День ― очередной, совершенно такой же, как прочие, ― медленно клонился к вечеру. Ничего нового он не принёс ― и уже не принесёт.

Орландо не отрываясь смотрел на позолоченный лист в лучах сентябрьского заката. И лист, и закат, и сентябрь казались ему исполненными какого-то простого, скрытого в мелочах волшебства. Когда тебе восемь лет, мир предстаёт перед тобой во всём великолепии своих красок, грёз и далёких горизонтов. Даже если вечером за тобой закроются двери приюта, и мир сузится до маленькой комнаты со старой скрипучей кроватью и библиотечной книгой под подушкой.

Но и такой мир Орландо любил. Он не обижался на жизнь и умел быть благодарным за каждое новое утро. Разве что в глубине сердца всегда ждал какого-то чуда, надежду на которое едва ли мог выразить вслух.

В этот день он искал чуда с каким-то отчаянным вдохновением. Сентябрьский лист тоже был чудом. Орландо пытался убедить себя в этом, но душу не обманешь: он ждал чего-то иного. Чего? Если бы он знал…

Вздохнув, Орландо отвёл взгляд от листка. Пора было идти обратно, иначе он снова опоздает. Впрочем, может быть, он уже безнадёжно куда-то опоздал…

Уже начало смеркаться, когда он свернул на безлюдную улочку, по которой всегда сокращал путь, бегая в библиотеку или в городской парк. Он шёл быстро, глядя себе под ноги, но женщину в свете фонаря заметил сразу.

Она была одета в красивое, явно дорогое платье и не казалась похожей на обычных торговок и горничных, живущих в этой части города. Невольно заглядевшись на незнакомку и удивившись про себя, что она делает здесь одна, Орландо уже хотел пройти мимо, как вдруг женщина как-то странно вскрикнула и прислонилась к фонарному столбу. «Может, ей плохо?» ― подумал Орландо и быстрыми шагами приблизился к ней.

– Синьора, что с вами?

Женщина подняла голову и слабо улыбнулась.

– Как хорошо, что вы подошли, молодой человек. Прошу вас, помогите мне добраться до дома доктора Спенсера, это недалеко. Боюсь, сама я не дойду…

Женщина сдавленно ахнула, подавив стон, и только сейчас мальчик заметил её большой округлившийся живот. Сообразив, что к чему, он понял, что действовать нужно быстро.

– Доктор Спенсер ― это который англичанин? ― деловито осведомился он, польщённый тем, что его назвали молодым человеком.

– Да, да, ― кивнула женщина, ― вы знаете, где он живёт?

– Я всё здесь знаю… Но пойдёмте же, ― спохватился Орландо. ― Обопритесь на меня…

Мелкими шажками они двинулись по улице.

– Почему же вы не вызвали доктора домой? ― первым нарушил молчание Орландо.

– Я не думала, что всё произойдёт сегодня… Ждали только через неделю, ― женщина виновато улыбнулась. ― Хотела встретить мужа, и вот…

Она снова крепко сжала зубы, чтобы не закричать. Орландо больше не пытался заговорить.

Дорога показалась ему бесконечной. Он так разволновался и устал, что с трудом понимал, что происходит, когда жена доктора открыла дверь и, всплеснув руками, увела женщину, когда дальнее окно дома осветилось и тут же задёрнулось занавеской… Он знал, что нужно уходить, но никак не мог сдвинуться с места… Кажется, кто-то ещё заходил в дом, потом выходил и что-то говорил ему, но он так и не ушёл.

Орландо очнулся только спустя час или даже больше. Какой-то человек вышел на крыльцо и закурил сигару. Только тогда Орландо узнал его.

– Доктор Спенсер?..

Он повернулся и удивлённо взглянул на него.

– Ты всё ещё здесь, малыш?

Это прозвучало совсем не так приятно, как «молодой человек», но Орландо сразу отмахнулся от этой мысли.

– Как эта женщина, доктор?

– Синьора Андраде?.. Хорошо, малыш. Приехал её муж, он сейчас с ней. ― Помолчав немного, доктор счёл нужным сообщить Орландо самое интересное. ― У них девочка.

В груди Орландо что-то ёкнуло, хотя он ещё сам не понимал, что послужило этому причиной. Ему вдруг очень захотелось кое-что сделать и, сам не понимая, что говорит, он попросил:

– Доктор… Можно мне посмотреть на неё?

Спенсер метнул на него изумлённый взгляд.

