— Не все, мадам, но я за то, чтобы сохранять человеческие качества. В конце концов, мы люди, а не звери, — вежливо и добродушно продолжал солдат, выкладывая всё, что думал о стереотипах про немецких солдат, вероятно, пытаясь произвести на женщину положительное впечатление. Мужчина терпеливо ждал, когда его впустят.

— Вот как, — заметив, что ему уже не терпелось оставить свои следы на полу её квартиры. Она отошла в сторону, пропуская немца и двух рядовых, несущих за ним чемоданы. — Вы надолго у нас?

— Наш полк может сорваться с места в любой момент, так что не могу сказать точно, мадам, — услышав ответ, но не слишком им удовлетворившись, она неуверенно кивнула головой. Он почему-то напоминал ей Ханса. Что за чёрт? «Наваждение какое-то!» — Мелькнула в голове мысль, но Герда так и не смогла отвести взгляд от светловолосого и подтянутого солдата. — Разрешите представиться, мадам, Бруно фон Фальк, — он снимая фуражку, он протянул руку для знакомства.

— Герда Вегенер, — отчеканила она, внутренне продолжая поражаться такому невероятному сходству. Вдруг это всего лишь галлюцинации? Она точно помешалась, вот и видит теперь знакомое лицо.

— С Вами всё в порядке? — Спросил Бруно, аккуратно пожимая хрупкую женскую ладонь.

— Нет… То есть да! Простите, всё хорошо, всего лишь секундное помешательство, — усмехнулась она, потому что прикосновение немного привело её в чувства. Это были не его руки. Не он. — Я покажу Вам вашу комнату.

«Спроси его о Хансе, вдруг он знает о нём что-нибудь,» — настаивал внутренний голос Герды. Когда она вернулась, Бруно, улыбаясь, наблюдал за тем, как играют дети.

— У Вас очаровательные малыши, — отметил он, заостряя внимание на мальчике.

— Да, не могу с Вами не согласиться, — подтвердила Герда, улыбнувшись и сложив руки на груди. Художница всё ещё не верила в то, что фашист и правда может быть таким безобидным. А как же кровь тысячу битых, которая наверняка есть на его руках? Вдруг он только приказывает? Это, собственно говоря, ещё хуже и ни коим образом не оправдывает мужчину.

— Вы замужем?

— Нет, — машинально ответила она, переставая улыбаться. Возможно, она погорячилась. Гораздо безопаснее было бы назваться замужней женщиной.

Она вспомнила о родителях Лили и снова заволновалась. «Куда же вы делись, чёрт побери?» – Вопил внутренний голос.

— Ваша фамилия кажется мне знакомой. Мой друг детства носил такую же, — поведал Бруно. Что ж, интересное совпадение.

— Хм, как неожиданно. Моего бывшего мужа зовут Эйнар Вегенер, — открыто сообщает она, подымая брови вверх. Художница предпочла отвернуться от мужчины, чтобы не дать себе ни единого шанса открыто рассматривать такие знакомые черты лица.

— Эйнар? Надо же, моего друга зовут так же! Он случайно не художник?

— Художник, который даже сейчас не перестаёт зарабатывать искусством, создавая декорации и иллюстрируя детские сказки, повести.

— Удачно я зашёл, — улыбнулся Бруно, не понимая, почему та перестала смотреть на него. Неужели он успел её обидеть?

— Вы тоже из Вайли? — Поинтересовалась она, мельком взглянув на собеседника, чтобы убедиться в том, что перед ней стоит двойник Ханса. Так и сходят с ума?

— Мы с братом жили там какое-то время, а потом отец забрал нас обратно на родину и заставил вступить в армию, — вспомнил Бруно момент из детства и усмехнулся, снова уставившись на мальчика, явно похожего на…

— С братом? — Настороженно спросила Герда, округлив глаза. Теперь можно было найти оправдание сходству. Она задышала чаще и почувствовала облегчение. Её рассудок, к счастью, был в полном порядке. С ума она не сходила, и это успокаивало.

— Да, Ханс и я не особо горели желанием служить, больше предпочитали мирную жизнь. Однако, когда отец настаивает, то приходится подчиняться, так как он умеет приводить нужные аргументы. Теперь мы отдаём долг нашей великой Германии, — подмигнул Бруно Герде, прохаживаясь по гостиной. Его внимание привлекли картины в позолоченной рамке. «Ханс,» — в голове всплывало лишь его имя, и Герда, пока тот не видел, медленно опустилась на диван, спрятав лицо в ладонях. Где же он сейчас?

