— Ладно Герду наказать, а старушка-то тебе чем не угодила? — в недоумении поинтересовался Бруно, посмотрев на женщин. Герда и пожилая дама о чём-то тихо шептались за их спинами.

— Дом мадам разгромили наши солдаты и взяли в плен Люсиль, — теперь уже Ханс вводил в курс дела Бруно, у которого от озвученной информации округлились глаза, а ухмылка сползла с лица.

— Та самая непорочная девушка?

— Да, та самая. Если сейчас поторопимся, может такой она и останется, — не удержался и подразнил брата Ханс, легко похлопав по спине.

— Тогда давай быстрее, — нетерпеливо стал поторапливать женщин Бруно, выяснив адрес дома и зашагав в нужном направлении. Ацгил еле успевал за ним, зная, что старший решил быть первым во всём.

Выбив дверь, Бруно без малейшего стеснения и разрешения вошёл во внутрь.

— Что вы здесь устроили? — крикнул фон Фальк, оглядев каждую комнату, где хозяйничали солдаты. Увидев офицера, все тут же притихли и встали.

— Ведёте себя, как свиньи! — подал голос уже Ханс, прохаживаясь мимо солдат. — Возмутительная наглость! Прибраться здесь и оставить мадам в покое. Вы меня поняли? — прорычал он, пройдясь вдоль шеренги, снова наткнувшись на эту чертовку Герду, которая слушала его едва ли не внимательнее солдат. Только вот они замерли и ждали приговора или помилования, а художница представляла, как бы она подчинялась этому демону. — Мадам, Вы простите, если они вдруг что-то повредили, я обязательно накажу солдат за их поведение, — подошёл он к женщине, пытаясь отвлечь от просмотра беспорядка в доме. Мадам Перрен лишь кивнула и принялась осматривать своё ещё недавно уютное жилище. Теперь здесь царил хаос.

Бруно прошёлся по задымлённым от сигарет комнатам. Открыв дверь очередной спальни, он заметил девушку, забившуюся в угол. Она обнимала колени и прятала в них лицо. Возле неё смирно стоял солдат без формы, боясь даже посмотреть по сторонам, ведь он слышал, кто к ним нагрянул.

— Удавлю паршивца! — Бруно схватил солдата за горло и, не сдержав волну ярости, начал душить. Тот отчаянно боролся за жизнь, хоть и понимая в глубине души, что это бесполезно. Они все знают: если не придушит, то пристрелит. К тому же, офицер физически сильнее, но инстинкт самосохранения, в конце концов, взял верх над ним, поэтому солдат схватил руку лейтенанта, пытаясь освободиться от стального захвата. — Ни с одной женщиной непозволительно вести себя таким ничтожным образом, слышишь меня? — пальцы фон Фалька сжались сильнее. Лишь услышав хриплое «да», он разжал их. Рядовой закашлялся и попытался сбежать, но наткнулся на ещё одного главного. Братья хорошо помнили, как отец издевался над матерью, поэтому поклялись никогда так не вести себя со слабым полом.

— Что ты успел с ней сделать? Отвечай! — приказал Ханс, пока Бруно пытался поднять девушку на ноги и определить масштабы повреждений.

— Ничего такого. Тем более это мы здесь хозяева, эти нелюди лишь занимают наши земли. Они должны подчиняться нам! — нагло ответил на вопрос юноша. В каждом его слове сквозила фашистская пропаганда.

— Нелюди? — возмущённо переспросил Ханс. Схватив гадёныша за шкирку, он вывел его на улицу, при этом протаскивая мимо всех. Офицер поставил рядового на колени, выдернул из кобуры пистолет и уже готов был нажать на курок, дабы проучить остальных солдат и научить их уважительно относиться к женщинам. — Я же не показательное выступление устраиваю, — прошипел Ханс и выстрелил в плечо. Это всего лишь предупреждение.

Герда и Бруно выбежали на улицу, услышав выстрел. Фон Фальк тут же подбежал к офицеру, пытаясь уловить его состояние. Кажется, всё было в относительном порядке. Ханс, как и он, давно привык распоряжаться судьбами других. Он позвал всех солдат и отдал распоряжение отнести раненного в медпункт, заодно пригрозив, что уже сам пристрелит каждого за непослушание. Герда вернулась за Люсиль. Девушка смотрела на неё мертвым взглядом, в её душе теперь была огромная бездонная яма. Художница повела девушку за собой, накинув ей на плечи собственное пальто и укутав ту, которой было уже не так важно, за кем идти и кому подчиняться. Вегенер лишь тяжело вздохнула, и, попрощавшись с хозяйкой, вышла на улицу. Люсиль послушно шла следом и не доставляла проблем никому.