– Зачем?

– Я ведь тоже, можно сказать, принял участие в её появлении на свет. Пожалуйста, доктор…

Спенсер помолчал, раздумывая.

– Не знаю, почему, но ты мне понравился, паренёк. Зайди. Только очень осторожно и тихо.

На дрожащих ногах Орландо поднялся на крыльцо. Он знал, что уже совершенно точно опоздал, но в то же время чувствовал, что наконец-то успел. Неотвратимое свершалось в эту самую секунду, когда он переступал порог.

Свёрток лёг ему в руки, и на мгновение Орландо показалось, что эта девочка, которую он видел в первый и в последний раз, была подобна звезде, упавшей с неба в его ладони.

– Скажите, доктор… Как её назвали?

– Хм… Кажется, Марией.

Нож лежал перед ним.

Почему-то только сейчас он различил детали, прежде недоступные его взгляду. Резная рукоять. Какой-то старый затёршийся рисунок. Острое стальное лезвие. Как быстро это лезвие может решить всё!.. Избавить от тоскливой серой мути, именуемой жизнью. Вернуть ему свободу.

Орландо Феррера думал об этом спокойно, как о булочке, съеденной на завтрак. Страха не было. Скорее, умиротворение. По крайней мере, больше не надо будет просыпаться по утрам с мерзкой мыслью о бессмысленности этого каждодневного ритуала. Не видеть эти лживые улыбки прохожих. Вообще ничего и никого не видеть. Не искать чёртову работу каждый раз, когда заканчивается стройка или заказ, не выскребать эти копейки. Просто не быть.

Не быть. Это казалось заманчивым. Орландо задумчиво повертел нож, приставил острие к пальцу. Через мгновение на коже показалась маленькая красная капля. Отложив нож, Орландо некоторое время равнодушно разглядывал выступившую кровь, затем слизнул её кончиком языка. Вкус показался ему противным.

На улице послышался шум. Почему в этом городишке вечные беспорядки? У человека здесь нет ни единого шанса спокойно уйти из жизни. Кто это вообще придумал ― «уйти из жизни»? Как будто из неё действительно можно куда-то уйти, как из какого-то дома или сарая.

Внизу хлопнула дверь, по лестнице протопали чьи-то грубые башмаки. Орландо поспешно сунул нож за свой кожаный ремень.

– Феррера? Слава Богу, ты здесь! ― Толстый трактирщик Джон попытался отдышаться, но он явно торопился, и воздух с лёгким хрипом вырывался из его горла. ― Идём со мной!

Джон схватил его за локоть и потянул за собой, но Орландо вывернулся.

– Не понимаю, Джон. Я не собираюсь никуда идти.

Трактирщик устало провёл ладонью по вспотевшему лбу.

– Снова стычки, Орландо. Есть раненые.

– Ну, а я здесь причём?

– Как причём? Что значит причём! Там твои товарищи!

– У меня нет здесь товарищей.

Джон резко выдохнул и посмотрел на Орландо со злостью.

– Ну, вот что, оставь-ка свою философию до лучших времён. Им нужна твоя помощь. Подумай об их жёнах и детях!

Орландо меньше всего хотелось думать о чьих-то жёнах и тем более детях, но этот восторженный недоумок просто не даст ему с чистой совестью зарезаться на собственном полу.

– О Боже… Ладно, идём.

***

Комнату освещала луна, когда Орландо наконец вернулся и завалился на постель. Он не рассчитывал, что провозится так долго. В последнее время забастовки и стычки не были редкостью, а без раненых они почти никогда не обходились. Орландо не был врачом, но обладал навыками оказания медицинской помощи, поэтому за ним часто посылали, если по каким-либо причинам не хотели обращаться в городскую больницу. Он не отказывал, но и денег не брал. Смекнув, рабочие стали вместо денег предлагать ему сигары и виски. На это Орландо соглашался, хотя и видел забавную иронию в том, что покупал смерть в обмен на чьи-то жизни.

Не раздеваясь, он сел на кровати, зубами откупорил непочатую бутылку и отхлебнул из горла. С утра он ничего не ел, и желудок обожгло горячей волной. Что ж, так даже, пожалуй, будет лучше. Через час или, если повезёт, раньше ― вряд ли повезёт, у него есть отвратительное свойство не пьянеть, ― голову застелет туманом, и он проспит до позднего утра ― счастье, что завтра воскресенье. Теперь его счастье состояло из незначительных вещей.