Правобережной Украиной называлась в 1660—1793 годах обширная территория к западу от Днепра. Левобережная Украина в 1667 году желала быть в подданстве русского царя, а в Правобережной казацкая старшина тяготела к соглашению с Речью Посполитой. В 1667 году Пётр Дорошенко занимал антимосковскую позицию (и пользовался поддержкой турецкого султана), ему противостояли гетман Левобережной Украины и запорожский кошевой (то же, что и войсковой) атаман Иван Серко. К несчастью для Разина, гетманы были больше озабочены своими внутренними сварами — и всё же он ждал от них слова... Покамест не дождался. Но отдельными хорошо вооружёнными группами запорожцы и прочие «черкасы» в тот период прибывали к Разину постоянно — об этом упоминали все воеводские осведомители.
Яицкий городок был столицей «воровских» казаков девять месяцев. Когда море покрылось льдом, сотник Иван Логинов, посланный за Разиным, оказался отрезан от Яика. Сухим путём взять крепость тоже не получалось. Однако воеводы знали, что Яицкий городок скоро останется без хлеба: запас зерна был рассчитан только на местных жителей и стрельцов. Ещё полгода — и должен наступить голод. Разин посылал разведчиков к казакам Верхнего Яицкого городка (Уральск) — им там ничего не дали и избили. (Почему так отнеслись к разинцам яицкие казаки, вроде бы «родня», тогда как жители города Воронежа, к примеру, всё время — когда пути позволяли — кормили разинцев, сказать трудно: может, им и так жилось хорошо, может, верхнеяицкая старшина была очень промосковской). В Камышине разведчик Разина был схвачен стрельцами и отправлен в Москву. Зато донские казаки не подводили.
Воеводы слали шпионов, те брали «языков», «языки» докладывали (из сводки 1670 года): «В Яицком городке со Стенькою Разиным воровских казаков 1600 человек, а дума де у них зимовать до весны в Яицком городке, а на весну де дума у них будет иная. А с калмыцкими де людьми Мергеня тайши у тех воровских казаков торги безпрестанные... И на Дону де в войске и во всех низовых и верховых горотках воровские казаки збираютца многим собраньем и хотят идти з Дону на Волгу к Царицину; а на атамана де на Корнила Яковлева и на иных старшин хвалятца воровские казаки, хотят побить». За что побить — он и так ничем «воровским» казакам в тот период не мешал? Но время покажет, что сие намерение «воровских» было очень даже дальновидным. С. П. Злобин: «Атаманы решились идти в шаховы земли “за зипуном”, разжиться добычей и грянуть толпою на Дон, разгонять домовитую старшину». В действительности — если судить по развитию событий — плана «разгонять старшину» (не «домовитую», конечно, домовитость тут ни при чём, а промосковскую) не было, во всяком случае у Разина.
В январе 1668 года гетман Левобережной Украины Брюховецкий, ранее бывший сторонником Москвы, поднял мятеж. Города соглашались передать московскому воеводе деньги, собранные в качестве местных налогов и сборов. Но, когда Москва прислала собственных сборщиков налогов и начала перепись населения, народ восстал. Брюховецкий сперва сам согласился на то, чтобы из Москвы прислали сборщиков. Теперь он свалил вину на Москву и решил порвать с царём: в противном случае Левобережная могла его скинуть и призвать Дорошенко править всей Украиной. 8 февраля казаки Брюховецкого взяли верх над московским гарнизоном; гетман разослал приказы казацким атаманам левобережных городов бить «москалей». И наконец 14 февраля он направил письмо Донскому войску и «всем князьям Дона» (оно не сохранилось, увы, — есть лишь упоминания о нём) с призывом поддержать себя и «пана Стеньку» и подниматься против Москвы. Но масштабных совместных действий и тут не вышло: Яицкий городок был уж очень далеко от Украины, зимний путь труден, ограничивались перепиской; периодически то отдельные «черкасы» прибывали к Разину, то донцы — к Брюховецкому и Серко. В самой Украине Брюховецкий и Дорошенко так ненавидели друг друга, что не сумели объединиться против царя; турецкий султан сделал было попытку их помирить, да ничего не вышло. А ведь сил у них было в десятки раз больше, чем у Разина.