— Ханс, всё хорошо? — ласково спрашивает Герда, отдавая испуганную и немую Люсиль в руки Бруно. Взяв его под руку, она попыталась рассмотреть его эмоции, однако прекрасно знала, что внутри него кипит вулкан негодования.

— Ненавидишь меня? — тихо спросил он, покосившись на художницу, которая ещё сильнее прижалась к нему.

— Нет.

— А я ненавижу, — ответил он, посмотрев на то, как брат ведёт девушку за собой, пытаясь хоть немного согреть её и оживить.

— Я люблю тебя! И мне не важно, какой ты и что делаешь, — проговорила уверенно она, зная, что сейчас он как никогда нуждается в её поддержке. Потянувшись, Герда оставила мимолетный поцелуй на его скулах. — И тем более, ты же не убил… — Герда попыталась хоть как-то взбодрить своего слишком уж неправильного фашиста.

— Да, но каждый раз, нажимая на курок, я раню себя, — мужчина не хотел притворяться.

Хотелось хоть кому-то открыться, откровенно рассказать, что творится за маской безразличия. Он доверял Герде, знал, что она правильно поймёт его слова. Ханс выдохнул и посмотрев на стремительно темнеющее небо. Неужели день уже закончился?

Ей так нравилось видеть, как сочетаются противоречивые стороны в одном человеке: светлое и тёмное идеально переплетаются, превращаясь в серый цвет его глаз.

— Ханс, тебе надо забыться. Займись мной, — просит она с придыханием, проводя по мужским скулам пальцем.

— Предлагаешь?

— Настаиваю, — мягко усмехнулась Герда, отойдя от него в сторону и заставляя ловить себя.

========== Часть 13 ==========

Зайдя в квартиру первой, Герда услышала голос Эйнара. Дождавшись, пока все войдут, она заперла дверь. Эмилия, оставив детей с мужем, выбежала в коридор. Вегенер заметила в объятиях Бруно слишком тихую Люсиль. Её большие синие глаза были застывшими, а губы — бледными и неподвижными. На лице и шее красовались многочисленные засосы.

— Моя бедная девочка! — кинулась Эмилия к младшей сестре, крепко обняв. Она всячески пыталась привести её в чувства, но все было тщетно. Люсиль не реагировала. — Ей нужен доктор, — заявила девушка, не отстраняясь от сестры.

В её душе теперь навсегда останутся глубокие и незаживающие раны. Сможет ли кто-нибудь исцелить её? Эйнар появился следом за супругой и, увидев, что Люсиль всё же пострадала, судорожно выдохнул. От досады мужчина стукнул кулаком по косяку. Он же предупреждал, что надо было прятаться.

— Можно и доктора, но тут скорее психологический фактор. Ей просто нужно почувствовать себя в безопасности, — выдал Бруно, мягко отстраняя Эмилию от сестры. Ловко подхватив девушку, офицер понёс её в гостиную, проходя мимо всех остальных. Усадив Люсиль на мягкую обивку кресла, он опустился на корточки рядом с ней, и, взяв за подбородок, повернул её голову к себе так, чтобы их взгляды встретились. — Ну же, посмотри на меня, — тихо просит он, но его просьба не заставляет девушку вернуться в реальность. Эмилия села рядом. Бруно выпрямился и перевёл взгляд с женщин на Эйнара. — Мы правда старались успеть. — он искренне сожалел, что не успел помочь той, о которой так много слышал.

— Я знаю, — кивнул головой художник, попросив Герду приготовить для всех чай и чего-нибудь перекусить. Художница тяжело вздохнула и, взяв сына на руки, унесла с собой. Всё-таки она скучала по своему карапузу, хватило даже такой короткой разлуки, чтобы это понять.

Лили, узнав тётю, пришедшую в гости, тут же неуклюже потопала к ней. Эмилия помогла девочке забраться на колени сестры, и та крепко обняла её, оставляя слюнявый след на щеке. Голубые глаза тут же наполнились слезами, солёные дорожки покатились по щекам.

«Ну хоть что-то», — с некой удовлетворенностью подумал Бруно. Необходимо было отвлечься, и поэтому он решил пройти на балкон, выкурить пару сигарет, чтобы дым выжег всё, что ещё оставалось живым и разумным.