Всё-таки раньше Ханс был мягче. Вегенер потряс головой, отгоняя непрошенные воспоминания о ласковом мальчишке, и после слегка встряхнул жену за плечи, чтобы та хотя бы моргнула. Вот только приближение Бруно с одной стороны и Ханса с другой не позволяло расслабиться ни на секунду. Эмилия напряглась ещё больше и, казалось, была готова разрыдаться в любой момент. Эйнар, заметив, что Эмилия погибнет от разрыва сердца, если не успокоится, осторожным и медленным движением левой руки завёл девушку за свою спину.

Братья продолжали наступать, уверенно направляясь к своей цели. В общем-то, как и всегда. Даже их суровый отец иной раз сдавался под таким натиском и шёл у сыновей на поводу. Они оба были в свою мать. Такие же своенравные и упёртые.

— И как они поживают? Солдаты не докучают? — участливо задал вопрос Бруно, выразительно приподняв брови вверх.

Этот жест не остался незамеченным, Эйнар помнил его с самого детства. Еще тогда он отмечал поразительную схожесть мимики братьев. Это вызывало в нём живой интерес. Хоть он и не был портретистом, потому что с самого начала отдавал предпочтение пейзажам, но подмечать различные эмоции ему нравилось. Чёрт! Кто же знал, что он будет наблюдать за этим и сейчас, спустя столько лет, но при этом испытывать совершенно противоположные эмоции.

Вегенер насторожился и приготовился защищаться. Эмилия не издавала ни единого звука.

— Пока нет, — уверенно ответил Эйнар, не двигаясь с места.

— Ай, ладно, уже можно! — Ханс усмехнулся. Он мельком посмотрел на Бруно, и тот понял всё без слов. Они улыбнулись и заключили в объятия обаятельного конопатого друга. Эйнар замер в замешательстве всего на несколько секунд, но потом крепко обнял братьев в ответ, наконец узнав в этих устрашающих офицерах тех ненормальных подростков, один из которых целовал его, а другой пытался вызвать на дуэль. И натерпелся же он от этих несносных немцев!

— Ханс, ты почему не писал, не пытался связаться? — Эйнар принялся засыпать друга вопросами, как только они отстранились друг друга. Все трое искренне улыбались друг другу, отбросив напускную строгость. Все, кроме Эмилии, боязливо забившейся в угол и ожидающий финала этой непонятной сцены. Девушка ушла в себя, закрыв уши руками и сильно зажмурившись.

— Отец запретил всякую связь с внешним миром, — Ацгил тяжело выдохнул и устало прикрыл глаза, борясь с желанием потереть переносицу от усталости, но расслабляться пока не имел права, поэтому офицер мгновенно взял себя в руки. — Не думай, что я забыл о вас. Пусть и незаметно, но я всё же участвовал в твоих побегах. Кто, по-твоему, помогал вам покинуть страны? Границы для свободного перемещения закрыты, — гордо произнёс он, не скрывая легкого самодовольства. С самого начала мужчина следил за перемещениями семьи Вегенер, и только благодаря нему художник без препятствий покидал города один за другим.

— Ах, так это был ты, а я уж думал, что моя харизма мне во всем помогала! — рассмеялся Эйнар и снова обнял друга. Он правда был рад видеть их. Вагенер обнял и Бруно, желая, чтобы братья почувствовали его немую благодарность. Он надеялся, что они поймут всё по взгляду. Так было всегда. Должно же хоть что-то остаться неизменным?!

Ханс взглянул на Эмилию, и его сердце сжалось от жалости. Бруно, проследив за взглядом брата, едва подавил в себе порыв обнять бедняжку, сказать, что они не причинят вреда ей и её близким. Ну, по крайней мере, в этих стенах, если она не будет делать глупостей. Эйнар мягко улыбнулся беззащитности супруги, расправил плечи и отправился героически спасать её ото всех, хотя начать стоило бы с извергов, коими Эмилия считала его старых друзей.

— Иди сюда, детка, познакомлю тебя с Бруно. Ханса же ты знаешь, ведь так? — сказал Эйнар, медленно подходя ближе. Он взял жену за тонкие запястья и отнял ладони от ушей. Эмилия открыла глаза и тяжело задышала, ее тело прошибала крупная дрожь.

— Нам конец? — едва слышно прошептала девушка. По её лицу катились слёзы, она судорожно всхлипнула и кинулась на шею супруга, зажмурив глаза и обняв его.