К началу весны с Дона в Яицкий городок приплыли более трёхсот отлично экипированных донцов со своими стругами, ждали ещё атамана Беспалого с отрядом. В верхах сильно испугались — нет, не того, конечно, что казаки пойдут на Москву, такое и в голову никому не могло прийти, а того, что они нападут на Азов и испортят с трудом налаженные отношения с крымским ханом и турецким султаном, которые и так-то русских едва терпели. «Расспросные речи» подьячего И. Обрютина и толмача И. Кучумова, жителей Азова (Крестьянская война. Т. 1. Док. 67. 22 января 1668 года): «Да они ж слышали от многих русских полонянников, что азовцы от вора Стеньки Разина имеют опасенье большое и чают, что он, Стенька, пошол збирать войска и приходить под Азов, а не на Волгу воровать...»
Эти слухи опроверг донской войсковой дьяк Аврам Иванов, человек весьма осведомлённый (Крестьянская война. Т. 1. Док. 68. Январь 1668 года): «...ныне многие в войске русские казаки и хохлачи говорят, что им на Волгу будет итти воровать, а на Дону де жить им не с чего: великого де государя жалованья в дуване осталось по кусу на человека, а иным и двум кус, денег по 30-ти алтын, сукна по 2 аршина человеку, а иным и по аршину, и тем де прокормитца нечем. А потому ещё: на море путь заперт, и зипуна достать стало негде». Он же доносил, что воронежские купцы (называл поимённо; неизвестно, пострадали ли эти купцы впоследствии) продают Разину порох и свинец. «Да и от многих иных воронежцов воровство: порох и свинец привозят и ворам продают, а они у воров рухлядь покупают. Да и не воровать воронежцам нельзе, потому что у многих на Дону сродичи. Если великого государя заказ будет, чтоб воронежцам пороху и свинцу донским не продавать и на Дон не возить, воровства, чаять, будет меныни».
Новый астраханский воевода Иван Прозоровский в январе — феврале посылал к Разину двух человек уговаривать сдаться — один вернулся ни с чем, второго убили. Предположительно к тому же периоду относится первая (задокументированная) попытка Разина связаться с низложенным патриархом Никоном, содержавшимся в Ферапонтовом монастыре.
На свет эта история вышла лишь в 1676 году. 16 мая архимандриту Чудова монастыря Павлу изготовили наказ (Крестьянская война. Т. 3. Док. 288): он должен объявить Никону о переводе его в Кирилло-Белозерский монастырь. В этом тексте приведены записи из разных документов. В начале наказа говорится, что князь Самойла Шайсупов писал царю Алексею (в 1676 году уже покойному) о том, «что он, Никон, про воровство Стеньки Разина князь Самойлу говорил». По этому сигналу Шайсупова приказ Тайных дел послал к Никону московского стрелецкого полковника Лариона Лопухина, «и то де писано у него, Лариона, в статьях, а в них о том деле, против князь Самойловы скаски, приписано», что Никон поведал Шайсупову, как приезжал к нему «с милостынею» от царя окольничий Родион Стрешнев, «и он де, Никон, тому окольничему... о смятении и о разорении от воров и изменников и крестопреступников казаков, чему впредь быти, назначил», то есть как бы предсказал бунт казаков.
Это скорее всего чепуха: в 1667 году никто не мог помыслить о масштабном казачьем бунте. Но далее «[Никон] говорил ему, князь Самойлу, что в 1667 году при Степане Наумове (приставе, следившем за Никоном. — М. Ч.) в Ферапонтов монастырь приходили 3 человека казаков, Федька да Евтюшка, а третьему имя пропамятовал, а звали де ево, Никона, с собою, чтобы с ними шол к Кирилову монастырю». Никон также якобы сказал, что к нему пришли три казака, а где-то неподалёку было ещё 700 человек, «чтоб Степана Наумова убить до смерти и Кирилов монастырь разорить, и с тою б казною и с пушки, и с запасы итти на Волгу». (В монастырях тех времён было полно оружия и разного добра).
При этом Никон не сказал конкретно, «хто в Белозерских странех о том советовали и какие люди к воровству собирались, и где двесте человек донских Козаков стояли, и каких чинов 500 человек у них было приготовлено, и в которых местах, и хто у них х такому воровству были имяны завотчики». Кроме того, в «Деле патриарха Никона»[44] говорится, что архимандрит Ново-Спасского монастыря Иосиф доложил царю, что видел приход казаков к Никону, а Никон признался ему, что казаки предложили его освободить. Иосиф также доложил, что, по словам Никона, это был не первый визит казаков. Многие беллетристы не удержались от соблазна описать личную встречу Никона с Разиным. В. А. Гиляровский, поэма «Стенька Разин»:
