Мы молча продвигались вперёд, по большей части медленно шагая из-за моей осторожности. Узкий тёмный коридор никак не кончался. Казалось, что мы шли уже несколько часов. Я перестала чувствовать всякую усталость, боль или холод, испытывая только одно желание – поскорее выбраться из тёмного пространства. В нос бил удушающий аромат одеколона Реджинальда, и из-за нехватки свежего воздуха начинало подташнивать от сочетания розы и коры дерева.

Наконец, впереди показалась узкая полоска света, которая едва пробивалась, ослепляя своим тусклым светом. Я заметно приободрилась, нервно прикусывая нижнюю губу, быстрее пробираясь к выходу. Подойдя ближе, я поняла, что передо мной оказалась стена, на которой не было ни замка, ни ручки, открывающей проход. Подумав, что весь проделанный путь завел нас в тупик, я стала судорожно ощупывать стенку, стараясь найти какой-нибудь рычаг. Дыхание участилось, сердцебиение отдавалось прямо в уши, заглушая моё громкое дыхание.

Реджинальд вдруг издал короткое покашливание, которое мгновенно отрезвило, вернув в чувства. Я опустила руки, прекратив свое бессмысленное занятие. Издав какой-то усталый вздох, он молча аккуратно положил руки на плечи, отодвигая в сторону. Протиснувшись рядом, Бруно стал постукивать по стене, прислушиваясь, что-то выискивая.

– У тебя клаустрофобия? – Снисходительно поинтересовался он будто между делом, продолжая простукивать стенку. Его глаза блеснули в полоске света, и я моргнула, отводя взгляд в сторону.

– То есть боязнь узкого тёмного помещения, в котором явно не хватает воздуха? – Мой голос не звучал саркастично, как я думала. Слышались различимые ноты паники и подступающей истерики. – Думаю, да. – Это было полное поражение с моей стороны, и я издала подрагивающий вдох, отдающийся болью где-то вверху живота.

Наконец, стук прекратился. Реджинальд что-то нашёл. Звонко щёлкнул механизм. Стенка стала отъезжать в сторону.

– В следующий раз – предупреждай. – Коротко и холодно бросил он, выбираясь первым наружу. Растерявшись от внезапно обильного количества воздуха и света, я сощурилась, часто заморгав, подумав, что Бруно ничего не стоило толкнуть меня и закрыть проход, оставив в нём навечно. На секунду я испугалась этой мысли, насколько реальной она мне показалась, но уже в следующую, я увидела протянутую руку с требовательно раскрытой ладонью. Чуть быстрее, чем нужно, я схватилась за его руку, тут же почувствовав, как меня стали вытягивать из тёмного пространства.

Оказавшись в каком-то пустом, складском помещении, я стала оглядываться, стараясь понять, куда мы вышли. Бруно молчал, остановившись всего на пару секунд, чтобы убедиться, что проход за нами закрылся, вновь став непривлекательной кирпичной стеной, требующей современного ремонта. Не дав осмотреться по сторонам, Реджинальд потянул за руку, увлекая за собой, выбираясь на улицу, и отпустил сразу же, как мы вышли.

Летний ночной воздух приятно освежал. Высоко в небе светила огромная полная луна, которая едва-едва цеплялась за крыши высотных зданий вдалеке. Идти под светом уличных фонарей, ступая по ровному асфальту, было намного проще, чем пробираться по узкому тёмному проходу, поэтому я заметно расслабилась, успокоившись. Реджинальд бросил на меня мимолетный взгляд, словно удостоверившись в чем-то. Спустя одну пройденную улицу и десяток домов, я вновь уловила его взгляд. Мы свернули в переулок, выйдя на знакомую мне улицу, Парк Стикса. Это место славилось частыми ограблениями, внезапными исчезновениями и нераскрытыми убийствами. Вспомнилось, что неподалеку, в одном из баров на соседней улице я познакомилась с Анной, которая представилась подставным именем, придуманным для нее Реджинальдом. Последний, в свою очередь, устало выдохнул, притормаживая.

– Будет проще, если ты возьмёшь меня за руку. – Глядя прямо перед собой, даже не повернув головы, он протянул руку в своем привычном движении.

