция за экспедицией — ничего не нашли, но всё же высказывается предположение, что искомый остров — Жилой или Прорва. Вообще-то село Кагальник существует в Ростовской области (не на острове), но основано оно лишь в XVIII веке, хотя его обитатели, конечно, с удовольствием присваивают себе атаманскую славу.

Где бы ни находился таинственный Кагальник, а, как доносили в Москву лазутчики, обосновались на нём разинцы всерьёз: выкопали землянки с трубами и отдушинами наверху, обнесли земляной городок высоким валом в один земляной и два бревенчатых ряда (брёвна скрепляли железными скобами), прорубили в стенах бойницы, поставили около двадцати пушек, которые, видимо, не сдали ни в Астрахани, ни в Царицыне. Оружейники ковали оружие — впрочем, по качеству оно не могло сравниться ни с трофейным, ни с тем, что поставляли большие города; пушек делать и вовсе не могли. Есть даже не лишённое резона мнение, что разинцы в конечном счёте проиграли из-за отсутствия оружейной промышленности — как южане в американской гражданской войне.