— Эмилия, возьми себя в руки. Всё не так плохо, не преувеличивай, — тихо попросил он, успокаивающе поглаживая девушку по спине. Когда объятия затянулись, мужчина немного отстранился и, аккуратно приподняв её голову за подбородок, посмотрел ей в глаза, пытаясь передать чуточку собственной уверенности. Потом он осторожно вытер большими пальцами дорожки слёз и повёл к фон Фальку. — Офицер, разрешите представить Вам мою супругу и мать моей дочери, — любезно поклонился он, давая возможность ещё раз поприветствовать хозяйку. Бруно приветливо улыбнулся, аккуратно взяв её за хрупкую руку.

— Мадам, мне очень приятно, — офицер галантно коснулся губами женских пальцев. Он чувствовал их дрожь. Эмилия беззвучно ахнула, но продолжала стоять ради супруга.

— Мне тоже… Приятно, — запинаясь, произнесла она.

Все понимали, что это откровенное враньё, но предпочли лишний раз не заострять на этом внимание.

«Их двое! Двое немцев в моём доме! Боже! Кто знает, что от них можно ожидать? Почему Эйнар так спокоен? Почему он ничего не предпринимает? Куда бы спрятаться? Где моя девочка?» - судорожно соображала Эмилия.

Она сглотнула и резко выдернула руку из хватки нациста. Ей казалось, что они расстреляют её прямо здесь, ведь не могут фрицы быть дружелюбными, по определению не могут! Поспешно кивнув в сторону Ханса, беззвучно поздоровавшись и с ним.

— Можно я пойду? — шепотом спросила девушка у Эйнара, и тот жестом отпустил её. Ничего страшного, она успокоится и обязательно примет его друзей. Они сумеют найти общий язык, просто ей нужно время.

Эмилия попятилась назад, натянуто улыбнулась гостям, после чего быстро рванула за угол, к двери спальни Герды.

— Впусти меня, Герда, пожалуйста, — молила она, стуча в дверь.

— Наконец-то! Я уже подумывала отдать Лили солдатам, — жестоко и неуместно пошутила Герда, открывая дверь. Даже увидев перед собой бледное и испуганное лицо нежеланной соседки, женщина не попыталась смягчить свое высказывание. Она не могла по-другому относиться к этой проходимке, да и не хотела.

— Герда, ты не представляешь, что я только что пережила! — Эмилия, казалось, даже внимания не обратила на очередной выпад художницы, всё-таки не первый год вместе живут, наверное, давно уже привыкла и научилась пропускать подобные комментарии мимо ушей. Девушка прошлась по комнате беглым взглядом и, заметив дочь, тут же подскочила к ней, попутно запнувшись о порог и едва не растянувшись вдоль кровати. Она взяла малышку на руки и прижала к себе.

— Моё сокровище, — ласково проворковала она на ушко ничего не подозревавшей девочке с ярко-зелёными глазами.

— Пережила же, — равнодушно пожала плечами Герда, складывая руки на груди и облокачиваясь спиной о стену. Дверь не стала запирать намеренно. Художница, прислушиваясь к голосам из соседней комнаты, покосилась на Эмилию, которая, казалось, уже забыла о пережитом и увлечённо играла с детьми.

«Интересно, а Эйнар уверен в том, что у него всего один ребёнок?»

— Давайте выпьем за встречу, — предложил художник и, взяв из шкафчика бутылку виски, открыл её и налил содержимое в три стакана.

— Хоть кто-то нам радуется! — усмехнулся Бруно, хватая свой стакан.

— Может всё-таки позовёшь своих женщин? А то мы здесь пируем, а они, как затворницы, в комнате сидят, — предложил Ханс. Он кинул недовольный взгляд на Бруно, заметив, что брат, не дождавшись его и Эйнара, залпом осушил свой бокал. Ацгил нервничал и хотел как можно скорее разобраться в вопросе о детях.

— Разумеется, но только одна из них не моя, к сожалению, — печально усмехнулся Эйнар, подняв стакан вверх. Он не видел никакого смысла в том, чтобы скрывать свои истинные чувства, потому что приятель и так видел его насквозь. Ханс как раз успел обновить содержимое бокалов, вместе с Эйнаром и Бруно закрепляя встречу звоном стекла. — Если ты, конечно, за два года не забыл об этом, — скрывая горечь за напускным весельем, выдал мужчина.