Немного помедлив, я подошла ближе, обогнув его с левой стороны, проигнорировав протянутую ладонь. В голове тотчас зазвучал настойчивый голос Самуэля из далёкого детства, повторяющий одну фразу, словно на повторе, но я не обращала на это внимания, заглушая мысли. Взяв Реджинальда под локоть, получила в ответ недоуменный взгляд, поспешно сменившийся на холодную маску высокомерия. На его губах появилась насмешливая довольная улыбка, и он притянул ближе к себе, крепче обхватывая за руку.

Держа горделивую осанку, Бруно вёл нас по тихой улице, в тёмных углах которой изредка были слышны чьи-то бормотания и звуки вскрытия острых лезвий. Тени не пугали, лишь настораживали. Пугало только то, что я вновь начинала чувствовать боль в рёбрах. Действие таблеток заканчивалось. Хлопнув по карману брюк, я удостоверилась в том, что блистер с обезболивающим, который я захватила с собой случайно, но так вовремя, был на месте. Это движение не скрылось от Бруно, который закатил глаза, думая, что я не заметила этого.

– Эти бродяги не тронут нас. – Зачем-то прокомментировал он. Я недоуменно покосилась на Реджинальда. По тону его голоса, я поняла, что он принял судорожный поиск таблеток за поиск оружия, которого у меня не было, и не удержалась от слабой улыбки.

Впереди показались очертания зданий. По мере того, как мы приближались к ним, они приобретали чёткие контуры: четырехэтажное здание, на окнах которого оказались видавшие свои лучшие годы ставни; примыкающее к нему небольшое строение в один этаж и тянущийся от того же четырехэтажного здания кривой изломанный забор из металлической сетки, который, по-видимому, когда-то служил преградой для прохода к зданию. Неприметное строение имело сильные вмятины на лицевой стене, словно кто-то въехал на него на автомобиле на большой скорости, и было изрисовано разноцветными баллончиками красок. Оно выглядело весьма потрепано в отличие от стоящего рядом с ним здания, которое выбивалось из общего вида, оставаясь чистым и нетронутым. Это казалось невероятным. Мы находились в самом центре города. Здесь царил хаос, правили бандиты и разгуливали опасные преступники. Обычных жителей в этом районе практически не бывало, а если кто-то из чужих случайно забредал, то его грабили и выгоняли, если только не причиняли физический вред. Нормальное здание без внешних повреждений, выбитых окон и исписанных стен не вписывалось в это место. И, тем не менее, Бруно, вёл нас прямиком к нему, утягивая к нескольким высоким ступеням, ведущим к входной двери.

– Если это дружеская прогулка, то ты выбрал не самое подходящее для этого время. – Я сощурилась, глядя на вход в здание, поднимаясь. Тяжёлая дверь украшалась каменной аркой с выбитой табличкой наверху, которую я пока никак не могла прочесть в свете тусклых уличных фонарей. Реджинальд издал тихий смешок, обратив на себя внимание.

– Это наш конечный пункт. – Его ответ застал врасплох, из-за чего я остановилась на секунду, следом почувствовав утягивание за руку, заставившее возобновить путь. – Мы пришли. – Преодолев последнюю ступень, Реджинальд остановился у двери и повернул голову, поймав взгляд и приподняв уголки губ. – Я запомню твои слова о дружеской прогулке.

Проигнорировав проскользнувшую в его голосе едкую нотку, я подняла глаза выше, наконец, сумев прочесть надпись.

– Купеческий дом-музей имени Реджинальда Бруно? – Прочла вслух, с интересом отметив про себя то, как умело было выбито имя Бруно поверх чужого, присваивая себе собственность бывшего хозяина дома. – А ты ещё более тщеславен, чем я могла предположить. – Опустила глаза, встретившись с холодным снисходительным взглядом.

– Тщеславие – это потребность в подтверждении собственного превосходства и желание слышать лесть от других людей в свой адрес. – Реджинальд уверенно потянулся к ручке входной двери, отворяя её, приглашая в помещение. – Я же, напротив, не жду почитания и льстивых слов, в особенности от тебя. У меня здоровая самооценка.

Улыбнувшись сказанному, я молча перевела взгляд в открывшийся проём и, вытянув свою руку из-под локтя Бруно, шагнула за порог, следом почувствовав отдавшееся движение руки болью в нижних ребрах, из-за которой слегка потемнело в глазах. Приложив ладонь к пульсирующим рёбрам, я часто заморгала, сделав ещё несколько шагов по помещению, прежде чем остановиться и оглядеться.