— У вас разные фамилии, — вдруг осознала она, и тут же вскочила на ноги, перегородив дорогу Бруно, чтобы он перестал рассматривать портреты и обратил внимание на неё.

— У Ханса фамилия матери, а у меня отца, и почему вас вообще так волнует мой брат? — Удивился он, посмотрев на беспокойную хозяйку дома.

— Он же всё-таки близкий друг моего бывшего мужа, мне стало любопытно, — попыталась как можно спокойнее ответить Герда и слегка улыбнулась. — Налить вам чаю или чего-то покрепче?

— Пить на службе нельзя, поэтому только чай. Спасибо, — строго ответил Бруно, и Герда, кивнув, отлучилась на кухню, чтоб поставить чайник на плиту. «Почему Ханс не говорил о нём?» - мучал ее вопрос.

— А Ваш брат вместе с вами во Франции, или он продвигается другим маршрутом? — Слишком резко спросила Герда, выходя из кухни с подносом, после чего поставила на столик перед солдатом. Это неправильно.

— Вместе со мной, конечно, ведь мы оба офицеры. Командуем разными взводами, но достаточно часто пересекаемся, по долгу службы.

— А Вы не знаете, в каком именно доме заселился офицер Ацгил?

— В Ваш, мадам Вегенер! — Строго, громко и чётко ответил на её вопрос другой голос из-за спины. — Вещи оставьте здесь, я сам их донесу до комнаты, а сейчас — свободны, — Ханс отпустил солдат и стал уверенным шагом измерять знакомую гостиную. За два года квартира немного видоизменилась. Он знал, что на этих стенах была и его тень тоже, помнил всё до мелочей: например, их первое знакомство с Гердой, которая сейчас замерла и, кажется, вообще перестала дышать при виде него. Она пыталась сдержать слёзы и желание кинуться ему на шею, впиться в желанные губы лишь на миг, чтобы вспомнить их вкус, а потом вырвать эти проклятые глазные яблоки за такое долгое отсутствие!

— Ещё один офицер в одном доме, не многовато ли?

— Нет, мадам, Ваш дом находится на площади, а для утренних построений солдат очень важно не опаздывать, поэтому двоих лейтенантов поселили в этом месте, — терпеливо объяснил Ханс, расстёгивая китель: он душил его, впрочем, как и взгляд Герды.

Мельком посмотрев на брата, мужчина обратил внимание на детей и улыбнулся им. Сердце неприятно сжалось, а затем забилось в два, даже в три раза быстрее от осознания того, что любимая не дождалась его. Он сжал кулаки. Неужели это её дети? Мальчик, возможно, а вот девочка — вылитая Эмилия. Кстати, где она сама? Неужели Эйнар с Гердой помирились, и художник отобрал ребенка у родной матери, чтобы воспитывать дочь вместе с женой? Сукин сын.

— У Вас, мадам, очень красивые дети, — произнёс Ханс, разглядывая мальчика со знакомыми глазами. И вообще, черты его лица были подозрительно похожими на его собственные в детстве… Неужели глаза Ацгила настолько застилала обида и слепая ярость, что он даже не заметил очевидного сходства?

— Да, офицер, я тоже так думаю. Вырастут и будут разбивать сердца несчастных девушек и юношей, правда? — Спросила она укоризненно, разглядывая любимого и такого родного человека перед собой. Он подарил ей шанс на мечту, разве может она злиться на него?

— Надеюсь, они будут верны себе и своим избранникам, — ответил Ханс, почувствовав укол совести от обиженного тона художницы. Какого эффекта хотела добиться Герда? Бруно сидел на диване и пил остывающий чай, молча наблюдая за словесной перепалкой женщины и брата, который, видимо, был знаком с хозяйкой их временного пристанища, причём достаточно близко.

— Вы правы, товарищ… как Вас там по званию? — Сложив руки на груди, Герда стала подходить ближе к объекту вожделения, к своему помешательству, с каждым маленьким шагом – всё ближе к безумию.

— Не сомневайтесь в этом. Я верен не только своей армии, но и женщине, — Ханс старался с достоинством отвечать на вопросы. — Только, боюсь, не Вам судить о верности, мадам Вегенер, — пришла очередь удара Ханса, и он не упустил возможности хорошенько съязвить, лишний раз напоминая ей и, прежде всего, самому себе, кому на самом деле она принадлежит. Слёзы почти сразу покатились по её щекам.